Читать онлайн «Воспитание мальчиков». Страница 3

Неуместный заливистый смех разбудил мою маму. Она выскочила из своей комнаты, хотя до дежурства ей оставался еще добрый час отдыха.

— Что тут происходит? Наточка, ты с ума сошла? Не вовремя, доченька. Почему ты смеешься? Ребенок-то плачет! Дайте мне его. Господи, веселятся! Если вы решили чокнуться, то, пожалуйста, подумайте о своем сыне. Иди ко мне, маленький! Иди ко мне, родненький! — Забирает у мужа туго спеленатого Никиту. — Ну, что ты плачешь, кровиночка? Бабушка тебе сейчас пустышечку даст.

Мы с Женей падаем на кровать: он — замертво, я — накрыв голову подушкой. Надо поспать, обязательно поспать, иначе сил для следующего дежурства не будет.

После врачей началось время знахарей, потому что Никита наорал себе грыжи.

Кроме меня и младенца, все были членами КПСС: муж, две бабушки, дедушка. Знахарей и колдунов поставляла моя свекровь. Остальные партийцы делали вид, что не замечают мракобесия. К тому времени я вызубрила учебник по педиатрии, огорошить меня плохими анализами было сложно, имелись описанные исключения из правил. И я прекрасно знала, что грыжи поддаются заговорам по простой причине: сами по себе зарастают в девяносто процентах случаев. Так что: заговаривай не заговаривай, успех практически обеспечен. Но оставалась иррациональная надежда (сродни вере в гороскопы или предсказаниям судьбы по линиям ладони), что очередной дедок или старушка помогут избежать операции. Тогда, кстати, корпулентные женщины-экстрасенсы с вычурными именами не забивали газеты предложением своих услуг, потомственные колдуны не предлагали излечить все и сразу, приворожить, отворожить и самое смешное — отрубить энергетический хвост. В то время ставка делалась на деревенских знахарей преклонного возраста, слава о которых передавалась из уст в уста.

Среди заговорщиков грыж типусы попадались презабавные. Помню дедка, который, после невнятного бормотания над Никитой-младенцем, пил чай и откровенничал:

— Женщина со мной живет. У нее рожа.

— Некрасивая? — уточняю.

— Рожа не на лице, а на ноге. Заболевание такое. Терпение у Дуси от моего характера кончится, она и уйдет, дверью хлопнет, а рожа тут как тут. Вспыхивает, нога язвами покрывается и боли отчаянные.

Про боли он говорит с изуверским удовольствием и хвастается:

— Только я заговорить могу!

Еще была старушка, которая потребовала для обряда заговора грыжи яйцо, которое курица снесла не позднее, чем два часа назад. Мы тогда жили в Ленинграде, в коммуналке (зато третий дом от Зимнего по Адмиралтейской набережной). Где, скажите, найти свежеснесенное яйцо? Но моя свекровь нашла. Если внукам что-то требуется у ядра земли, бабушка Алиса докопается до ядра.

Заговоры не помогли, операцию пришлось-таки делать, в девяносто процентов мы не попали.

В причине круглосуточного Никитиного крика мне признаться стыдно. Ситуация, когда науке веришь больше, чем здравому смыслу. Тогда была популярна теория одного академика от педиатрии, что все проблемы детей — в перекармливании. Районные и прочие доктора твердили: сто тридцать граммов еды за кормление! И ни каплей больше! Мы верили…

Сложность заключалась еще и в том, что у меня было мало молока. Не просто мало, а ничтожно. Редко завидую людям, чаще — радуюсь за них. Но к матерям, которые могли накормить собой, своим молоком, испытывала настоящую биологическую зависть. И пыталась исправить врожденные дефекты. Что со мной только ни делали! Массировали руками и ультразвуком, заставляли литрами пить жидкости, кололи гормоны. В результате, после гормонов, у меня потемнели волоски на ногах и под носом, а молока не прибавилось. Большое спасибо науке!

С ужасом вспоминаю моменты: Никита орет, извивается, мы с мамой качаем его, трясем, смотрим на часы: еще сорок минут до кормления. За двадцать минут все-таки не выдерживаем и даем младенцу рожок — строгие сто тридцать граммов, которые он засасывает мгновенно. Три секунды помолчал — и снова в крик.

Разрешилось все по ошибке. Я тогда училась на пятом курсе университета. Точнее сказать — числилась, на занятия, естественно, не ходила. Какие лекции или семинары, когда ребенок круглосуточно вопит! Руководитель диплома возмутился — полгода меня не видел! Передал через мужа пожелание наконец встретиться со мной. Я сгоняла в университет, отсутствовала два часа. Вернувшись, нахожу дома странную тишину и взволнованную маму.

— Что с Никитой?

— Кричит и кричит, — оправдывалась мама, — а пеленки в баке на плите кипят, убегают, соседские конфорки заливают… Словом, я нечаянно дважды его покормила. Дала из одной бутылочки, а потом забыла и снова из другой бутылочки покормила.

Я бросилась к детской кроватке. Никита счастливо спал. Взяв двойную норму, впервые за пять месяцев жизни наелся и отдыхал.

Стоит ли говорить, что в последующей жизни мы кормили детей со всем возможным изобилием? Сейчас, когда дылды — Никита и Митя — оказываются рядом с мамой и папой, которые тоже не хрупкие создания, нас спрашивают:

— Как вы вырастили таких богатырей?

Я, потупив взор, скромно отвечаю:

— Мы их кормили.

Чистая правда. Мои растущие сыновья были топками по переработке пищи, калорийной и сбалансированной настолько, насколько позволяли продукты из наших магазинов.

Когда, после эпохи дефицита, потом полнейшей бескормицы девяностых, проклюнулась эра изобилия, у меня еще долго оставался рефлекс: выбросили — хватай! Видишь замороженную селедку (странно, думала, только иваси в океанах остались) — хватай, засолить самой, подруги рассказывали, — объедение; зефир в шоколаде — беру; хвосты говяжьи (на холодец) — беру; сосиски, сардельки, сыр, колбаса (без разбора сортов и видов) — беру, на все имеющиеся деньги пробиваю в кассе. Однажды в магазине у метро «Красногвардейская» затоварилась — только в зубах сумки не несла. А с черного входа в магазин распродавали болгарский зеленый горошек. Вы помните? Банки по восемьсот граммов, крышки завинчивающиеся, потом для летнего консервирования отлично подходят. Горошек явно левый, иначе почему продают из двери подсобки и не ограничивают количество банок в одни руки? Но нам не до законности, когда можно продукты отхватить. Стоим мы с одной женщиной, точно как и я нагруженной под завязку, купить не можем — руки кончились, и уйти обидно — тут выбросили, а я прошляпила? Мы купили-таки запаянные в полиэтилен упаковки по восемь банок. И толкали их. Ногами. Зима, гололед, скользко, не так уж и тяжело, даже весело. На перекрестке возникла проблема. Футболить зеленый горошек по шоссе опасно. Что делать? Выкрутились, сообразили, определили последовательность действий: я сторожу, она переходит — бросает на той стороне улицы свою поклажу. Возвращается и берет мои покупки. Дожидается интервала в движении транспорта и перебегает дорогу. Теперь моя очередь переправить зеленый горошек. Сцена форсирования проезжей части советскими женщинами-добытчицами.