Читать онлайн «Крестный отец». Страница 68

Не знающая пощады жестокость властей научила людей не выдавать своей ненависти и страха. Они научились не произносить угроз, способных вызвать ответные действия. Они поняли, что общество является их врагом и за помощью обращались к восставшему подполью, к мафии. И мафия укрепилась, создав свой закон молчания — омерту. Путник, спрашивавший, как пройти в ближайший город, не удостаивался ответа. Член мафии, показав полиции, на того, кто в него только что стрелял, совершал самое тяжелое преступление. Омерта превратилась в религию народа. Женщина отказывалась назвать полиции имена людей, убивших ее мужа и детей или изнасиловавших ее дочь.

Власти не отличались справедливостью, и людям приходилось обращаться к мафии. И мафия в определенной степени выполняла эту роль. Местный капо-мафиозо всегда был готов обеспечить бедняков едой, работой и защитой.

Доктор Таца ничего не сказал о том, что сицилийская мафия превратилась, в конце концов, в марионетку богачей, в дополнительную полицейскую силу. Она стала организацией, облагающей своими налогами каждое предприятие, как бы мало оно ни было.

Майкл впервые понял, почему люди, подобные его отцу, предпочли стать ворами и убийцами, а не уважаемыми гражданами общества. Эти люди были слишком свободолюбивы, чтобы покориться нищете и унижениям. Сицилийские эмигранты в Америке справедливо полагали, что местные власти отнесутся к ним не менее жестоко, чем власти Сицилии.

Доктор Таца предложил Майклу составить ему компанию во время очередного посещения публичного дома, но Майкл отказался. Побег в Сицилию лишил его возможности вовремя подлечиться, и левая щека стала для него постоянным напоминанием о капитане Мак-Клуски. Кости неправильно срослись, и это придавало его лицу, особенно в профиль, злодейское выражение. Майкл всегда гордился своей красотой, и искривленное лицо огорчало его больше, чем он мог предполагать. Появлявшуюся временами боль Майкл снимал таблетками. Их давал ему доктор Таца, и он предложил Майклу заняться его лицом. Майкл пробыл в Сицилии достаточно времени, чтобы понять: нет здесь хуже врача, чем доктор Таца, и наотрез отказался от операции. Этот врач читал все, кроме медицинской литературы, в которой он, по собственному признанию, ничего не понимал. Экзамены на медицинском факультете он сдал благодаря вмешательству капо-мафиозо, который специально съездил в Палермо, чтобы побеседовать с профессорами факультета об оценках своего подопечного.

Днем Майкл гулял по саду в сопровождении двух пастухов, прикрепленных к усадьбе доктора Таца. Те часто добывали себе пропитание тем, что нанимались на работу к мафии. Майкл думал о том, что, продолжая процветать, мафия способна окончательно разрушить общество. Жители Сицилии бежали теперь во все страны мира в поисках хлеба и убежища.

Красота здешней природы поражала Майкла. Он проходил по цитрусовым плантациям, расположенным в горных расселинах, перепрыгивал через древние оросительные каналы, в которые вода втекала через рты высеченных из камня змей. Дома, построенные в римском стиле с огромными мраморными воротами и комнатами со сводчатыми потолками, постепенно разрушались и служили в лучшем случае убежищем для заблудших коз. На горизонте, словно груды обглоданных костей, поблескивают холмы. Зеленые сады окаймляют пустынный пейзаж светлым изумрудом. Иногда он доходил до города Корлеоне, восемнадцать тысяч жителей которого населяли разбросанные по склону горы хижины, окруженные черными каменными склепами. За последний год в городке было шестьдесят убийств, и смерть тенью легла на Корлеоне.

Сопровождая Майкла, телохранители брали с собой люпары. Мафия превратила это охотничье ружье в основное свое оружие. Начальник полиции, посланный в Сицилию по приказу Муссолини, приказал уничтожить все ограды высотой более метра, с тем, чтобы убийцы с люпарой не были в состоянии устраивать засады. Это не помогло, и министр полиции решил проблему массовыми арестами и ссылками на острова.

Союзные войска, освободившие Сицилию, предположили, что все арестованные фашистским режимом люди — демократы, и многие мафиози были назначены старостами деревень и переводчиками. Благодаря этому мафия восстановила свои силы.

В библиотеке доктора Таца были исключительно итальянские книги, и Майклу, несмотря на полученные им в колледже уроки итальянского языка и неплохие знания в разговорной речи, приходилось при чтении прилагать много усилий. В его речи совершенно исчез акцент и, несмотря на то, что местным жителем он считаться не мог, его принимали за одного из тех странных итальянцев, что живут на границе с Германией и Швейцарией.

