Читать онлайн «Унесенные блогосферой». Страница 30

Сейчас охотно верят аморфным заметкам и рассуждениям о жизни в формате блога в ЖЖ или историям, непосредственно записанным на диктофон, или журналистским расследованиям, о достоверности которых мало кто задумывается, если в начале сказано: «специально для бр-бр-бр, при поддержке тра-та-та». Но вот историю с сюжетом, завязкой, наличием коварного злодея, доброго помощника и роковой женщины непременно окрестили бы небылицей.

Я сейчас ощущал себя в плену двух литературных и культурных штампов. С одной стороны, конечно, Миллер – это, что называется, ла фам фаталь – роковая женщина. Видно по всему. Она знает о своей привлекательности и с наслаждением играет. С другой стороны, я понимал всю никчемность этой метафоры в применении к реальной жизни. Как бы молодо и прекрасно ни выглядела Ада Львовна Миллер – она в первую очередь солидный университетский ученый, если не с мировой, то с российской известностью. К тому же она жена, мать. Что делает здесь эта дама? Зачем трогает мои руки и смотрит в глаза? В общем, я стоял на изломе информационной трассы культуры и дышал ее литературным выхлопом, не понимая, как вести себя в этой ситуации.

– Так что там Сандалентин? – все-таки поинтересовался я в конце концов.

– Знаете такого местного писателя Милашевского? – тут же отозвалась вопросом на вопрос Ада Львовна.

К стыду своему, я никогда не знал и не знаю до сих пор ни одного местного писателя. Как только кто-то из «наших» местных начинает регулярно печататься в столичных журналах, он очень быстро перестает быть местным и перебирается в Москву или Питер. Обычно все знают только бывших местных писателей, поэтому Миллер пришлось пояснять:

– Андрей Григорьевич Милашевский – по основной своей профессии был психологом, писал скорее для иллюстрации своих научных идей. В Москву не стремился. Однажды Милашевский написал рассказ в жанре рождественского или святочного рассказа под условным названием «Санки Санты». Вы в курсе, что это за жанр святочный рассказ?

Я кивнул. Святочный или рождественский рассказ, жанр довольно редкий, как мне казалось, почивший в бозе, как и многие другие жанры обрядово-календарной литературы, но тем не менее, нельзя было пройти мимо.

Как известно, жанр всегда порождает ожидания. Если вы пришли в театр на водевиль, то никто не несет с собой запасной носовой платок для слез. Ну а если вы открыли томик стихов Есенина, то уж приготовьтесь тосковать по родине, даже если эта самая родина находится непосредственно за вашим окном. Таковы законы жанров, ибо они возникли вовсе не случайно. Жанр имеет очень крепкие руки и только большой талант писателя умеет вырваться из этой хватки и обмануть ожидания.

Рождественский рассказ всегда предполагает наличие какого-нибудь ужасного финала. Если вы попали в рождественский рассказ, то приготовьтесь к самому худшему. Я приготовился.

– Вашингтон Ирвинг «Легенда о Сонной лощине», – доказал я свою эрудированность, вспомнив не столько сам текст, сколько знаменитый фильм Тима Бертона.

– М-м-м, в целом мыслите правильно, – сказала Миллер, берясь за чайник и наливая себе и мне еще прозрачной зеленоватой жидкости.

Я обратил внимание, что во время разговора она постоянно двигалась: то ставила на стол локти, любопытными гладкими округлостями выглядывавшие из укороченного рукава, то медленно отпивала и долго ставила чашку на блюдце, прилаживая поудобнее. Руки ее летали, стан приходил в движение, ей не сиделось на одной теме, хотелось постоянного попутного отвлечения.

– Ваш пример правильный, но я имела в виду не только страшилки, а жесткие мелодраматичные истории вроде «Девочки со спичками» Андерсона. Помните, эту ужасно жалостливую историю про девочку-нищенку, которая боялась возвращаться домой, потому что не продала ни одной спички и возле богатого дома, откуда пахло жареным гусем, замерзла насмерть, тщетно пытаясь согреться пламенем от своих спичек. Девочка сразу попадает в мир, где нет голода и холода, то есть на тот свет. Такая вот жуткая история о несправедливости мира людей и доброте Бога, который принимает бедняжку.

– «Мальчик на елке у Иисуса Христа», – сказал я, хоть и не читал эту историю, а нашел ее сейчас же в Википедии по запросу «рождественский рассказ».

Миллер стрельнула глазами по поверхности стола, в то место, где под столешницей находились мои колени, на которых лежал телефон.

