Читать онлайн «Я Пилигрим». Страница 43

Глава 19

Миниатюрный водолаз-спасатель без устали работал на месте кораблекрушения испанского галеона, когда пять красивых рыб-клоунов всплыли сквозь пузырьки, испускаемые его шлемом.

Огромный аквариум освещал зловещим мерцанием роскошный холл административного крыла института, отбрасывая тень Сарацина на стену напротив. Близкий к отчаянию, он двигался сквозь безмолвное пространство, не зная, какой коридор или нишу исследовать дальше. Он остановился в нерешительности, глядя на сверкающих, ярко окрашенных рыб.

Сарацин не видел их лет двадцать, но знал, как они называются.

– Amphiprion ocellaris, – сказал он, удивленный, что за столь долгое время не забыл обозначающего этих рыб биологического термина.

Из всех тропических рыбок они были у его отца самыми любимыми. Нередко, когда ему приходилось работать в выходные, отец брал сына в свой институт на берегу моря и надолго оставлял среди огромных опытных бассейнов. Самый большой из них был наполнен актиниями, красивыми, но вероломными цветами морского мира.

– Посмотри на рыбу-клоуна, – говорил ему отец. – Это единственные рыбы на свете, которых не убивают ядовитые усики анемонов. Почему? Именно это я и пытаюсь выяснить.

Теперь, много лет спустя, находясь один в учреждении, разрабатывающем секретное оружие, Сарацин отметил для себя иронию происходящего. Как некогда и его отец, он был занят поисками чего-то, обеспечивающего защиту от смертоносного патогенного организма.

Он хотел бы задержаться рядом с рыбами еще на мгновение, попытаться запомнить, как выглядит безмятежный мир природы, но времени у него не было. Сарацин развернулся и внимательно посмотрел на темный проход, который только что заметил. В дальнем его конце имелась дверь, и он, еще до того, как увидел на стене изображение красного полумесяца, почему-то уже знал, что разыскиваемая им комната находится именно там.

Этот знак был исламской версией Красного Креста, он указывал, что здесь располагается пункт первой помощи и медицинский центр. Сарацину рассказала о нем бывшая сотрудница института, медсестра, с которой он работал в ливанской больнице. А найти эту комнату ему помогли рыбы-клоуны, которых изучал его отец, и он увидел в этом волю самого Аллаха.

Дверь в клинику первой помощи была открыта. Сарацин быстро прошел через амбулаторию в складские помещения в глубине. Руководство института регулярно проводило медосмотры и вообще заботилось о здоровье своих сотрудников, поэтому здесь имелись аппарат для снятия электрокардиограммы, «бегущие дорожки», дефибрилляторы и другое оборудование, которым могла бы гордиться любая клиника.

Была в центре и своя аптека, и Сарацин вошел в это давно знакомое место как человек, имеющий немалый опыт работы в медицинских учреждениях. Полки на стене перед ним были заняты коробками с фармацевтическими препаратами и хирургическими инструментами. На другой стене размещались запертые шкафчики со стальными решетками, где, как было известно Сарацину, хранились лекарства категории «А»: наркотики, галлюциногены, амфетамины и всевозможные седативные средства, используемые как анестезирующие.

Все это саудовец проигнорировал; в глубине отделения была маленькая комната, где он увидел ряд застекленных холодильников: то, ради чего он и приехал в эту богом забытую страну и вынужден был некоторое время жить, подобно собаке, на автостоянке.

Он испытал всплеск надежды, хотя и тревога не оставляла его. Сарацин прошел мимо холодильников со стеклянными дверьми. Его наметанный глаз зафиксировал мешочки с препаратами крови, флаконы с чувствительными к перепадам температуры жидкостями, еду и питье для персонала – все как и в любой другой больнице. Ничего из того, что он искал. С каждым шагом отчаяние саудовца росло: а что, если он, услышав обрывки сплетен, сделал неверные выводы и всего-навсего тешил себя великой иллюзией? Вдруг он как дурак просто верил тому, во что хотел верить…

Заглянув в последний шкаф, Сарацин склонил голову в беззвучной молитве. На полке стояли восемь картонных коробок, а в них были крошечные стеклянные пузырьки. Сложное техническое описание, напечатанное на картонках, подсказало Сарацину: это именно то, что он искал.

