Читать онлайн «Свой ключ от чужой двери». Страница 27

Яркий луч карманного фонарика заплясал по комнате, выхватив из темноты опрокинутый серебряный стакан, раскатившиеся остро заточенные карандаши, блокнот и калькулятор на письменном столе, статую Свободы на полу и Стаса, неподвижно лежащего в своем любимом кресле. Полуоткрытые глаза его смотрели прямо на нас…

Я попятился на полусогнутых. Луч фонарика осветил кровь на виске Стаса, лужу крови на ковре…

– Быстро! – приказала Ведьма, бросаясь вон из кабинета.

Сбегая по лестнице, мы услышали шум автомобильного мотора во дворе.

– К черному ходу! Быстрее!

Меня не нужно было понукать. Я летел к черному ходу как камень, выпущенный из пращи. Сердце колотилось в горле, мне казалось, еще миг – и оно выскочит наружу.

– Быстрее! – шипела Ведьма сзади.

Раза два или три она от души ткнула меня кулаком между лопаток. Мы мчались, не помня себя. Я, во всяком случае. Дом наполнялся звуками и сквозняками. Легкий шелест шагов в коридоре, подхваченный ночным эхом, казался оглушительным. Самое ужасное было то, что люди почему-то передвигались молча. Шаги доносились отовсюду. Дверь черного хода была, разумеется, закрытой. Ведьма приникла к замку.

– Быстрее, быстрее, черт бы вас побрал! – приговаривал я, переминаясь с ноги на ногу.

Мне уже чудилась жесткая рука, хватающая меня за шиворот. В лучшем случае. А в худшем – пистолетный выстрел или автоматная очередь. Дверь наконец распахнулась. Мы кубарем скатились с черного крыльца, и я опрокинул «клубную» урну, вокруг которой собирались наши курильщики – водитель Гена, Леша Дергунец, который не курил, а валял дурака, и некурящий Эдик за компанию. Урна загрохотала по выщербленному асфальту, как повозка Джаггернаута [11]. Я услышал сдавленный крик со стороны фасада. Ведьма уже стрелой летела к забору, я бросился за ней.

Днем мы наблюдали, как двое подростков легко отодвинули в сторону одну из досок и пролезли в соседний двор. Доска держалась на одном верхнем гвозде. Сейчас мы проделали то же самое. Ведьма протиснулась первая, я за ней, удивившись мельком, как ей удалось так хорошо запомнить ущербную доску.

Мы неслись по дворам, которые ночью выглядели совсем иначе, чем днем, перескакивая через кучи мусора, какие-то брошенные на землю железобетонные конструкции, рытвины, ящики, поваленные деревья и другие предметы, которые не поддавались индентификации, рискуя в лучшем случае поломать ноги. Вдруг она остановилась.

– Что? – выдохнул я в ужасе.

– Ничего, – ответила она спокойно. – Кажется, здесь. Помните, где запаркована машина?

Ориентировалась на местности она, надо отдать ей должное, как опытный рейнджер.

– Поехали, Вячеслав Михайлович, – сказала Ведьма непривычно мягко. – Хотите, я поведу?

Я не ответил. Руки мои, лежавшие на руле, дрожали. Спина была в испарине. Я стянул с себя лыжную шапочку, бросил на пол. Запустил пальцы в негустую шевелюру и яростно поскреб.

– Поехали, – повторила она.

И мы поехали. Я постепенно приходил в себя. О том, что мы видели в фонде, говорить не хотелось. У выезда на центральную улицу стояла полицейская машина с мигалкой. Проверка документов. Вляпались!

– Сворачивайте! – приказала Ведьма негромко. От голоса ее мороз продрал по коже. – Быстро! Направо! Еще раз направо!

Я послушно сворачивал, чувствуя, как пронзительный звук сирены колючками впивается в немеющий затылок. «Вот так и получают инфаркт», – мелькнула мысль. Визжали тормоза, машину заносило.

– Сворачивай! Прижмись к сараю! Глуши мотор! – рявкнула Ведьма страшным голосом.

Машина, ворвавшись в чей-то частный двор, замерла. Мы сидели молча. Вой сирены приближался.

«Можно было удрать, – думал я лихорадочно, – можно… можно… выскочить на окружную трассу… там всегда движение, днем и ночью, ночью даже больше – фуры-рефрижераторы везут продукты. Они бы нас потеряли!»

Редкий человек обладает достаточной выдержкой, чтобы не бежать сломя голову от преследователей, а, наоборот, повернуться к ним лицом и притвориться, что ты – это не ты. У Ведьмы выдержка была, у меня нет. Из меня никудышный игрок в карты, я не умею блефовать.

Полицейская машина, завывая и рассыпая снопы искр, промчалась мимо нашего укрытия в сторону окружной дороги. В окне дома зажегся свет. Хозяин проснулся. Этого еще не хватало! Сейчас выскочит с ружьем!

– Поехали домой, Вячеслав Михайлович, – Ведьма похлопала меня по колену. – Как вы себя чувствуете? Пришли в себя? Дорогу домой помните?

