Читать онлайн «Десять мужчин». Страница 8

Я сдала экзамены, и вновь потянулись скучные дни: учеба на секретарских курсах, ежедневные мессы. Однако стенографии с машинописью и свиданий с Господом мне не хватало. Единственной моей радостью было телефонное общение с Учителем, получившее неожиданное развитие, после того как он попросил меня прислать фотографию. «А то уж забываю, как ты выглядишь», — пожаловался он. И через несколько недель пригласил меня провести на острове выходные.

Добившись (на удивление легко) маминого согласия, я потратила все свои субботние заработки на первый в жизни авиабилет и отправилась на первое в жизни свидание с мужчиной.

Десять месяцев спустя мы с Учителем стояли у алтаря и я произнесла «согласна» — по крайней мере на ту часть клятвы, что звучала «и пока смерть не разлучит нас». На волне веяний времени я исключила «подчинение супругу», но была так счастлива замужеству, что любое желание Учителя все равно звучало для меня приказом. Мы еще не шагнули с порога церкви в дождливое октябрьское утро, а я уже приняла как данность, что моя жизнь с этой секунды принадлежит ему.

Сразу после свадьбы мы улетели на остров, где жил и работал мой муж, и устроились в шикарном отеле. Той ночью мы любили друг друга в полумраке гостиничного номера, на громадном ложе с парчовым пологом. Утром нам подали завтрак в постель, и я тайком припрятала меж страниц Библии розовый бутон из букета на столике.

— Нам будет весело вместе, правда? — сказала я, разливая кофе по чашкам.

Мой муж, симпатичный кроткий великан, любитель игры в регби и на виолончели, моего вопроса не понял. Жизнь и радость были для него понятиями взаимосвязанными, для меня же сама эта идея слишком отдавала грехом, чтобы принять ее без чувства вины.

— Лучше развлекаться здесь и сейчас, чем надеяться на будущее. — Учитель схватил меня в охапку и вернул в постель.

Дорогая мамочка,

Мне никогда не отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала. Если бы не ты, у меня не было бы такой замечательной свадьбы. Ни о чем подобном я и мечтать не смела. Надеюсь, я буду такой же преданной и любящей женой, как ты, — ведь в этом и таится истинное счастье.

Мне кажется, я попала в рай! Гостиница очень красивая, и, по-моему, к роскоши легко привыкнуть! Жаль, что мы не можем себе позволить больше одной ночи, зато она стала для меня приятным сюрпризом. Скоро начинаются занятия в интернате, так что нашему медовому месяцу все равно приходит конец. Сегодня вечером мы ужинаем в ресторане с видом на залив. Романтично, правда: море и солнце, медленно опускающееся в воду. Лишь бы только дождик закончился.

Скоро еще напишу.

Люблю, целую.

В качестве заместителя заведующего пансионом мой муж присматривал за мальчиками, которые учились и жили в интернате «Соун-Хаус». Под семейное гнездышко нам отвели квартиру в доме неоклассического стиля, венчавшем холм над морем. Он произвел на меня сильное впечатление, когда таксист высадил нас у ворот. Круглыми глазами я уставилась на внушительное здание, перевела взгляд на мглистый морской пейзаж. Мои мечты воплотились в жизнь, все разом и в одночасье.

— Нам сюда.

Подхватив чемоданы, мой муж зашагал в обход дома, во двор, где в нишах под слепыми окнами ютились мусорные баки и старые велосипеды. Мы открыли заднюю дверь, миновали кухню для мальчиков, преодолели два пролета винтовой каменной лестницы и двинулись дальше, через пожарный выход, по узкому коридору. Я терялась в догадках, что нам понадобилось в этих мрачных закоулках, как вдруг Учитель, подхватив меня на руки, перенес через порог крохотной квартирки.

— Вот мы и дома! — сказал он, опуская меня на пол.

«Домом» оказалась пристройка шестидесятых годов над кухней для мальчиков. Прихожую устилал ковер, сильно смахивавший на утеплитель для полов (чем он, скорее всего, и был), угловая дверь вела в туалетную кабинку с навечно поднятым черным пластмассовым сиденьем, треснутым унитазом и розовой подстилкой перед умывальником.

— Красотой не блещет, зато удобно, все рядом, — сказал мой муж, демонстрируя тесные комнатенки с окнами на плоскую крышу кухни.

— Точно, — согласилась я, пытаясь скрыть разочарование.

— Наш зав не хочет, чтобы я тут рассиживался. Говорит, мое место рядом с мальчишками.

Окрашенная в фирменную синеву шестидесятых, кухня освещалась одинокой голой лампочкой, а подъемное окно нечем было задернуть, чтобы отгородиться от вида мусорных баков. Глубокую трещину в стене над раковиной наполовину скрывал постер с блаженным ликом Оливии Ньютон-Джон, поневоле исполнявшей здесь роль святой покровительницы стирки.

