Читать онлайн «Изощренное убийство». Страница 7

Далглиш просмотрел их и сказал:

– Это странно. Похоже, здесь досье тех, кто здесь работает, но только женщин. Между прочим, среди них нет ее собственного. Интересно, зачем мисс Болем их достала?

– Возможно, хотела проверить, кому и когда положен ежегодный отпуск или что-то вроде того, – предположил сержант Мартин.

– Думаю, может, и так. Но почему только женщины? Да ладно, вряд ли в данный момент это имеет первостепенное значение. Давайте взглянем на эти пометки.

Судя по всему, мисс Болем была из тех административных работников, что не доверяют своей памяти. Верхний листок блокнота, где стояла дата, был испещрен записями, сделанными косым, почти детским, почерком:

Медицинская комиссия – поговорить с М.К. кас. предложения о подростковом отдел-ии.

Поговорить с Нейглом – порвался шнур для подъема окна в кабинете мисс Каллински.

Миссис Шортхаус – отпуск.

Эти пометки по крайней мере можно было понять, а вот слова, стоящие ниже и написанные, казалось, впопыхах, гораздо хуже поддавались толкованию.

Женщина. Здесь восемь лет. Прибыть в 1-й понедельник.

Далглиш сказал:

– Похоже на запись телефонного разговора. Конечно, это мог быть и разговор личного характера, не имеющий ничего общего с делами клиники. Возможно, звонил какой-то врач, пытавшийся разыскать пациента, или наоборот. Кто-то или что-то, очевидно, прибудет в первый понедельник или в понедельник первого числа. Здесь можно дать с дюжину разных интерпретаций, и ни одна из них не будет иметь прямого отношения к убийству. Тем не менее недавно кто-то позвонил по поводу какой-то женщины, и мисс Болем явно занялась изучением досье всех сотрудниц клиники. Для чего? Чтобы проверить, кто из них пришел на работу восемь лет назад? Все это как-то сомнительно. Оставим на время такое приятное занятие, как выдвижение гипотез, и приступим к допросу персонала. Прежде всего я хотел бы поговорить с машинисткой, девушкой, которая обнаружила тело. Этридж сказал, она очень расстроена. Будем надеяться, что она уже успела успокоиться, иначе мы проведем здесь добрую половину ночи.

Однако Дженнифер Придди была совершенно спокойна. Она явно выпила спиртного, и на ее печаль наложилось возбуждение, которое она с трудом сдерживала. Ее лицо, все еще опухшее от слез, было покрыто красными пятнами, а глаза неестественно блестели. Тем не менее алкоголь не затуманил ее мыслей, и она рассказывала о случившемся подробно и внятно. Большую часть вечера она провела за работой в общем кабинете на первом этаже и в последний раз видела мисс Болем примерно в пять сорок пять, когда зашла в ее кабинет, чтобы спросить насчет времени приема одного пациента. Ей показалось, что мисс Болем выглядит как обычно. Она вернулась в общий кабинет, куда примерно в шесть десять также пришел Питер Нейгл. На нем было пальто – он хотел забрать исходящую почту. Мисс Придди зарегистрировала в журнале последние несколько писем и передала их ему. Примерно в пятнадцать или двадцать минут седьмого к ним присоединилась миссис Шортхаус. Миссис Шортхаус упомянула, что пару минут назад была в кабинете мисс Болем и решала вопрос о своем ежегодном отпуске. Питер Нейгл забрал почту и ушел, а Дженнифер Придди и миссис Шортхаус оставались в комнате вместе до того, как он вернулся десять минут спустя. Затем Нейгл отправился в комнату дежурных в полуподвале, чтобы оставить там пальто и покормить Тигру – кота, который жил в клинике, и она почти сразу же последовала за ним. Она помогла Нейглу покормить Тигру, и они вместе вернулись в общий кабинет.

Примерно в семь старший дежурный Калли снова пожаловался на боль в желудке, которая беспокоила его целый день. Мисс Придди, миссис Босток, второму секретарю клиники, и Питеру Нейглу по очереди приходилось подменять Калли у коммутатора время от времени, так как у него болел живот, а домой он идти отказывался. Наконец он согласился уйти, и мисс Придди отправилась в кабинет мисс Болем, чтобы спросить, нельзя ли Калли закончить работу пораньше. Мисс Болем на месте не оказалось, поэтому мисс Придди решила посмотреть, нет ли ее в комнате дежурных медсестер на первом этаже. Старшая сестра Эмброуз сообщила ей, что видела, как заведующая административно-хозяйственной частью шла по коридору к лестнице, ведущей на цокольный этаж тридцать минут назад или даже раньше, поэтому мисс Придди спустилась вниз.