– Положите на стол, мы не на экзамене, – со смехом проговорила она и продолжила. – Так вот. О чем мы? Об Андроне Милашевском, местном писателе. Мы были хорошо знакомы, поэтому я называю его Андрон, привычка. Так вот, Андрон написал рождественскую историю в современных декорациях. Маленький мальчик живет в любящей и благополучной семье: их дом находится в дорогом районе, мальчика одевают как игрушку, дарят все, что тот пожелает. В общем, все хорошо. Родители активные, современные, молодые, красивые. Но вот беда, перед самыми новогодними праздниками мальчик случайно проливает себе на ножки кипяток из чайника. Родители нанимают лучшего врача, покупают дорогие чудо-лекарства. Мальчику становится легче, но доктор прописывает ему полный покой. Банальная история, но здесь-то и скрыт конфликт. Сидеть дома в праздники родители категорически не могут: уже заказаны рестораны, уже оплачены катания на санях, уже приняты приглашения. У всех важных знакомых тоже дети и заявиться на праздники без ребенка родители мальчика с обожженными ножками никак не могут. Дальше идет чудесный диалог на кухне: молодые мама и папа совещаются, и в итоге убеждают друг друга, в том, что ничего такого страшного в ожоге нет, что ножки можно плотно забинтовать, малышу дать обезболивающее, и он чудесно проведет время со своими сверстниками вместо того, чтобы киснуть дома в одиночестве. В общем, первого января маленький мальчик с обожженными ножками катается на санях с родителями. А ночью, когда он лежит в горячке, ему мерещится, что за ним приезжают настоящие волшебные сани Санта Клауса и уносят его в лучший мир без боли, иначе говоря, в мир иной.

– Мы в детстве называли такие истории садюшками, – пробормотал я, не понимая к чему этот странный рассказ.

В то же время я мучительно вспоминал, что напоминает мне эта история: у меня было ощущение, что я уже говорил с кем-то на эту тему.

– О, напрасно вы не верите, – возразила Миллер. – История подлинная. Милашевский был не только писателем, но и практикующим психологом.

– Был?

– Умер три года назад. А изучал он такую проблему, которая, как он утверждал, навалилась на нас вместе с возникновением общества потребления… Отсутствие материнского инстинкта, инфантилизм. Милашевский назвал это явление «немамия», – продолжала Миллер после некоторой паузы, и я снова удивился как точно она чувствовала состояние собеседника: заговорила только после того, как я успел вновь сосредоточится. – Имеется в виду, что современная женщина – не мама. Про этот случай с обожженными ножками в свое время даже местные СМИ писали. А Андрон специализировался по таким мамашкам. Материнский инстинкт у самки-потребительницы сильно приглушен и ребенок рассматривается больше как атрибут семейной жизни. Соблазны современного мегаполиса отвлекают от домашних будней. Кто выберет рутину, когда вокруг столько ярких огней? Ведь семья и ребенок – это все-таки большая работа. Поверьте пока на слово.

Я готов был поверить на слово. Тем более, что наконец понял, что именно напоминает мне рассказ Миллер. Их с Викторией формулировки по поводу убитой Светланы Романихиной практически совпадали. Все-таки учитель и ученик – иногда эта связь глубже, чем пытаешься показать. Мне представилась модельная красавица Светлана то ли с ребенком, то ли с куклой на руках. Валерий Романихин с лобстером в одной руке и фотоаппаратом в другой. Снова закон парных случаев? Или Миллер намекает на то, что в курсе, каким именно делом занимается Виктория?

– Вы, Саша, наверное, думаете сейчас, при чем здесь Милашевский и наша атака на Сандалетина? – спросила Миллер, хитро улыбаясь и сразу продолжила. – Несколько лет назад, когда наша Вика только-только защитила диссертацию и занялась экспертной практикой, Милашевский принес ей, как эксперту, рукопись, состоявшую из подборки подобных случаев про «немамию», в их числе был и про обожженные ножки. Наблюдение пациенток с симптомами сниженного материнского инстинкта давало материал не только для научного, но и для художественного осмысления. Андрон принес материалы Вике, потому что намеревался зафиксировать свое авторское право, а ваша тетя в тот момент начала сотрудничать с юридическим агентством, которое занимается фиксацией этого самого авторского права и патентованием изобретений.

– Что значит фиксацией? Разве публикация не является фиксацией?

– Является. Однако ученый хотел создать совершенно особую вещь – научно-художественное издание «Страна Немамия», где как ученый и как писатель разбирал бы эту проблему на конкретных примерах. Но издание книги – дело, требующее времени, а над вопросами материнства работал не один Милашевский, поэтому, до тех пор, пока не будет готова вся книга, он решил зафиксировать свое первенство в электронной библиотеке авторских патентов. Довольно странная процедура, на мой взгляд, но тем не менее, есть такая.