Читать онлайн «На темной стороне Луны». Страница 30

Тура внимательно взглянул на него, Алишер замялся, не зная, как начать. Одно мгновение они молча смотрели друг на друга, потом Алишер вздохнул глубоко-глубоко, будто собрался нырнуть под воду, и решительно сказал:

— Мы проверили, устоз. Все в порядке. На этот раз интуиция вас подвела.

— В самом деле? — медленно спросил Тура.

— Коньяк действительно поступил в июле. Два ящика. Один он продал, а этот держал сыну ко дню рождения.

— Не фальсифицирован?

— Муса Аминов сам провел анализ. Вы ему верите?

Тура пожал плечами:

— Аминову я верю. Но бутылку ему передали именно из этого ящика? Уверен? У Шамиля наверняка был и другой коньяк, настоящий. Из какого ящика бутылка ушла на анализ?

— Что вы, устоз! Мои сотрудники сами проследили за всем. Тут все четко! — Алишер хотел поскорее закончить разговор. — Извините, мне надо идти. Мне еще к прокурору, потом к главному архитектору…

— Смотри, сынок, — грустно сказал Халматов. — Тебе жить.

Они вышли из суда. Медленно оседала пыль, поднятая машиной, на которой уехал Алишер. Тура и Силач шли в одиночестве. Молча. Была самая жара, горожане предпочитали зною душный, но закрытый от солнечных лучей автобус.

Пожилая женщина у детского городка ругала школьников:

— Идите к своему дому, там играйте. А эти качели для детишек из этих домов…

Халматов знал ее — у женщины было трое взрослых парней. Ничего путного из ее сыновей не вышло, сейчас отбывали наказание где-то далеко. Раньше, когда работала на фабрике, славилась трудолюбием, безотказностью. Выполняла любую работу. Теперь, выйдя на пенсию, она не знала, чем занять дни. Не готовила, не читала. У нее появилась страсть — охранять качели и трапеции от чужих детей…

Радиодинамик, установленный на столбе, вещал в жаркую безлюдную пустоту страстными театральными голосами о героях хлопковой страды — передавали спектакль по роману Отца-Сына-Вдохновителя «Ураган».

— У меня такое чувство, будто я когда-то уже слыхал про Сабирджона или встречался с ним, — сказал Тура. — Но не могу вспомнить…

— Так ты не вспомнишь, — сказал Силач. — Нет ассоциативного повода…

— Надо искать этот повод в движении, — засмеялся Тура. — Для начала подведем итоги. Может, это деградация личности человека пенсионного возраста? Как ты считаешь?

— Я не психиатр, — тактично заметил Силач. — Мне другое кажется. Сказать про Халматова или про Силова «не виновен» — значит взять на себя ответственность. А объявить невиновного виновным, значит показать себя человеком, болеющим за судьбы чего-то там… Короче, человеком заинтересованным. Тут уж никакой ответственности! Если ошибся — что ж, поправят. Ошибся — но из лучших побуждений! — Силач словно помолодел в эти последние дни, когда его долгое прозябание внезапно прервалось и жизнь приобрела конкретную цель. Он весь будто подобрался, стал крепче, пружинистей. Хлопчатобумажную с короткими рукавами и погончиками сорочку наполняли упругие округлости мускулов.

— Ладно, — Тура наконец нехотя подвел итог. — Комиссия моих доводов не приняла. Шамиля — не выдали. Алишеру приказали сесть на задницу. Следователь прокуратуры — человек, кажется, честный, но он — казенный дурачок, формалист. Я для него — образец дремучего милицейского невежества и самоуправства. Ну и конечно, доброжелатели шепчут изо всех сил. Они уже успели повесить ему лапшу на уши.

— Ничего страшного! Все идет нормально! Зло будет наказано, — подхватил Силач. — Тебя посадят. Уголовное дело закончат. Следователь уедет. И все в Мубеке пойдет как бывало. Мертвые всегда виновны. Как и те, кто уволен! Важно вовремя отрапортовать, что справедливость восторжествовала.

— Хватит завывать! — Тура резко повернул к делу. — Мы не знаем, где находится производство фальшконьяка. Но мы — розыскники. Давай это продемонстрируем!

— Есть идеи?

— Когда Силантьев позвонил мне, он предупредил, что по пути провоза наркотиков был горный ручей — сай. Там у них спустило колесо. Мимо шли люди — их видели.

— У нас полно таких мест!

— Я решил, что это Урчашма. Там сай. И там на квартирной краже оставлен был шприц с наркотиками. И Сабирджон тоже из тех мест. И убийство Садыка Закинова тоже там, между Урчашмой и Дарвазой…

— Но Уммат признался в краже!