Обычно архив запирали на ключ, но на этот раз ключ находился в замке, а дверь была приоткрыта, и мисс Придди заглянула внутрь. В комнате горел свет. Она обнаружила тело – тут голос мисс Придди дрогнул – и немедленно бросилась наверх за помощью. Нет, она ничего не трогала. Она не знала, почему в архиве повсюду разбросаны документы. Она не знала, почему сразу же решила, что мисс Болем мертва. Просто мисс Болем выглядела такой… ужасно мертвой. Она не знала, откуда у нее взялось твердое убеждение в том, что произошло убийство. Ей показалось, она увидела синяк на голове мисс Болем. И потом еще этот идол Типпета лежал на теле. Она боялась, что Типпет прячется где-то за стеллажами с папками и может напасть на нее. Все говорили, что Типпет не опасен – все, за исключением доктора Штайнера, – но, в конце концов, Типпет ведь лечился в клинике для душевнобольных, а в таких случаях ничего нельзя знать наверняка. Нет, она не знала, что Типпета не было в клинике. На звонок из больницы ответил Питер Нейгл и сообщил обо всем мисс Болем, а ей ничего не сказал. Она не видела стамеску в груди мисс Болем, но доктор Этридж объявил персоналу, что жертву закололи, когда все собрались в одном кабинете в ожидании приезда полицейских. Она подумала, что большинство сотрудников знают, где Питер Нейгл держит инструменты, а также каким ключом открывается дверь в архив. Он висел на крючке под номером 12 и блестел больше, чем другие ключи, но не был подписан.

Далглиш сказал:

– Я хочу, чтобы вы очень хорошо подумали. Когда вы спустились вниз, чтобы помочь мистеру Нейглу покормить кота, была ли дверь архива приоткрыта и горел ли там свет, как тогда, когда вы пришли туда во второй раз и увидели мисс Болем?

Девушка откинула назад влажные светлые волосы и произнесла с неожиданной усталостью:

– Я… я не помню. Понимаете, я не проходила мимо той двери. Я пошла прямо в комнату дежурных, что у подножия лестницы. Питер как раз мыл тарелку Тигры. Он съел не все, что мы ему дали в последний раз, и мы соскребли остатки еды с тарелки и помыли ее в раковине. Мы не проходили мимо архива.

– Но вы же могли видеть дверь, когда спускались по лестнице. Вы бы заметили, если бы она была приоткрыта? Ведь в это помещение редко заходят, разве не так?

– Так, но туда мог попасть кто угодно, кому требовались документы. Если бы даже дверь была открыта, я не стала бы проверять, кто там находится. Думаю, я заметила бы, если бы дверь была распахнута, но полагаю, что все-таки она была закрыта. Хотя я не помню, честно, не помню.

В завершение допроса Далглиш расспросил машинистку о мисс Болем. Было похоже, что Дженнифер Придди знала ее не только как коллегу по работе, ведь она с семьей ходила в ту же самую церковь и именно мисс Болем способствовала тому, чтобы она устроилась в клинику Стина.

– Я никогда бы не получила эту должность, если бы не Энид. Разумеется, я не обращалась к ней так в стенах клиники. Ей бы это не понравилось.

У Далглиша, однако, создалось впечатление, будто мисс Придди с большой неохотой называла мисс Болем по имени и за пределами клиники. Она продолжила:

– Конечно, она меня не назначала, я прошла собеседование с мистером Лодером и доктором Этриджем, но я знаю, что она замолвила за меня словечко. Моя стенография и качество печати тогда были не на высоте – я пришла в клинику почти два года назад, – и мне очень повезло, что я вообще сюда попала. Я не часто видела Энид на работе, но она всегда была добра ко мне и рада помочь. Она хотела, чтобы я получила диплом Института управления лечебными учреждениями, чтобы мне не пришлось всю жизнь работать машинисткой-стенографисткой.

Амбиции мисс Придди в том, что касалось карьеры, несколько удивили Далглиша. Эта молоденькая девушка отнюдь не казалась амбициозной и со временем, несомненно, должна была выйти замуж. Если что-то и могло спасти ее от того, чтобы всю жизнь проработать стенографисткой, то уж точно не институтский диплом. Ему стало немного жаль мисс Болем, которая едва ли могла найти менее талантливую протеже. Девушка была мила, открыта и наивна, но, подумал Далглиш, не особенно умна. Ему пришлось напомнить себе, что она указала свой возраст как двадцать два года, а не семнадцать лет. У нее было стройное и необычно развитое тело, как у зрелой женщины, но худое лицо, обрамленное длинными прямыми волосами, казалось лицом ребенка.

Она немного могла рассказать о заведующей административно-хозяйственной частью. В последнее время мисс Придди не замечала никаких изменений в поведении мисс Болем. Она не знала, что заведующая пригласила к себе мистера Лодера, и понятия не имела о том, что могло беспокоить мисс Болем. В основном дела шли так, как обычно. Насколько она знала, врагов у мисс Болем не было, по крайней мере таких, которые хотели бы убить ее.