Читать онлайн «Записки сумасшедшего следователя». Страница 23

Так и с Фарниевым - я и сама не знала, что интересного он может рассказать, но чувствовала, что поговорить с ним нужно. Наконец опера сдались, привели мне Гешу, и результат превзошел все ожидания, причем рты открылись даже у оперативников, в присутствии которых Фарниев ничтоже сумняшеся рассказал, что в середине августа он подвез на вокзал Ярика Ходасевича - того самого автоматчика, которого с момента покушения на Валентина никто больше не видел. И Ходасевич сам сообщил ему о том, что он, Артамонов и Антон Ефимов получили от Хаммера задание убить Валентина. Приехали в офис «Гиацинта»; Артамонов и Ефимов прошли в офис с пистолетом, а Ходасевич стоял на улице с автоматом. После того, как в офисе началась стрельба и на улицу выбежал Ефимов, Ходасевич выстрелил в него и убил, после чего сел в машину, за рулем которой находился четвертый соучастник, и уехал с места происшествия.

Вообще, конечно, это было беспрецедентное дело - с учетом того, что достаточно много народу дали показания, называя вещи своими именами. Как правило, по таким делам свидетельские показания ограничиваются сведениями о том, что неустановленные люди по непонятным причинам стреляют, кого-то убивают, а из-за чего - никому и в голову не может прийти, и главное - никто ни к кому претензий не имеет.

Надо было приниматься за работу. Поскольку Владик ссылался на то, что в роковую субботу он заезжал в магазин на Лесном проспекте за финским лаком для пола, я попросила Иманта съездить в оба магазина возле станции метро «Лесная» и выяснить, в каком режиме работали в тот день эти магазины и был ли в ассортименте финский лак для пола. На следующий день Имант привез мне справку из одного магазина о том, что 31 июля указанного лака ни в торговом зале, ни на складе не имелось, и справку из другого магазина - «Финнколор» - о том, что лак такой имелся, но 31 июля магазин не работал в связи с проводимой инвентаризацией. Я возликовала: алиби Владимирова рушилось на глазах, но, чтобы перестраховаться, я решила допросить директора магазина. Имант привез ко мне директора, и тот рассказал, что 31 июля он, его заместитель и бухгалтер проводили в магазине инвентаризацию, в связи с чем с утра не торговали. В два часа дня инвентаризацию закончили, бухгалтера отпустили домой, а они с заместителем решили открыть магазин и немножко поторговать. Открыли, постояли в торговом зале около часа-полутора, но поскольку покупателей было очень мало, решили закрыться до понедельника.

Ну что ж, все равно это подрываю алиби Владика. По грубым прикидкам, если в два часа он уехал со стадиона, то, дай Бог, лишь к четырем он мог быть в магазине, а к тому времени магазин уже был закрыт. Мы с Имантом подробно обсудили сложившуюся ситуацию, сошлись на том, что надо провести следственный эксперимент, в ходе которого Владимиров покажет, каким маршрутом и с какой скоростью он ехал, и представили его лицо, когда он узнает, что магазинчик-то, где он якобы покупал лак, именно в то время не работал.

При этом я убедительно попросила Иманта никому из остальных членов следственно-оперативной группы не говорить о том, что мы накопали в магазине. Черт его знает, если кто-то сливает информацию за линию фронта, оппоненты могут подготовиться, чего не хотелось бы. А так кроме нас с Имантом да еще директора магазина, которому тоже объявили о режиме секретности, ни одна живая душа ничего не знала.

На следующий день я с оперативником проехалась по предполагаемому маршруту Владимирова. У меня это заняло ровно два часа. Получалось, что он не успевал. Можно было переходить к решительным действиям, тем более что в запасе имелись еще данные о том, что общий друг Артамонова и Владимирова - Поросятина, имевший нездоровую любовь к серьезному оружию, - при посредстве Владимирова прикупил несколько автоматов, украденных из воинской части, а Владик, как опытный сотрудник спецслужбы, обеспечивал безопасность этой сделки: выбрал место для встречи продавцов и покупателя, следил за тем, чтобы не было «хвоста», деньги за автоматы передавались через него. Продавцы вломили Владимирова по самые уши.

Когда мы взяли Владимирова, я, с учетом скрупулезной подготовки и тщательного расчета, в хорошем темпе провела его опознание, оба свидетеля, за ручку приведенные Имантом в РУОП, уверенно ткнули в него пальцем, за этим последовал допрос и арест. Владик, конечно, не сломался, но в этом специфика работы с бывшими коллегами - если они поумнее, они не колются, прекрасно зная, что не они должны доказывать свою невиновность, а мы их вину.

