Читать онлайн «Иероглиф счастья». Страница 10

Однако прошло почти две недели, прежде чем им удалось собраться. Да и то инициаторами выступили организованные и дисциплинированные японцы, пригласившие всех иностранцев из языкового центра и даже преподавателей с семьями.

Стивена за этот период она почти не видела, да и не до него было. Так, иногда перебрасывались парой дежурных фраз при встречах, в основном во время перерывов между занятиями. Классных занятий было немного, всего по три часа в день. Однако подготовка к ним в виде выполнения весьма объемных домашних заданий занимала очень много времени. Хорошо еще, что Лора активно с иероглификой помогала, что выглядело несколько смешно: белая американка учит китаянку китайскому языку. К сожалению, они с ней оказались в разных группах. А вот не в меру везучая мисс Гофмайер как раз попала вместе с мистером Ларсеном в одну группу, что создало полную и легальную возможность для их взаимного продуктивного и прогрессирующего общения.

Правда, с ее слов, Стивен весь ушел в работу, на женщин не смотрит, даже на нее, с утра занят учебой, а после обеда преподает, вдалбливает американский английский в китайские головы.

- Ты представляешь, даже свой имидж меняет по ходу пьесы. С утра как нормальный студент демократично ходит в шортах, майке и босолапках. А в качестве строгого педагога переодевается в летние брюки, рубашку и начищенные ботинки, иногда даже и галстук на себя навешивает. Наверное, умывается и бреется тоже по два раза в день.

Ну что ж, подумала Сюзанна, это как-то успокаивает. Объект внимания перегружен двойной подготовкой, что в общем-то неплохо. Меньше свободного времени - меньше конкуренции. Если не себе, так и никому.

В ее группе было восемь человек, в том числе две особи женского пола Судзуки и Дора. Двое японцев: Мацумото Хироку и Хатимори Кавасаки. Хироку, служащий компании "Ниппон стил", приехал в Сингапур с женой и снимал квартиру в городе; Кавасаки, которому было уже где-то под сорок, оказался сотрудником Министерства иностранных дел. Двое русских с непроизносимыми фамилиями и вполне приемлемыми именами, которые после упрощения вполне можно было выговорить без поломки языка: Серж и Ник, оба из Москвы. И один араб, естественно мусульманин, предложивший называть его просто Махмуд.

Правда, уже в первый день ответственный за их группу преподаватель-наставник окрестил всех на свой лад, придумав благозвучные китайские имена. Сюда, правда, не попали те, кому посчастливилось уже обладать чем-то похожим от рождения.

Кстати, учеба в одной группе с Мацумото оказалась весьма выгодной, потому что он купил машину, маленький подержанный "фольксваген", вполне еще исправный, за смешную цену. Так что теперь проще было ездить в город всей компанией, не дожидаясь редко проходящих мимо университета и медлительных городских автобусов. Да и автомобильчик, несмотря на внешне компактные размеры, оказался для непривередливых студентов достаточно вместительным, и они умудрялись заползать в него всей группой, набивая его под завязку в два яруса.

Вечера тоже были заняты. По местным традициям, в честь начала учебного года в течение месяца почти каждый день в университетском клубе давали бесплатные эстрадные концерты или театральные постановки. Через день крутили фильмы, обычно по два сразу: один китайский, с иероглифическими субтитрами, как правило тайваньский или гонконгский, а второй на английском, естественно в основном продукцию родного Голливуда. Наверное, специально для американских студентов, чтобы ностальгия не замучила.

Вот так, в заботах и развлечениях, незаметно пришло время первого совместного празднества иностранной студенческой коммуны. Еще за три дня до этого староста японской команды торжественно оповестил всех о предстоящей интернациональной сходке, намеченной провести прямо на природе, напротив административного здания.

Вечеринка началась в восемь вечера, на площадке, окруженной декоративными посадками каких-то тропических кустов с пышными, но ядовитыми ярко-красными цветами, прикасаться к которым не рекомендовалось, так как их сок мог разъесть одежду и кожу. Один из японских студентов, видимо потомок камикадзе, уже провел на себе эксперимент и на следующий день с гордостью демонстрировал рубашку, украшенную большими, как будто оплавленными по краям дырами на спине.

Запланированное мероприятие прошло весело, в духе национального и сексуального братания, раскованности и всеобщей любви, изрядно подогретыми большим количеством японского виски "Сантори" и нескольких сортов сакэ, а также обильно сдобренных местным пивом. Лора взяла под плотную опеку своего кудрявого и усатого кремлевского брата по синологии, все время пытаясь примоститься к нему на Колени и требуя покатать ее по джунглям на русской тройке, запряженной сибирскими медведями, китайскими драконами или на худой конец японскими студентами. Она пару раз уже подходила к Сюзанне, намекая на грандиозные планы на вечер, ибо клиент уже почти готов, дозревает, и рекомендовала ей не торопиться с возвращением в общежитие, поскольку комната может оказаться занятой.