Он извлек шесть флаконов из полупустой коробки. Прозрачная жидкость, которую они содержали, была впервые получена в результате эксперимента, проведенного в маленькой английской деревушке двести лет тому назад. Сарацин, заворачивая флаконы в ткань и рассовывая их по карманам, подумал, как много общего вскоре будет у него с рыбой-клоуном. Он тоже сможет двигаться через красивое, но враждебное окружение, полностью защищенный от содержащегося в нем смертоносного яда. Невозможно было переоценить, что это значило для Сарацина: в те полные отчаяния месяцы, когда я безуспешно пытался разыскать его, и даже потом, когда мои поиски вышли на финишную прямую, я нашел только два клочка бумаги, имеющие к нему отношение. На обоих было написано: «Рыба-клоун».

Сарацин подошел к столу, где лежал журнал регистрации лекарств: надо было отчитаться за взятые флаконы. Аккуратно изменив несколько записей трехлетней давности, чтобы никого не обеспокоило отсутствие нескольких штук, он положил журнал на место, вернулся к началу коридора, закрыл дверь и, благодаря хирургическим перчаткам, покинул клинику, не оставив криминалистам никаких следов своего вторжения. Сарацин пробежал мимо аквариумов и по длинным тихим коридорам добрался до входной двери.

Он рассчитал, что еще через две минуты будет у цели. Но тут возникла одна проблема: пленник во внедорожнике собирался взять реванш.

Щелк! Клейкая лента, стягивавшая грудь Тласса, разорвалась, когда тот перегрыз ее до конца. Не обращая внимания на кровотечение от сломанного переднего зуба, он стряхнул с рук остатки скотча и сел прямо.

Кровь прилила к онемевшим рукам пленника, и он задохнулся от боли. Бросив тело вперед, Тласс начал освобождать лодыжки, заваливаясь назад всякий раз, когда терял равновесие, и вновь наклоняясь вперед, чтобы продолжить свои отчаянные попытки. Он заранее представлял себе, что его рука лежит на руле и жмет на кнопку телефона. Тласс как будто уже слышал рев сирены, которую включили его мальчики, и несколькими минутами позже – скрип тормозов на автостоянке.

Он ощущал даже не вкус спасения – вкус мести. Освободив одну ногу в ботинке, он с ее помощью разорвал и отбросил в сторону остаток клейкой ленты. Пошарив руками в наступившей для него вечной темноте, Тласс встал на колени. Он был свободен.

На расстоянии двухсот ярдов от него стеклянные двери института плавно открылись, и Сарацин, прихватив пластиковые контейнеры с глазами Тласса, выбежал на дорожку, ведущую в сторону автостоянки. Через двадцать секунд он будет в «кадиллаке», заведет мотор, включит передачу и выедет с парковки еще до того, как электронные замки и компьютеры снова запечатают здание.

Сарацин уже видел впереди зловещее мерцание натриевых светильников. Свернув влево, напрямик через клумбы, он сэкономил несколько секунд и, выбежав на асфальт, увидел перед собой черный внедорожник. Машина покачивалась. Внутри кто-то двигался.

Это Тласс, его пленник, быстро карабкался через опущенные сиденья к рулю. Он врезался плечом в спинку водительского места и, поднажав, сумел как-то втиснуться между передними сиденьями. Выставив вперед одну руку, чтобы подстраховаться на случай падения, Тласс ухватился за руль.

Сарацин выронил пластиковые контейнеры с глазами и ринулся к машине. Он не понимал, что пытается сделать Тласс – нажать на акселератор и разбить машину, сломать рычаг переключения передач или запереться и не впускать Сарацина, – но ему сразу стало ясно, что вся опасность для него заключена в водительском месте.

За эти несколько сумасшедших шагов Сарацин принял решение, которое перевернуло жизни его самого и других людей, определило судьбу всего его плана. Будь на месте Сарацина кто-то другой, в особенности примерный муж и отец, со своими принципами и скромными мечтами, видевший на своем веку меньше смертей и больше любви, – иными словами, простой порядочный человек, он наверняка потратил бы время на то, чтобы открыть дверцу. Но Сарацин поступил именно так, как сделал бы я сам или любой другой убийца на его месте, – нанес удар кулаком по тонированному стеклу со стороны водителя.

Подняв руку, Сарацин на мгновение ощутил панику: а что, если стекло небьющееся? Оно и оказалось бы таким, если бы Тласс все еще служил в тайной полиции, но «кадиллак», большой и шикарный, был его личным автомобилем. Так или иначе, у Сарацина не было времени менять свое решение.

Тласс уже вскарабкался на водительское место, нашел кнопку телефона и нажал ее. Система издавала гудки, пока Тласс набирал номер. Благодаря функции помощи удалось избежать набора нескольких цифр. Две, три…