Дальше было опознание Владимирова как человека Хаммера, привязка его к делам Хаммера и покушению на Валентина. Все происходило по классической схеме: «Нет, никакого Хаммера я не знаю». - «Вы предъявляетесь на опознание свидетелю, который утверждает, что видел Вас в офисе у Хаммера».- «Да, я припоминаю, что заходил к нему в офис, так как мне порекомендовали купить у него стройматериалы по дешевке», и так далее, до признания в том, что Владимиров вместе с половиной отделения милиции охранял склады с шоколадом «Черная смерть», который Хаммер украл у другой преступной группировки под прикрытием имени Валентина. Выяснилось, что были разбирательства по поводу шоколада между бывшими и настоящими владельцами, на которые приезжал Владимиров, вооруженный автоматом, выданным ему в отделении якобы для операции по захвату бандитов. Нет, такой начальник службы безопасности в организованной преступной группировке был просто на вес золота!

На следственном эксперименте Имант не присутствовал. Опера вообще не светились во время следственных действий, и во избежание лишних разговоров я даже не дала им допуск к Владимирову в изолятор. Когда видеокамера была включена, я еще раз разъяснила понятым суть эксперимента и попросила их обращать особое внимание на время, Владимиров был спокоен. Его адвокат безучастно смотрел в окно автобуса, на котором мы катались, и за время всего эксперимента не произнес ни слова. Мы проехали по маршруту, указанному Владиком, и наконец прибыли к магазину. Без пяти четыре. «Эксперимент закончен, - объявила я. - Есть дополнения?» - «Да, - лениво сказал Владимиров, - я забыл уточнить, что в тот день магазин работал до четырех».

«Ну как?! Как, черт побери, Холмс, это случилось?! - металась я по своей каморке в прокуратуре на следующий день. - Ведь кроме тебя и меня об этом никто не знал!» Имант мрачно молчал и, похоже, был расстроен не меньше меня.

Значительно позже я посмотрела один занимательный импортный детектив, в котором судебно-медицинский эксперт - он же близкий друг местного полицейского - убивал женщин, действуя в резиновых медицинских перчатках, а потом сам же их и вскрывал, одновременно уничтожая улики. Толковый полицейский раскопал научную статью о возможности идентификации следов рук, оставленных через резиновые перчатки, и показал ее другу-эксперту. Следующее убийство было совершено уже в хлопчатобумажных перчатках. Полицейский, обсуждая этот печальный факт с экспертом, спрашивал: «Почему он сменил перчатки? Ведь об этом знали только ты и я». Друг-эксперт спокойно отвечал: «Одно из двух - или это простое совпадение, или один из нас убийца».

Но тогда я этот фильм еще не смотрела. Я стала еще осторожнее, уже не доверяла добытую информацию вообще никому, кроме Иманта, даже своему начальнику. Информация все равно продолжала утекать, из чего я сделала вывод, любезно подсказанный мне Имантом, о том, что мой кабинет прослушивается.

Как раз в этот период ко мне зашла моя бывшая коллега по районной прокуратуре и, очень стесняясь, сказала, что ее попросили мне передать конкретные люди, - и она назвала этих конкретных людей, из нашей же системы, - что если с головы Владимирова упадет хоть один волос, то моей судьбе не позавидуешь, а пока чтобы я ходила по улицам и оглядывалась. Приятного в этом было мало, особенно мне хотелось оглядываться, когда, плотно поработав, я выходила из прокуратуры поздно ночью и отчетливо осознавала, что на этой пустынной улице можно просто, сидя на лавочке напротив прокуратуры, подождать, когда я выйду, расстрелять меня из автомата и спокойно уйти и никогда не быть найденным.

Тем более что я сама была абсолютно беззащитна и даже не знала, что делать с выданным мне оружием, по причине полного неумения его применять. При этом я страстно хотела научиться стрелять, в смысле - попадать в цель, а не просто нажимать спусковой крючок. Но результаты моих занятий стрельбой были настолько неутешительны, что инструктор стал оставлять меня одну в тире, чтобы никто не сбивал меня с толку пальбой над ухом, показывал, как держать спину, как дышать, я все делала по правилам, а он потом искал по тиру следы от моих пуль и приговаривал: «Нет, я понимаю, что можно в мишень не попасть, но в стене-то должна дырка остаться?!»

Кроме того, меня волновал вопрос, должным ли образом будет оформлен мой труп? Ничего смешного в этом нет: я столько раз видела трупы людей, застигнутых убийцами в самые неподходящие моменты, что весьма трепетно относилась к тому, как я буду смотреться в такой обстановке. Был в моей жизни случай, когда я очень поздно попала в парикмахерскую, мастер накрутила мои волосы на бигуди и ушла пить кофе, а в зале остались я и еще одна запоздалая клиентка. И вдруг в парикмахерскую вошли двое молодых людей весьма странного поведения: они стали зигзагами передвигаться по помещению и бормотать какие-то нелепости, и я поняла, что это наркоманы «под балдой». Мое воображение услужливо нарисовало картину похищения ими выручки и убийства двух беззащитных женщин, то есть нас - свидетелей ограбления, и я впала в транс при мысли, что вот приедет дежурная группа осматривать наши трупы, а мой труп - с папильотками на голове. Мое воображение как-то упускало процесс лишения меня жизни, а вот картину осмотра лишенного жизни тела рисовало во всех красках. К счастью, наркоманы, видимо, были недостаточно агрессивными и несолоно хлебавши покинули парикмахерскую, когда вернулись мастера.