— Я знаю. Ты завезешь меня к Хамидулле Насырову, а сам махнешь к брату Уммата. Прокачай его — до исподнего. Как Уммат объяснил происхождение денег, которые тот нашел на чердаке? И вообще, откуда деньги? В доме Маджидова похитили вещи, кольца!

— Почему Силантьев звонил тебе в ту ночь?

— На следующий день отправлялся караван с «яблоками»… — Халматов помолчал. — И на следующий день убили Пака и Сабирджона… Но сейчас следует решить частности. Если Уммат все-таки взял на себя чужое дело, значит, мы должны заняться дорогой Урчашма — Дарваза!

Халматов не договорил, огляделся. Выжженный солнцем огромный проспект был пуст. Ближе к гостинице, почти рядом с утопавшим в зелени шелковиц бюстом Отца-Сына-Вдохновителя, виднелась реклама выставки — выведенные огромными буквами ГРА КЕРА — вверху и ФИКА МИКА — пониже. По мысли устроителей это должно было читаться как ГРАФИКА и КЕРАМИКА, написанные как бы в два этажа.

— Вот такая фика-мика, — усмехнулся Тура. — Вернемся к нашим баранам, которые гонят фальсифицированный коньяк. Мы можем выйти на них либо через сбытчиков, вроде Шамиля…

— К ним нас не подпустят и на длину плевка, дорогой геноссе Халматов! Тут командует наш косой Чингизид — Равшан. И братец младший, кишлачный Альхен.

— Резонно, — кивнул Тура. — Поэтому мы должны заняться производителями. Надо установить, кто закупает в больших количествах бутылки.

— Имеет доступ к спирту…

— Да. А поскольку Сабирджон скорее всего привез бутылку с собой, следовательно, этот фальшконьяк — как ты говоришь — производят где-то вблизи его места жительства. Под носом у Хамидуллы Насырова, которому это, безусловно, не должно нравиться.

— Когда ты решил поехать к Хамидулле?

— Если не возражаешь, то прямо завтра. С утра. Но только так, чтоб никто не сел нам на хвост.

— В этом можешь не сомневаться! — пообещал Силач. — Фирма веников не вяжет…

— Но сначала самолеты…

В агентство Аэрофлота приехали незадолго до обеденного перерыва. По привычке Тура прошел к малолюдной воинской кассе — третьим был у окошка, когда повернулся и увидел лицо усмехающегося Силача.

— Гражданин Халматов, боюсь, вы забыли дома перевозочное требование на литерный авиационный билет…

Забыл! Привычка за двадцать шесть лет — больше ему у этой кассы делать нечего, пожалуйте в общий хвост.

— Пенсионер Халматов, вам теперь спешить некуда, — изгалялся Силач. — И в воинской кассе вам делать нечего, вы никуда не опаздываете…

Из-за стеклянной перегородки охрипшая девушка в синей форме терпеливо повторяла бьющейся у окошка толпе:

— Товарищи, русским языком повторяю — билетов на Москву нет и не будет… До конца Олимпиады… Въезд в столицу временно ограничен… Не будет… Да не из Мубека, а из всех городов…

— Вот тебе и фика-мика, — сказал Тура, ему понравилась эта бессмысленная рекламная приговорочка. Он пояснил Силачу: — Чего-то вся наша жизнь превратилась в фику-мику…

А Силач уже перемигивался, перешучивался, переговаривался с кассиршей, кричал ей через стекло:

— Два, два билета — один взрослый, один детский… До Душанбе… Нет, лучше прямым, не через Ташкент… Два до Душанбе…

Тура искоса рассматривал стеклянный голубой транспарант с перечнем правил и обязательство для авиапассажиров — в зеркальной бликующей поверхности хорошо просматривался трущийся за его спиной молодой козлобородый патрульный из машины 13—47.

Из газет:

«…16 часов. Над Лужниками раздается перезвон Кремлевских курантов. Призывно звучат фанфары. Бурными аплодисментами встречает стадион сообщение о том, что на торжественное открытие ИгрXXIIОлимпиады прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев…»

Рассвет — благословенный миг, когда солнце уже дало свой первый нежно-розовый свет, не успев растопить накопленную за ночь прохладу. Утренний ветерок еле-еле шевелил листву шелковиц вокруг бюста Отца-Сына-Вдохновителя, когда Автомотриса прямиком проскочила центральный проспект и выбралась на окраину.

— Кажется, все в порядке, — заметил Силач.

В ту же секунду Тура положил ему руку на плечо.

— Вот они!

Оранжевого цвета «Нива» показалась сразу же за постом ГАИ на выезде из Мубека. На улице, когда они садились в машину около дома, «Нивы» не было.

— Я думаю, кто-то навел ее на нас по телефону из дома, — предположил Силач. — Но я это предвидел и принял кое-какие меры… — Он показал на цветные занавески, закрывавшие заднее стекло. — Как они тебе?