Читать онлайн «Воровская трилогия». Страница 145

Я помню, когда я впервые увидел, как одна пожилая женщина положила в трехлитровую пустую стеклянную банку кошелек и лишь потом села в автобус, я призадумался, а чуть позже понял, что как меня, так и тех, кто будет рядом со мной, могут причислить к подобной мрази, а мне бы этого очень не хотелось.

Дело в том, что люди моей «профессии» никогда не обворовывали простых работяг и хозяек – это было ниже достоинства крадуна, а здесь творится такое, и как это предотвратить? Это был какой-то карманный бум, что ли?

И как бы парадоксально сейчас ни звучали мои слова, но весь этот «карманный хаос» порождали сами менты. Правильнее, наверно, все же будет сказать: отдельные криминальные легавые ублюдки. Были специальные бригады, которые занимались отловом этих самых щипачей, ведь власти не могли игнорировать проблему, которая была слишком уж очевидна.

Но менты отлавливали тех, кто им не давал по глупости или еще не умел утащить, чтобы дать. Но и эти люди редко попадали за решетку, – их родителям давали возможность откупиться уже следователи, которые тоже хотели жить, и так далее по цепочке. Сумма зависела от того, как далеко зашло уголовное дело.

Каждый, кто хотел тогда украсть, должен был платить легавым мзду либо в виде зарплаты в конце каждого месяца, либо каждый день понемногу – кто как договорится.

В этой связи мне хотелось бы особо подчеркнуть, что по сравнению с шестидесятыми и семидесятыми годами, когда я между отсидками бывал на свободе, органы внутренних дел, как в СССР в общем, так и в Дагестане в частности, еще больше погрязли в коррупции и нечистоплотности.

Как-то в кабаке я встретил старого мента, который когда-то ловил меня, когда я был еще пацаном. Я помнил его в чине майора, начальника уголовного розыска, теперь он был на пенсии. Я бы его не узнал, если бы он сам меня не окликнул. От души пригласил меня к столу, а сидел он один, и я даже сам не знаю, почему согласился составить ему компанию.

Я никогда не думал, что смогу с этим змеем, которого я когда-то так ненавидел и который в свое время создал мне невероятное количество проблем, просидеть, что называется, в приятной компании несколько часов, да еще избрав для разговора такую щекотливую тему, как «кошки-мышки» или «казаки-разбойники» – то есть воры и менты.

В конце встречи он неожиданно сказал мне, по старой легавой привычке хитро прищурив левый глаз:

– А ведь знаешь, Заур, я давно не отдыхал в такой приятной компании, как сегодня с тобой. Ну, спроси меня, почему?

– И почему же? – спросил я его с нескрываем интересом.

– Потому, что мы с тобой кем были, теми и остались, непримиримыми, но честными врагами – ты вором, а я ментом. А эти ничтожества не только разрушили все, что накапливалось такими же, как я, честными работягами десятилетиями поисков истины и тяжкого труда, но еще и опозорили органы, которым я отдал всю свою жизнь…

Говоря откровенно, я долго не мог забыть эту встречу, сделав соответствующие выводы. Думаю, что единственным оправданием предательства, если, конечно, оно может служить людям, которые клялись когда-то быть честными, принося присягу и целуя знамя, была оскорбительно низкая зарплата. Во всем остальном я отказываюсь их понимать, хоть и сам держал многих из них на привязи как собак, бросая им, как кости, деньги, которые вынимал из чужих карманов.

Если определять биологически, то их можно было отнести к семейству двуруких млекопитающих, и, следовательно, они выполняли свои естественные функции на высшей ступеньке животного царства. Многие из них и сейчас работают в органах, но уже на высоких должностях и с большими звездами на погонах, надо думать, ведь практика у них была превосходная! Но основная масса, с легким легаво-криминальным оттенком, ушла в бизнес, некоторые поумирали, другим это помогли сделать.

Были, конечно, среди всего этого легавого сброда и умные, образованные и порядочные мусора. На таких двоих-троих работниках, собственно, и держалось любое отделение милиции или любой отдел.

В основе же всей правоохранительной системы было стукачество, на нем, можно сказать, все и держалось – раскрываемость преступлений, поимка воровских авторитетов и прочее.

Почти все законники того времени были, в сущности, всего лишь великими пройдохами. Как пауки, сидели они в тени, посреди своей хитро сплетенной сети и дожидались неосторожных мошек в образе человеческом. Жизнь в лучшем-то случае – жестокая, бесчеловечная, холодная и безжалостная борьба, и одно из орудий этой борьбы – буква закона. Наиболее презренными представителями всей этой житейской кутерьмы и были законники.

Со временем случайные люди, которые считали, что можно безнаказанно, а главное – необдуманно и без надлежащих навыков выуживать деньги из чужих карманов, бросали это ремесло. Некоторые потому, что успели обжечься на собственном опыте и одуматься, другие потому, что уже сидели за что-то другое. В городе остались почти одни профессионалы, которые все знали друг друга лично не один десяток лет. Их было мало, но зато это были в своем деле профессионалы высочайшего класса.

Изменили свою тактику и менты. Их тоже стало меньше (я имею в виду специалистов по борьбе с карманными ворами), но зато они тоже стали профессионалами. На протяжении многих лет они отмазывали нас, получая за это хорошие отступные и делясь этим наваром с кем положено.

Как можно было не «работать» и не оттачивать свое мастерство, если бывало, что в садильнике, навострившись на какого-нибудь залетного жирного бобра, у нас на пропуле был мент, а сзади ехала тачка, за рулем которой тоже сидел свой легавый.

По сравнению с недавним прошлым, когда город захлестнул карманный бум, теперь очень редко в милицию поступала заявка о карманной краже. Потому что люди, у которых мы крали, были либо залетными, либо богатыми и умными.

Приехала как-то в Махачкалу какая-то крутая комиссия из Москвы, которая курировала МВД. Они объезжали с контрольными проверками все республики Северного Кавказа, последним в их вояже значился Дагестан. В Махачкале того времени ресторанов, отвечавших требованиям таких искушенных гурманов, которыми по праву можно было считать членов этой комиссии, по большому счету не было вообще. Но самым уютным местом считалась почему-то «Лезгинка».

Странным образом, особенно в обеденный перерыв, здесь харчевались все вперемежку. И козырные мусора, и крутые бобры, и крадуны по большому счету. Вечером к ним прибавлялись игровые, которые целый день проводили на Приморском бульваре, разыгрывая кто деньги, кто машины, а кто и дома, а вечером заходили отогреть душу после холодного душа карточных баталий.