Читать онлайн «Порок». Страница 6

Помимо трупа на анатомическом столе, еще две каталки с телами усопших под накрахмаленными простынями ожидали своей очереди к Рюриковичу. Странно, но, как казалось Евгению, все умершие утонули в безмятежной обстановке. А главный диссонанс окружающей картины – верхняя часть головы Рюриковича, не прикрытая хирургической маской: красное лицо с черными, выпученными, бегающими глазами.

– Ладно, пошли, докончу потом, – важно произнес Рюрикович.

Они вышли из операционной, направились вдоль холодного коридора и зашли в хранилище. Для Евгения запах формалина в операционной был сроднен аромату от кутюрье по сравнению со зловонием, которое он ощутил, как только они с коллегой переступили порог трупного зала. Сжатый смрад задушил Евгения. Идущий впереди Рюрикович, хорошо осведомленный о гипертрофированной чувствительности Евгения к запахам, обернулся и протянул лицевую повязку. В ответ Евгений покачал головой, привычно прижав нос к локтю.

Картина была жутковатой, и дело было не столько в трупах, которыми была заполнена комната, а в том, как они лежали. Полусумрачное помещение было пронизано многоярусными полками, на некоторых из них тела лежали навалом, причем лицом к лицу, независимо от пола и возраста. Это обстоятельство объясняется хронической нехваткой мест, а об отдельном месте в холодильной камере и речи быть не может. Места в холодильном хранилище на вес золота и доступны только людям с деньгами или связями.

Евгений без укора оглядывал полки с трупами, за многие годы работы следователем он уже привык к столь скабрезной обстановке. Но она подтолкнула его к сомнению в непоколебимой истине, что «на том свете все равны». По мнению Евгения, как только человек переступает границу мира иного, классовое неравенство приобретает как раз более четкие очертания. К увиденному сегодня в морге добавилось вспоминание вчерашней картины, когда он воззрел отдельную аллею исполинских могил известных людей, где нет места простым смертным.

Пройдя всю комнату насквозь, они подошли к одной единственной каталке в помещении, покрытой простыней. Рюрикович запрокинул край белой ткани и на бирке, обвязанной вокруг большого пальца, прочитал: «Муртазина».

– Смотри-ка, ее еще не успели переложить! – восторженно произнес Рюрикович.

– Зачем она мне? – недовольно произнес Евгений. – Мне нужна не она, а твое заключение.

– Но я хотел тебе показать все на теле, для убедительности, – Рюрикович еще одним движением руки полностью обнажил тело женщины.

– Лучше дай заключение и объясни мне на словах, если есть особенности, – Евгений больше не желал слушать Рюриковича и пулей вылетел из хранилища.

Разговор они продолжили в комнате отдыха, где Евгений имел возможность спокойно расспросить про все детали злодеяния. Из медицинского заключения следовало несколько важных выводов. Во-первых, в крови был обнаружен эфир для наркоза, как и в крови у Баумистровой. К тому же, Муртазина была убита тем же острым предметом, что и первая жертва по фамилии Рахимова. У обеих женщин – множественные раны на теле. По словам Рюриковича, удары были нанесены ножом из нержавеющей стали, с шириной лезвия не более трех с половиной сантиметров. Одна сторона всех нанесенных ран была рваная.

– Сейчас практически все охотничьи ножи с тыловой стороны имеют зазубрины, – объяснил последний факт сидящий за столом Рюрикович, мерно попивая чай с вареньем из стеклянной банки, сваренным женой. Евгений сидел на маленьком диване напротив и впитывал все, что говорил Рюрикович, от чая же категорически отказался.

Руслан Рюрикович рассказал, что Муртазина была убита в промежуток с одиннадцати до двенадцати часов, как первично и предположили следователи-криминалисты. Но что послужило точной причиной смерти, определить было невозможно – либо удушье, так как две пластины щитовидного хряща, образующие передний выступ гортани были сильно продавлены и смещены вместе с трахеей и пищеводом, либо кровопотеря из-за множественных ножевых ран, нанесенных в паховую область.

– Убийца, скорее всего, не додушил жертву и перенес внимание на паховую область. Такое ощущение, что он играл в ножички, – Рюрикович говорил без эмоций. – Но точно можно сказать, что она не скончалась от болевого шока, уровень эфира в крови предостаточный, чтобы не испытывать боль. Рост убийцы определить затруднительно, действовал он лежа.

– А что насчет эфира? Где его можно достать?

