Читать онлайн «Богач, бедняк». Страница 14

Они были знакомы два года, когда он сделал ей предложение. «Я не сделал его раньше, — объяснял он ей, — потому что боялся отказа, ведь, что ни говори, он иностранец, да к тому же хромой». Как, вероятно, в душе он смеялся над ней, когда увидел у нее на глазах слезы, как он корил себя за столь излишнюю скромность и неуверенность в себе. О, это был не человек, а дьявол. Всю свою жизнь он, как паук, плел сети интриг и заговоров.

Мэри сказала ему «да», но условно. Может, думала она, со временем полюбит его. Аксель был довольно привлекательным молодым человеком с черной, как у индейца, копной волос, со спокойным, говорящим о его усердии, тонким и ясным лицом, карими глазами, становящимися мягкими и доброжелательными, когда он смотрел на нее. Он прикасался к ней с нежностью, осторожно, словно она была фарфоровой. Когда она призналась, что она — внебрачное дитя (так она выразилась), он ответил, что давно знает об этом, ему сказали Мюллеры, и для него это не имеет значения, так даже лучше, еще неизвестно, как у него сложились бы отношения с ее родней. Сам он давно обрубил все семейные корни. Отец Акселя погиб в 1915 году на русском фронте, а мать год спустя вышла замуж и переехала из Берлина в Кельн. У Акселя был еще младший брат, которого он никогда не любил. Брат женился на девушке-богачке американо-немецкого происхождения, приехавшей после войны в Берлин навестить родственников. Он теперь жил в штате Огайо, но Аксель никогда с ним не встречался. Он был одинок, так же как и она.

Мэри согласилась выйти за него замуж, но выдвинула свои условия: прежде всего, оставить работу на озерах. Ей не нужен муж, которого подолгу не бывает дома и который трудится как простой работяга. Они должны уехать из Буффало, где все знали, что она внебрачный ребенок и воспитанница сиротского приюта, кроме того, она постоянно сталкивалась с людьми, которые посещали ресторан Мюллера и знали, что она работает простой официанткой. И последнее — бракосочетание должно состояться в церкви.

Аксель согласился со всеми условиями. Ах, какой он дьявол! Какой хитрый дьявол! Он накопил немного денег и с помощью мистера Мюллера договорился о покупке пекарни с человеком из Порт-Филипа. Она заставила его купить соломенную шляпу, когда он поехал в Порт-Филип для заключения сделки. Он должен выглядеть как респектабельный американский бизнесмен. И она не позволит ему носить свою обычную матерчатую кепку — эту отрыжку старых европейских пристрастий.

Через две недели после бракосочетания он привез ее осмотреть лавку, в которой ей предстояло провести всю свою жизнь, квартирку над ней, в которой ей будет суждено зачать троих детей. Был солнечный майский день, лавку только что побелили. Над стеклянной витриной с разложенными за ней пирожными и пирожками красовался большой, из зеленой ткани навес, защищавший сладости от лучей жаркого солнца. Торговая улица со множеством маленьких магазинчиков — скобяная лавка, галантерейная, аптека на углу, шляпная мастерская с выставленными в витрине дамскими шляпками с искусственными цветами — в тихом жилом квартале, расположенном на берегу реки. За зелеными лужайками — большие комфортабельные дома. Они с Акселем сидели на скамье под деревом и смотрели, как по реке мелькают парусные лодки, пыхтит, взбираясь вверх против течения, небольшой пароходик из Нью-Йорка. До них долетали веселые звуки вальса, на палубе играл оркестр. Мэри никогда не танцевала с мужем — какие танцы с хромым?

Ах, о чем она только не мечтала в тот майский день под звуки вальса на берегу реки! Как только они устроятся, она купит новые столы, переделает интерьер лавки, повесит на окнах шторы, поставит несколько подсвечников, будет подавать посетителям чай и горячий шоколад. Со временем они купят магазинчик рядом с пекарней (он в то время пустовал) и откроют ресторанчик, только не такой, как у Мюллеров, для работяг, а для состоятельных людей. Она представляла, как ее муж в черном костюме и в галстуке провожает посетителей к столикам, видела официанток в хрустящих муслиновых фартуках, выносящих из кухни подносы с едой, представляла, как сама она сидит за кассой, с мелодичным звоном пробивая чеки, улыбается и обращается к посетителю: «Надеюсь, вам у нас понравилось?» Она представляла, как сидит за столиком со своими друзьями и пьет кофе с пирожными вечером после хлопотливого рабочего дня.

Откуда ей тогда было знать, что их квартал придет в запустение, что люди, с которыми она хотела подружиться, будут избегать ее общества, а тех, кто хотел с ней подружиться, она считала недостойными дружбы с ней, что магазинчик, в котором она намеревалась открыть ресторан, будет снесен, а на его месте появится большой гараж, что шляпная мастерская тоже закроется, а дома вдоль реки превратятся в грязные трущобы с мастерскими по обработке металла либо будут вообще снесены и на их месте будет свалка.

Нет у нее ни столиков для кофе и пирожных, ни штор, ни тяжелых подсвечников, нет у нее никаких официанток, ей самой приходится стоять на ногах по двенадцать часов в день, в любую погоду, и летом, и зимой, и продавать черствые буханки хлеба механикам в замасленных комбинезонах, неряшливым домохозяйкам и замызганным детишкам, родители которых, напившись, по вечерам в субботу устраивали драки прямо на улице.

Ее муки начались в первую брачную ночь. Во второразрядном отеле на Ниагарском водопаде. Все хрупкие радужные надежды юной девушки на свадебной фотографии, такой улыбчивой красавицы в белоснежной фате, со стоящим рядом со своим неулыбчивым, мрачным, красивым женихом, рухнули всего через восемь часов после брачной церемонии. Она лежала на скрипучей гостиничной кровати, грубо распростертая громадным, ненасытным мужским телом, она лежала и плакала, поняв, что ей вынесен приговор о пожизненном заключении.

Днем они ничем не отличались от других новобрачных. Аксель водил ее в кафе-мороженое, заказывал громадные порции взбитого пломбира с сиропом и со снисходительной улыбкой заботливого дядюшки глядел, как она уничтожала все эти горы мороженого. Он прокатил ее по реке до Ниагарского водопада и, как настоящий влюбленный, нежно держал ее за руку, когда они бродили около водопада. На людях Аксель всегда был вежлив с ней: поддерживал за локоток, когда они переходили через улицу, покупал недорогие безделушки и даже сводил в театр (это была последняя неделя их медового месяца и последний день, когда он проявил такую щедрость к ней. Очень скоро она убедилась, что вышла замуж за фантастического скупердяя.) Они никогда не обсуждали то, что происходило по ночам. Когда Аксель закрывал за собой двери номера и они оставались вдвоем, то казалось, что в его тело вселялся дьявол и в комнате оказывались другие люди, чужие по духу. Нет слов, чтобы обсудить эти чудовищные половые бои, которые шли на скрипучей, готовой вот-вот развалиться кровати. Суровое воспитание сестер в приюте, полное неведение в вопросах секса, стыдливость и робость привели к дисгармонии их сексуальных отношений. Аксель получил свое половое воспитание от проституток и, наверное, искренне считал, что все замужние женщины должны лежать в супружеской постели безропотно, испытывая непреодолимый ужас. А может быть, так ведут себя вообще все американские женщины.