Потом все долго пели песни на разных языках, нестройно, но старательно и громко, в основном каждая команда свои национально-фольклорные. Умудрились даже дружно спеть куплет из сингапурского национального гимна на малайском языке, хотя его слов, кроме то ли первых, то ли последних "маджура, Сингапура", никто не знал. Кудрявый русский оказался к тому же хорошим гитаристом, с приятным бархатным голосом, чем окончательно добил Лору, которая все пыталась, в знойном нетерпении и с несомненным риском для жизни, утащить его куда-то в кишащие ядовитыми тварями кусты для более близкого знакомства.

Сюзанна во всеобщем веселье участия почти не принимала. Алкоголь, включая пиво, она плохо переносила. Дома родители вином не увлекались, за время учебы в колледже в студенческих вечеринках Сузи почти не принимала участия, считая их глупым, скучным и напрасным времяпрепровождением. Поэтому в самом начале торжеств она просто отошла в сторонку, захватив стакан с апельсиновым соком, и пристроилась на кирпичный парапет, окружающий клумбу с цветами.

Рядом с ней примостилась Дора, которая, видимо из-за неказистой внешности и занудства, была не избалована мужским вниманием, даже несколько побаивалась его и тоже сторонилась взбудораженного и разогретого напитками буйного общества. После пары стаканчиков сакэ ее понесло на исповедь. Невыразительным речитативом, бессвязно и пространно, она начала повествовать про свои злоключения в нью-йоркском университете для бедных, который в Штатах был известен своим постоянным безденежьем и низким уровнем подготовки.

Быстро устав от ее затянувшегося нытья, Сюзанна подумала, что, пожалуй, приличия уже достаточно соблюдены и можно бы исчезнуть по-английски, не прощаясь. Правда, если не учитывать пьяные намеки Лоры. С русским у нее, конечно, вряд ли что получится, ибо они там все под контролем, плотно друг друга охраняют от излишних и опасных контактов с империалистами и поджигателями войны, особенно женского пола. Так что можно рискнуть и удалиться, не испортив подружке личный праздник. Лучше посидеть у себя в комнате, заняться заполнением своего девичьего дневника или погонять на сон грядущий тропическую живность. У них в шкафу завелся огромный, с ладонь, черный мохнатый ядовитый и очень наглый паук, которого никак им не удавалось прогнать. Очень прыгучий и с хорошей реакцией, даже швабра его не брала. Лора предложила его назвать Стивеном, в память о первом настоящем мужчине, встреченном ими в тропиках. По ночам эта любознательная и вечно голодная тварь ползала по стенкам и могла даже в кровать забраться, поближе к человеческому теплу и крови.

А дневником действительно давно пора заняться. У нее с детства, с начальных классов школы, появилась устойчивая привычка регулярно записывать свои впечатления и мысли, навеянные происходящими событиями или прочитанным. Родители знали об этом, но, уважая ее самостоятельность, соблюдали приличия и не пытались прочесть не предназначенное для чужих глаз. Хотя, конечно, полной откровенности в записях Сюзанна не могла себе позволить и нередко ограничивалась иносказаниями и понятными только ей намеками.

Кстати, перед самым отлетом отец вручил ей в подарок толстую тетрадь в пластиковой обложке и предложил регулярно и подробно вести в ней записи о ее жизни за весь период сингапурского заточения. Причем порекомендовал писать только на китайском - и для практики, и для того, чтобы наглядно был виден прогресс в освоении родного языка. При этом пошутил, сказав, что, когда она станет известной, за право публикации ее дневников будут драться многие издательства.

Что ж, папочка, несомненно, большой оптимист, особенно что касается освоения ею китайского языка. Хотя, с другой стороны, в чисто литературном плане, может быть, он прав. Сюзанну и саму нередко посещали мысли попробовать себя на писательском поприще. Во всяком случае, то, что ложилось на страницы ее дневника, казалось ей вполне читабельным и для других. Какие-то первичные зачатки дарования в этой области у нее, видимо, все же были. А если талант в зародыше уже присутствует, то надо только его откопать и выпустить на свободу, а потом наращивать, лелеять и холить. Есть же специальные курсы для начинающих писателей, где не только обучают основам ремесла, но и дают предварительную оценку произведений. И еще найти хорошего литературного агента с широкими профессиональными связями, умеющего выжимать деньги из издательств.