Спальня в конце коридора вдохновения не добавляла: одинарная кровать, над ней опять постер — с Брюсом Ли, — и опять окно без штор.

— Нас любой может увидеть, — посетовала я, глядя в окно на крышу кухни и сарай во дворе.

— Скоро привыкнешь.

— Вряд ли.

Мы притащили из лазарета вторую кровать и, приставив к уже имеющейся, слепили шаткое подобие брачного ложа; обнаруженные в кладовке шторы, кое-как очищенные от паутины, прикрыли окно спальни. Все горизонтальные поверхности в комнате были покрыты изрядным слоем пыли и уставлены снимками мальчишек, державших спортивные трофеи. Такие же призовые кубки — с выгравированными именами победителей или еще ждущие своих хозяев — вкупе все с той же пылью занимали подоконник в прихожей. Сушильный шкаф был забит спортивным инвентарем и мячами всех сортов — для регби, крикета, футбола, хоккея, тенниса, водного поло, сквоша, волейбола. Словом, для меня места в квартире практически не оставалось.

— Только не проси все это вытаскивать, — предупредил мой муж, наблюдая, как я вываливаю содержимое шкафа на пол.

— Что делать с мячами?

— С мячами я сам разберусь. Как насчет чаю?

С чашками в руках мы устроили экскурсию по «Соун-Хаус». Вне стен крохотной квартирки я вздохнула с облегчением. Мы заглянули в просторную игровую с бильярдным столом, в телевизионную комнату со множеством колченогих стульев и в светлую столовую с высокими окнами, выходившими на крикетную площадку. Глянцевые портреты звезд спорта и красоток в мокрых футболках отличали в остальном идентичные детские спальни. На самом верхнем этаже находился кабинет моего мужа.

— Вот здесь я провожу дни напролет, — сказал Учитель, распахивая дверь.

И неудивительно: панорама города и моря изо всех окон, письменный стол, мягкий диван и настоящий камин. В сравнении с кабинетом холостяцкая квартира могла лишь наводить тоску.

У нас было четыре дня на то, чтобы устроиться по-семейному, но возвращение с каникул семи десятков мальчишек страшило меня куда меньше, чем перспектива обеда у заведующего пансионом и его жены.

— Как мне одеться? — спросила я у мужа.

— По-взрослому и, главное, побыстрее, чтоб не опоздать.

За десять минут до назначенного времени я все еще копалась в одежках, разбросанных на кровати.

— Смахивает на блошиный рынок, — заметил Учитель.

— Мне нужен шкаф. — Я натянула мини-юбку из твида и черную водолазку, расчесала влажные волосы. — А где твой фен?

— Мужчины не пользуются феном. Ну же, пойдем. Терпеть не могу опаздывать.

Я наскоро стянула волосы в пучок, и мы бегом помчались к заву, чья квартира занимала целое крыло главного корпуса «Соун-Хаус». Из гигантской, обшитой деревом прихожей изящная деревянная лестница вела к четырем спальням на втором этаже, то есть вровень с нашей конурой, но по другую сторону пожарного выхода, а по сути в совершенно другом мире.

Глава пансиона вышел приветствовать нас из кухни. Маленький, бородатый и лысый, Эрик был с ног до головы в темно-синем, с поблескивающими серебром «молниями», замочки которых болтались на карманах его кримпленовых брюк. Без особых церемоний он засеменил впереди нас в элегантную гостиную: пылающий в камине огонь, персидские ковры, уютные диванчики, изящные китайские лампы. В углу комнаты, спиной к нам, его жена Хельга наполняла блюдо орехами и звучно жевала те же орехи. Нас она не замечала, и Эрик, сообщая о прибытии гостей, хлопнул по обращенному к нам заду жены. Хельга выпрямилась и обернулась, пунцовея.

— Топро пошалофать, — произнесла она с бесспорным австрийским акцентом.

Дама нешуточных размеров, Хельга выглядела еще массивнее рядом с карликом-мужем, а ее поросячьи черты служили напоминанием о первом браке: она была замужем за владельцем одной из крупнейших свиных ферм на острове. Знакомясь, Хельга встряхнула мою руку. Пальцы ее были жирными и липкими от орехов, на верхней губе белели кусочки кешью, которые она слизнула, прежде чем вымучить улыбку.

Разлив по бокалам херес, Эрик уселся рядом со мной на одном из диванчиков, Хельга же заняла место на другом, рядом с моим мужем. Тот подмигнул мне, явно предупреждая, что легко не будет, — и беседа заскрипела, как ржавая пила.