– Его не отпускают по рецептам и уже лет тридцать, не меньше, не применяют в качестве анестетика при операциях. Но в любой хирургической клинике можно найти на складах. Поэтому, имея связи в медицинских кругах, найти этот препарат не проблематично.

Эксперты легко определили, что убийца – правша, на это указывали раны, удары были нанесены под соответствующим углом. Не удалось установить, была ли женщина изнасилована, так как убийца искромсал половые органы, а силиконовая смазка презерватива, которая была обнаружена во влагалище предыдущих жертв, в этом случае отсутствовала, как отсутствовали и следы спермы.

Теперь, когда была составлена взаимосвязанная цепочка трех убийств, предположения, что за преступлениями могут стоять разные убийцы-насильники, полностью рассеялись.

– Рюрикович, я смотрю на тебя и думаю, что же не так… так ты же усы сбрил! – воскликнул Евгений.

– Я их сбрил два месяца назад, а ты только что заметил.

– Да, я всегда вижу тебя в маске, в городе встречу – не узнаю.

– Так чаще приезжай к нам, в чем проблемы, чаем напоим, варенье есть!

– Его у тебя уже нет! – Евгений, встав с дивана, кивнул на пустую вымазанную банку и протянул для прощания руку.

– Да, незаметно доел, но ничего, жена много наварила, для тебя не жалко, принесу еще, – сжимая руку, выговорил Руслан Рюрикович.

– Спасибо, Рюрикович, ты – профессионал с большой буквы, – Евгений направился к двери.

– После таких слов варенья точно не жалко, приходи! – крикнул вслед Евгению Рюрикович.

Евгений не лукавил, Руслан Рюрикович Бадыкман, – наполовину еврей, наполовину татарин, – действительно был большим мастером трупных дел. Он единственный работал на двух ставках – эксперта-криминалиста и патологоанатома, то есть, помимо вскрытия насильственно умерщвленных людей, он брался за вскрытие и тех людей, которые нашли более скучный и прозаический способ для встречи с Богом: болезни, старость и несчастные случаи.

После посещения столь печального места Евгений поехал на работу, в кабинет на Советской площади. Его главный начальник, Житомирский Александр Федорович, уже год, как возглавляющий региональное управление Следственного комитета, решил провести небольшое послеобеденное рабочее совещание. Обычно они проходили по утрам в кабинете патрона.

Кабинет грузного седоволосого Александра Федоровича, которому недавно перевалило за пятьдесят, располагался рядом с кабинетом Евгения, это совпадение многие посчитали неслучайным, а завистники приписали Евгению статус любимца начальника. Так оно, впрочем, и было.

За недостатки в работе Александр Федорович прилюдно Евгения не карал. Даже больше – по-отечески он заботился о нем и всегда был готов прийти на помощь, – дать необходимый совет, к примеру. Но, надо отдать должное Александру Федоровичу, его человеческое и теплое отношение к сотруднику никак не связывалось с быстрым продвижением того по службе, и наоборот, предвзятость к некоторым подчиненным не могла послужить препятствием для присвоения очередного ранга юстиции и получения должности. Независимо от симпатий и антипатий босса, у Евгения сложились нормальные рабочие отношения со всеми сотрудниками.

Помимо Евгения на оперативке присутствовал его коллега, начальник отдела № 2, в чью компетенцию входило расследование экономических и должностных преступлений, – Мурычев Вадим Ахметович, по прозвищу Мурка. Заместители Александра Федоровича – статная Кожемякина Антонина Николаевна и совсем молодой Калимуллин Айрат Асхатович, ему не было и тридцати лет.

Несмотря на свой молодой возраст, Айрат пришел в следственное управление сразу после окончания института права; благодаря своим амбициям, он добился многого. Этому немало способствовала и его внешность, – он выглядел намного старше своего возраста, в первую очередь из-за седины, заполонившей треть густоволосой головы. Серебряный отлив челки был его визитной карточкой, но в региональном управлении комитета его за глаза называли «Мальчиком».

Прозвище он получил от старших товарищей в первый год работы и в начале карьеры особо не обижался на свое «погоняло». Но, как только карьера резко пошла вверх, в один прекрасный день Мальчик, когда его назначили заместителем руководителя Следственного комитета, в приказном тоне объявил коллегам, чтоб они забыли прозвище, отныне для всех он – только Айрат Асхатович. Но наивно было полагать, что новоиспеченный начальник так легко сможет перевернуть страницу из прошлой жизни. Коллеги постарались, чтоб прозвище шло рядом с ним вверх по карьерной лестнице.