Читать онлайн «Биография отца Бешеного». Страница 29

- Что, испугался? - рассмеялся довольный Гриша.

- Есть немного, - кивнул я и затаил мысль как-нибудь вернуть ему "должок".

Минуло несколько однообразных дней, и вот, в силу странного стечения обстоятельств, мы оказались, как нарочно, в том же месте, где Гриша пытался меня напугать в первый день работы. На этот раз после обычных процедур по правилам техники безопасности на стремянку полез Гриша. И когда он протянул руку к лампочке, я во весь голос изобразил хлопок. Гришу словно ветром сдуло со стремянки, и он несколько минут приходил в себя.

Самое драматическое и замечательное в этой истории то, что какой-то олух оператор, не заметив нашей предупреждающей таблички, включил рубильник. Он вошел в цех как раз в момент стремительного прыжка Гриши. Подскочив к лежащему, он с побледневшим от ужаса лицом стал суетиться над ним и извиняться, клянясь, что не видел таблички.

Так и получилось, что вместо тумаков от разъяренного Гриши я получил благодарность: его могло запросто тряхануть током в триста восемьдесят вольт...

К счастью, мне недолго пришлось ходить по цехам: чем-то я приглянулся начальнику электроцеха, и он перевел меня в бригаду по замене перегоревших обмоток в электромоторах. На этом участке работали только женщины, и было их двенадцать. Работа была довольно муторная, да и руки мои не были похожи на женские. Женщины, узнав, что я считаюсь любимчиком у начальника цеха, поняли, что от меня будет больше пользы, если они выберут меня бригадиром, и единогласно проголосовали "за".

Вы можете себе представить шестнадцатилетнего парня, под началом которого дюжина женщин в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет? Кто хочет, пусть пофантазирует...

А мы вернемся к матросам-дембелям...

Казалось, в Омске они маячили на каждом углу. На самом деле моряков было несколько тысяч, но их черная форма, клеши, ярко начищенные бляхи ремней настолько бросались в глаза, что создавалось превратное впечатление об их действительном количестве, которое усугублялось тем, что они почти всегда ходили компаниями. Но все бы было мирно, если бы моряки не решили установить в городе порядок по своему вкусу и разумению...

Сначала им не понравились так называемые стиляги, и они стали расправляться с ними физически: парней избивали, рвали "стиляжьи" одежды, состригали "коки", девушек тоже подстригали, рвали одежду, словно проституткам, ставили печати на коленки тех, у кого были слишком короткие юбки.

Потом они записали в противники так называемых блатных: хромовые сапожки "прохоря", рубашка-косоворотка, чуб из-под кепки, золотая фикса и обязательная финка в кармане.

Матросы цеплялись ко всем, кто не был похож на них. Если у стиляг, разобщенных и физически хлипких, они не встречали отпора, то с блатными, имевшими спаянные компании и круговую поруку, у матросов произошла осечка. За каждый наезд на блатного братцы матросики получали в ответ по полной программе. И чем грубее поступали матросы, тем жестче обходились с ними: за разорванный сапог у блатного матросы получали несколько располосованных ножами морских клеш, за сломанную руку или подбитый глаз одного блатного двое-трое матросов оказывались в больнице с ножевыми ранениями.

Ситуация все больше и больше осложнялась, а страсти все накалялись и накалялись: рано или поздно должен был произойти взрыв.

Правители города чувствовали его приближение, но ничего не могли поделать: милиция была малочисленна и не справлялась со сложившейся ситуацией. Тогда и обратились за помощью к комсомольским оперативным отрядам, которые к тому времени стали серьезной силой.

Критическая масса неприязни матросов и блатных вскоре действительно привела к взрыву. Он случился на танцплощадке. Один матрос сцепился из-за девушки с блатным, и тот с друзьями разбил ему до крови лицо. Матрос бросился к общежитию, где жили его друзья-сослуживцы, и крикнул:

- Полундра! Наших бьют!

На его клич выскочило человек пятьдесят разгневанных матросов, которые накрутили на руки ремни с пряжками, залитыми свинцом. С угрожающими криками они устремились на танцплощадку.

Но и блатные, видно, готовились к этой схватке: они тоже кликнули своих пацанов. Те явились, вооруженные не только велосипедными цепями, железными прутьями, но и ножами. Побоище было страшным. К месту схватки были стянуты все сотрудники милиции города и "оперкомы" нескольких районов.

