Читать онлайн «Убийца, мой приятель (сборник)». Страница 181

На небе не было ни одного облака, но над землёй уже сгустились сумерки, отчётливо виднелась только отдалённая гряда холмов, и это навевало печальные мысли. Но если что и выражалось на неподвижном бледном лице Леоноры, так это горестное смирение. В свои восемнадцать лет надеяться ей было не на что, судьба была предопределена, желать и то казалось чем-то предосудительным и запретным.

Леонора вряд ли бы призналась в том, чего именно она хочет. В конце концов, жизнь её мало чем отличалась от жизни других девушек знатного сословия. А если жизнь устроена так, что не доставляет особенного удовольствия, – что ж, ничего не поделаешь. Не лучше ли совсем отказаться от желаний? Да и жилось ли когда-нибудь счастливо в этом мире? Высокие заповеди, которые она почерпнула из книги, заставляли её стыдиться собственного чувства неудовлетворённости, но при этом даже усугубляли её отчаяние: ей никогда не достичь таких высот добровольного самоотречения.

– Моя красавица совсем здесь зачахнет, – послышался голос старой Пернэт. – Эта книжка, что взяли вы у мадам маркизы, доведёт вас до обморока, если будете тут подолгу сидеть читать да предаваться всяким фантазиям.

– Это очень хорошая книга, Пернэт. Прекрасная книга! – возразила Леонора. Её голубые задумчивые глаза не сразу оторвались от окна и остановились на встревоженном морщинистом лице старой няни.

– Оно, может, и так. Я вот грамоте всякой не училась, мадемуазель знает, зато живу не тужу. От этих книжек какой прок? Одни охи да вздохи, да ещё морщины на лице – я так вам скажу. Мадам маркиза как начитается этих книжек, потом не знает, на ком злобу сорвать, словно бес в неё вселяется. А мадемуазель, не в пример ей, кроткая, точно ангел, только чтение и ей не в прок – одна горечь и печаль на сердце. А бедным-то слугам её каково! Им ещё тяжелее видеть, как мадемуазель страдает. Вот и сейчас она не в духе, а я, между прочим, пришла попросить её кое о чём.

– О чём попросить, Пернэт? Что тебе до моего настроения? – с милой улыбкой спросила Леонора.

– А вот о чём, мадемуазель. Дочь моя, Жаннэт, сейчас в саду у двери, что ведёт на лестницу в башенку. У неё есть какое-то важное сообщение, и не для кого-нибудь, а для нашей маленькой принцессы. Не соблаговолит ли принцесса накинуть этот плащ и спуститься переговорить с бедняжкой Жаннэт?

– Но почему она сама не поднялась ко мне? – удивилась Леонора.

Однако же она встала, и Пернэт поспешно накинула плащ ей на плечи.

– Торопилась она, мать моя. Как видно, была на то особая причина.

Мадемуазель д’Изамбер, привыкшая слепо верить старой няне, последовала за ней. Они вошли в небольшую дверь, что вела в башенку, спустились по винтовой лестнице в сад; точнее сказать, то была окраина сада, расположенная между крепостной стеной и рвом. Здесь росло несколько вечнозелёных кустов и деревьев, под сенью которых можно было укрыться, а рядом виднелся дощатый мост, построенный для удобства передвижения слуг, чтобы те могли кратчайшим путём выйти к деревне.

Жаннэт, в высоком накрахмаленном колпаке, в жакете и коротких юбках, стояла на траве у входа в башенку.

– Что ты хочешь сообщить мне, Жаннэт? – тихо спросила Леонора, остановившись на пороге.

– Сделайте милость, мадемуазель, выйдите в сад. Вас там дожидаются – переговорить с вами желают, – пробормотала Жаннэт Бьенбон.

– Скорее, дитя моё! – прошептала Пернэт. – Вон там, в тени кустов. Говорит, от этого, мол, зависит жизнь или смерть.

Хотя Леонора была застенчивой и робкой девушкой, её никоим образом нельзя было назвать трусливой. Она переступила порог и плавной походкой зашагала по траве. В сумерках она походила на привидение, стройное и изящное. Вскоре она дошла до кустов, на которые указывала Пернэт. Там, в густой тени, стоял какой-то мужчина. Он порывисто шагнул навстречу и поцеловал ей руку.

– Ах, месье, это вы? – воскликнула Леонора.

– Не сердитесь на вашего несчастного друга, мадемуазель Леонора, вы хорошо меня знаете. Хотел бы надеяться, что вы доверяете мне. Доверяете или нет?

– Стоит ли об этом спрашивать?