Искривленная левая половина лица увеличивала его шансы быть принятым за коренного жителя Сицилии. Почти полное отсутствие медицинской помощи делало подобное уродство очень распространенным в Сицилии — многие мужчины и даже дети ходили со шрамами.

Майкл часто вспоминал Кей, ее улыбку, тело и всегда испытывал угрызения совести от того, что не попрощался с ней. К собственному своему удивлению, он не раскаивался в совершенном убийстве: Солоццо пытался убить его отца, а капитан Мак-Клуски оставил ему подарок на всю жизнь.

Боль в сломанной челюсти становилась день ото дня сильнее, и доктор Таца все настойчивее предлагал Майклу сделать операцию. Таца объяснил, что под глазом находится нерв, который разветвляется на множество мелких нервов, и именно этот нерв задет у Майкла осколком кости. Несложная операция в больнице Палермо навсегда избавит его от боли.

Майкл отказался. Когда врач спросил его, почему, Майкл улыбнулся и ответил:

— Это сувенир из дому.

Боль и в самом деле не особенно его беспокоила: это было скорее легким постукиванием по черепу и напоминало работу аппарата, перекачивающего и очищающего воду.

Только после семи месяцев пребывания в деревне Майкл почувствовал настоящую скуку. К тому времени у дона Томасино появилось много работы, и он стал редко показываться в деревне. У него были неприятности с «новой мафией» из Палермо, молодыми людьми, которые наживались на послевоенном строительстве. Они старались урезать по возможности власть деревенских капо-мафиозо, которых называли старыми зазнайками. Дон Томасино был занят защитой своих владений. Лишенному его общества Майклу приходилось довольствоваться рассказами доктора Таца, которые к тому времени стали повторяться.

Однажды утром Майкл решил дойти до гор, расположенных по ту сторону Корлеоне. Его, разумеется, сопровождали оба пастуха-телохранителя. Речь шла не только о его защите от врагов семейства Корлеоне — просто опасно было бродить одному по этой местности. Район кишмя кишел грабителями и враждующими группировками мафии. Его могли заподозрить и в краже из паглиато.

Паглиато — это покрытые соломой хижины, в которых крестьяне прячут орудия труда и пищу. В Сицилии крестьяне не живут на обрабатываемой ими земле. Это слишком опасно и, кроме того, жить на дорогой пахотной земле — большая роскошь. Крестьянин живет в деревне и на рассвете отправляется к своим садам. Обнаружив свой паглиато пустым, он чувствует себя оскорбленным. В этот день он не может работать, и его жена и дети остаются без хлеба. Закон оказался беспомощным, и мафия, занявшись этой проблемой, решила ее по-своему. Она преследовала и убивала грабителей паглиато. При этом часто страдали невиновные. Если Майкл случайно окажется возле только что ограбленной паглиато, его примут за вора.

Итак, в одно солнечное утро Майкл вышел в сопровождении двух преданных пастухов на прогулку. Один из пастухов был простым и уродливым парнем, почти идиотом. Он все время молчал, словно мертвый, и лицо его было бесстрастным, как у индейца. У него было типичное для молодого сицилийца худое крепкое тело, которое к старости обычно полнеет и жиреет. Звали его Кало.

Второй пастух был моложе его, подвижнее и кое-что успел повидать на своем веку. Во время второй мировой войны он служил в итальянском флоте и перед тем, как попасть в плен к англичанам, ему успели сделать татуировку. Татуировка превратила его в местную знаменитость. Сицилийцы не часто позволяют татуировать себя — у них для этого нет ни времени, ни желания. Вернувшись в деревню, Фабрицио не особенно хвастал своей татуировкой, хотя она и отображала дорогую сердцу каждого сицилийца тему: на волосатой груди и животе Фабрицио обнимались голые мужчина и женщина.

Фабрицио перебрасывался с Майклом шутками, задавал ему вопросы об Америке (от них невозможно было скрыть истинное происхождение Майкла, но они не знали в точности, кто он, и понимали, что сплетничать на эту тему не стоит) и приносил иногда Майклу свежий сыр, приятно пахнущий парным молоком.

В это утро они шли по пыльным деревенским дорогам, мимо ослов, впряженных в разукрашенные веселыми красками повозки. Кругом цвели апельсиновые деревья, миндаль и маслины, вся земля была покрыта розовыми цветами. Майкл думал увидеть здесь голую пустыню, а встретил плодородную землю, покрытую цветами, издающими аромат лимона. Земля была так красива, что он перестал понимать людей, оставляющих ее. Видимо, люди слишком плохо относились друг к другу, раз им приходилось покидать этот рай.