Трудно было сосчитать количество разбитых голов, ножевых ранений, переломанных рук и ног, но после этого побоища, арестовав самых злостных зачинщиков, как с той, так и с другой стороны, и отправив их в КПЗ для проведения следствия, власти наконец приняли правильное решение - и матросиков благополучно отправили по месту их прошлого, до флотской службы, жительства...

Не могу припомнить, как меня затянули в оперативный комсомольский отряд: то ли я попал туда в поисках романтики, то ли меня привлекло, что давали три-четыре свободных оплачиваемых дня в месяц, да еще увеличивали отпуск, Бог его знает. Но уж точно не из идейных соображений.

Самым интересным было то, что в эти оперотряды чаще всего вступали закоренелые уличные хулиганы, что поощрялось особо: можно было отрапортовать, что энное количество неблагополучных ребят "исправилось" и они сами успешно борются с преступными элементами.

Резонно спросить, что влекло хулиганов в оперотряды? Ответ лежит на поверхности: если раньше эти ребята, давая выход молодой энергии, пускали в ход кулаки, все время подвергаясь опасности попасть за решетку, и считались обыкновенными хулиганами, то сейчас они не только не наказывались за аналогичные поступки, но и поощрялись, а некоторые и наделялись властью.

Хотя, должен признаться, это был очень ловкий ход со стороны властей, двойной удар, говоря словами одной модной рекламы - "два в одном флаконе". Во-первых, в прошлом трудные подростки постепенно начинали думать о пользе общества, действительно становились его полезными членами, во-вторых, они, всерьез взявшись за дело, довольно сильно прижали преступность в городе.

Как я уже дал понять выше, меня нельзя было считать в то время пай-мальчиком, да и "шалости" нашей компании были на грани криминала. Меня из-за плохого поведения даже в комсомол приняли на пару лет позднее, чем было положено по возрасту, да и то только потому, что мою фамилию случайно не вычеркнули из наградного списка ЦК ВЛКСМ "за отличную работу в комсомольском оперативном отряде".

Этот список стал результатом того, что трое наших оперативников, в их числе и я, сумели задержать опасного рецидивиста, имевшего за спиной тройное убийство.

Все произошло случайно, довольно глупо и крайне опасно для жизни, особенно для моей. У нас в штабе давно висело несколько фотографий преступников, находящихся в розыске, и, вовсе не думая о них, мы втроем мирно патрулировали свой участок. Медленно прогуливались, как бы одновременно и патрулировали, трепались, рассказывали анекдоты и всякие истории. На рукаве у каждого повязка с тремя буквами - О К О, аббревиатура названия отряда. Когда я что-то рассказывал и случайно взмахнул рукой, то заметил, как один мужик, в сторону которого совершенно нечаянно был направлен мой взмах, замер, глаза его тревожно забегали и он резко повернулся и пошел в противоположном направлении. Его лицо показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить откуда. Чисто интуитивно я прервал свой рассказ и коротко бросил напарникам:

- Пацаны, берем того мужика! Только без шухера!

Поскольку я был бригадиром десятки, для них это прозвучало как приказ, и мы прибавили шагу, продолжая беседовать ни о чем. Мужик оглянулся и тоже ускорил шаг, мы едва не бегом, он - тоже. Трудно сказать, сколько продолжалась бы эта странная погоня, если бы преследуемый вдруг не остановился и решительно не пошел нам навстречу. Скорее всего он подумал, что легко справится с такими сопляками, как мы, тем более что он, как выяснилось, был вооружен.

- А ну, брысь, мусорки херовы! - грозно прорычал он, держа руку в кармане.

"Нож!" - промелькнуло в моем мозгу, и я впился взглядом в эту руку, стараясь не упустить ни одного движения.

Дело в том, что многие из нас, "оперкомов", в том числе и я, ходили в спортклуб "Динамо" на занятия по военизированной борьбе самбо, которую изобрел олимпийский чемпион по вольной борьбе легендарный Харлампиев. Я достиг неплохих результатов и потому чувствовал себя уверенно.

Мы не испугались его угроз и продолжали идти на него. Мужик прищурил глаза, и я понял, что он сейчас вытащит руку с ножом. Неожиданным броском вперед я перехватил его руку, не дав ему вытащить ее из кармана, и заломил болевым приемом. Мужик успел ударить меня кулаком свободной руки в лицо, но в ажиотаже я не почувствовал боли, хотя он разбил мне бровь и кровь ручьем хлынула из раны, заливая мне глаза. От злости я еще сильнее нажал на локоть, мужчина вскрикнул, и тут же где-то внизу прозвучал громкий хлопок.