Леонора подняла глаза и задумчиво посмотрела на Бернара, на бледном её лице показалось мечтательное выражение. Сильные чувства, овладевшие ею, внезапно вытеснили все мысли о правилах приличия, о строгой бабушке, о шевалье, о чопорных и слабонервных родственниках. Её переполняло чувство гордости за своего возлюбленного и радость оттого, что он рядом с нею. Бернар был так не похож на всех других дворян, которых она знала, – не похож своею открытостью, великодушием, врождённым благородством. По сравнению с шевалье де Мазаном он был воистину Гиперион[106], а тот – сатир, хотя Леонора предпочитала более благочестивое сравнение: архангел Михаил и Вельзевул. Леонора и виконт стояли в тени кустов, и надо ли говорить, что им обоим казалось, будто на дворе была не зима, а тёплый летний вечер. Однако вскоре к ней мало-помалу вернулась девичья застенчивость и беспокойство.

– Вам, верно, опасно здесь находиться? – прошептала Леонора. – Зачем вы пришли?

– Леонора, прошу вас, сначала ответьте мне. Вы сделаете то, о чём я вас попрошу? Обещайте мне, что вы исполните мою просьбу.

– Ах, если бы я могла, дорогой, но я не смею. С моей стороны нехорошо, грех, что я пришла сюда. Но понимаете, меня обманули эти женщины. И я нисколько не сожалею. Я давно хотела поблагодарить вас за то, что вы приехали тогда и предупредили нас, как настоящий друг.

– Так, значит, они не изменили своих планов? Неужели по-прежнему вы всё хотите ехать в этой ужасной карете?

– О да. Мне кажется, эта поездка обернётся для нас гибелью. Мне приснился страшный сон, – добавила Леонора с трепетом. – Не хочу рассказывать его вам, хотя вы, конечно, не станете надо мной смеяться, как бабушка. Но вы не сéрдитесь, Бернар, что я не могу ничего обещать вам? Чего вы хотите от меня? Я сделаю, если это возможно.

– Позвольте увезти вас сию же минуту в безопасное место. Вы должны согласиться. Если вы хоть немного меня любите, вы согласитесь.

– А остальных пусть постигнет ужасная участь? – помолчав немного, вопросила она.

– Они сами выбрали себе эту судьбу, – страстно возразил он. – По какому праву люди, упрямо стремящиеся к своей погибели, должны тянуть за собой в пропасть и вас? Это чудовищно, это тиранство! Неслыханное тиранство! Если вы откажетесь от моего предложения, значит вы никогда не любили меня. Решайтесь, мой ангел!

– Почему вы можете спасти только меня, а не их? Каким образом? – спросила Леонора, отстраняясь от виконта.

– В Мори вы будете в безопасности. Отец примет вас как родную дочь. Народ не питает к вам злобы и ненависти. Да и за что им быть озлобленными против вас? Впрочем, в такое время не щадят ни правых, ни виноватых. Вы идёте со мной?

– Не просите меня – я не могу.

– В таком случае прошу извинить, я, видно, ошибся. Я имел глупость вообразить, что я для вас что-то значу, мадемуазель, – стиснув зубы, произнёс Бернар и зашагал прочь.

– Бернар, постойте! Если бы ценой своей жизни я могла спасти вас, вы бы вскоре убедились… Ах, что я такое говорю! Наберитесь терпения и выслушайте меня. Я очень несчастна, но долг превыше всего. Когда-то вы тоже были склонны так думать. Могу ли я бросить бабушку на произвол судьбы, позволить ей одной пуститься в это опасное путешествие? Я была предана ей всю свою жизнь. Могу ли я теперь бежать тайком, трусливо бросив её? Мне всегда недоставало смелости – не возражайте, я знаю, – но я не пойду на то, что вы предлагаете. Это было бы слишком бесчестно с моей стороны. Я привязана к своей семье и должна быть с семьёй. Ах, остаётся одно: попытаемся оба мужественно примириться с судьбой. Идите и забудьте меня. Это самое лучшее, что вы можете сделать.

– А вы останетесь здесь и забудете меня? – вопросил де Мори.

Леонора замотала головой, по щекам её струились слёзы.

– Моя королева, моя добрая фея, мой лучезарный ангел! – воскликнул виконт, внезапно припав на одно колено. – Выслушайте мою клятву. Даже если вы не хотите позаботиться о своём спасении, всё равно вы будете спасены! Вы не сéрдитесь на меня за эти слова? Вы видите: я готов навлечь на себя даже ваш гнев.

– Если вы ради меня вовлечёте себя в беду, я действительно рассержусь. Ах, Жаннэт, в чём дело?

– Мадемуазель, по лестнице поднимается мадам маркиза.

– О боже! Прощайте, Бернар! Если она узнает, она убьёт меня.

Леонора стремглав побежала по траве, а виконт де Мори провожал взглядом её белую фигуру, пока она не скрылась за дверью. Затем он надвинул на лоб фетровую шляпу и медленно, осторожно двинулся в обратный путь. Спускаясь с холма, он почти забыл о своей неудаче: необходимость побуждала его строить новые планы. Какие бы трудности и опасности ни сулило будущее, Бернара воодушевляла уже одна мысль о том, что нежная, застенчивая дева из замка Гру оказалась вполне достойна его выбора. Он не сомневался, что его преданность и отвага будут вознаграждены.