Ну не ведьма?

Она заставила меня остановиться перед гастрономом, торгующим круглосуточно. Бросила: «Я сейчас» – и скрылась за вращающейся дверью. К моему изумлению, была она в красной юбке и белой легкой курточке. Я даже не заметил, когда она переоделась. Здоровенный амбал-охранник, скучавший у входа, проводил ее долгим взглядом, потом перевел взгляд на машину. «Сейчас захочет проверить документы», – пронеслась у меня в голове дурацкая мысль.

Ведьма выпорхнула из магазина минут через десять с яркой полиэтиленовой торбой в руках, улыбаясь, спросила о чем-то у охранника. Тот заржал в ответ. Она уселась на сиденье, поставила торбу на пол. Звякнуло стекло. Бутылки? Зачем?

– Чтобы расслабиться, – ответила на мой незаданный вопрос. – А кроме того, мотор машины не успеет остыть.

Некоторое время мы ехали молча, потом до меня дошло, что она имела в виду, говоря о теплом моторе, но вопроса задать я не успел.

– Вячеслав Михайлович, – поступил новый приказ, – поставьте машину во дворе, не загоняйте в гараж.

– Почему?

– Маленький психологический штрих, пусть видят, что нам нечего скрывать.

– Кто?

– Они! – ответила Ведьма и полезла из машины.

– У нас есть минут сорок, – объявила она, когда мы переступили порог дома. – Быстро в душ!

– Сорок минут до чего? Вы думаете, они придут?

– Можете не сомневаться! Дело об убийстве вашей жены обрастает новыми интересными деталями. Давайте в темпе! Раздевайтесь, я уберу вашу одежду. Живо!

Она заставила меня раздеться прямо в прихожей и унесла спортивный костюм в кладовку прятать. Я был так деморализован, что даже не сопротивлялся. Молча побрел в душ.

Еще минут через двадцать я сидел за столом в гостиной. На столе стояли легкие закуски в тарелках из парадного маминого сервиза, виски в хрустальных стаканах. Благоухала зелень, сыры, тонко нарезанные ломтики лимона. Даже свечи зажгла, не поленилась. Художница! Я не люблю виски, но Ведьма сказала:

– Надо! Считайте, что это лекарство от стресса!

И я отхлебнул полстакана, после чего немедленно впал в транс. Сидел, упирась локтями в стол, не в состоянии сфокусировать взгляд на хрустальном стакане. События бурной ночи, фонд, Стас в кресле – все отодвинулось куда-то далеко и на таком расстоянии казалось трын-травой. Стаса приложили изрядно… Свободой!

Дурацкое хихиканье рвалось из моей груди, когда я смутно вспоминал, как мы бежали… бежали по кор-и-и… ко-ри-до-ру! К черному ходу… а там уже ОМОН на машинах! С автоматами! А мы их… мы их… кинули! И ГАИ тоже кинули! Всех кинули! Или «раскидали»? Тут я не выдержал и засмеялся.

– Молодец! – Ведьма хлопнула меня по спине.

Что за мерзкая привычка! Я поперхнулся и закашлялся. И в этот момент раздался звонок в дверь.

– Откройте! – вскрикнула Ведьма откуда-то издалека. – И не болтайте лишнего!

И я отправился открывать ночным гостям. Часы в прихожей показывали без десяти четыре.

«Сорок минут или больше? – смутно пронеслось в моей голове. – Кажется, сорок. Или чуть больше? Ну, ведьмовское отродье! Как в воду смотрела!»

И я снова захихикал. Так, хихикая, я открыл дверь настежь, даже не спросив, кто там. Опять Ведьма оказалась права. На то она и Ведьма! В неясных утренних сумерках на пороге стоял старлей Коля… как его, сверля меня взглядом майора Пронина. За его широкими плечами угадывалась пара статистов.

– О, какие люди! – обрадовался я. – Прошу!

Сделав широкий жест рукой, я едва удержался на ногах. Проклятый виски! Прихожая, следопыт Коля и… эти двое… Следопыт, как его? Кажется, Дерсу Узала… и двое за его спиной медленно поплыли в сторону.

– Доброе утро, – сказал Дерсу Узала хмуро. – Извините, что без приглашения. – Презрительно хмыкнув, он шагнул в прихожую.

«А где винчестер?» – подумал я. Оперся на косяк и выглянул во двор.

– Кого-нибудь ожидаете? – спросил Дерсу Узала.

– А где же дружест-ве… ст-венные индейцы? – хихикнул я, теряя равновесие и вываливаясь наружу. Он приподнял меня с деревянного пола веранды, ухватив за ворот купального халата. Пояс развязался, я выпал из халата, ударился копчиком и зашипел от боли.

– Кончайте театр! – буркнул он.

И за что он меня так не любит? Потирая ушибленное место и волоча за собой халат, я вернулся в комнату, где бросались в глаза следы бурно проведенного времени.

– О-о-о! – протянул Коля. – По какому поводу бал?