Читать онлайн «Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы». Страница 14

Бойня мирного населения продолжалась три дня, пока, как утверждалось, в городе не осталось около трех дюжин китайцев. Им было приказано закопать мертвые тела, а в качестве меры предосторожности голова каждого была обмотана бумажными полосками с надписью: «Этих людей не надо убивать».

Сообщения об этих зверствах вызвали мощную волну протеста в Европе, и, как можно предположить, те войска, которые сражались против русских, получили строгий приказ вести себя более прилично. Обращение же с китайцами показало, что японцы считали их низшими существами, с которыми вполне позволительно поступать именно так.

Японцы 1942 года как физически, так и образом мышления мало чем отличались от крепких, невежественных, суеверных крестьян, которые составляли большую часть японских армий 1904–1905 годов. Несмотря на все возрастающий скептицизм среди более образованных горожан, большинство по-прежнему держалось веры в бога-императора и преклонялось перед его героическими предшественниками. Смерть в бою приносила почет и уважение их семьям, а их душе было в таком случае обеспечено почетное упокоение в храме Ясукуни[9], национальном воинском мемориале.

Для подобных верований необходимо обладать определенной долей наивности. Нетрудно представить себе реакцию группы американских морских пехотинцев, британских томми или австралийцев на приказы, издаваемые японским командованием для поднятия духа своих воинов подобные этому: «Для нанесения определенного урона войскам США… нижеописанные ритуалы должны проводиться во время утренней и вечерней поверки:

1. Закрыть глаза, сжать одну или обе кисти в кулаки, поднять их до уровня лба и прокричать «Chikusho!» («Проклятые животные!»). Тем самым будет подорван дух янки.

2. После этого командир подразделения прокричит «Yaruszo!» («Сделайте это!»), а все остальные хором должны ответить «Yarimasu!» («Мы сделаем это!»).

3. Наконец, командир подразделения должен обнажить меч, держа его в правой руке, и, приняв стойку «смирно», нанести удар врагу вертикально вниз между его лопаток, прокричав при этом «Sen nin Kiri!» («Убей тысячу человек!»)».

Подобные приказы нисколько не преуменьшают действенность веры или пропаганды религиозного типа. Если эта вера может быть соединена с дисциплиной, современным вооружением и способным командованием, то в результате может получиться воин, победить которого весьма трудно.

Американский сержант, который попал в плен и был принужден служить японцам в качестве водителя грузовика (он неплохо знал язык, чтобы объясняться на бытовом уровне), впоследствии вспоминал: «Японским солдатам внушено, что умереть за императора есть самая героическая судьба, которая может быть им суждена. Этим они заслужат почетное место в храме Ясукуни и получат повышение в звании на одну ступень. Но если сражение, в котором они погибают, очень крупное, то повышение в звании производится на две ступени (даже посмертно). Деревенские простаки все как один думают, что это чудесно, но некоторые из городских парней с хорошим образованием на это не попадаются. Но даже самые образованные верят, что если они сдадутся в плен или будут захвачены врагом, то никогда не смогут вернуться в Японию. Они говорили мне, что если сделают это, то соотечественники их убьют. Даже самые высокообразованные люди верят в этот принцип. И эта вера является одним из принципиальных факторов, которые и делают их такими сильными противниками. Страх перед телесным наказанием также во многом определяет их поведение в бою. Сам я оцениваю японца как третьеклассного солдата в отношении его соображения и способности самостоятельно думать. Мне довелось встретить очень мало японцев, которые оказались бы хорошими солдатами в любой армии, – таких было совсем немного».

Поведал он и о жестоком обращении с японскими рядовыми солдатами со стороны их командиров: «Подготовка, которую они получают в армии, является, наверное, самой жестокой из принятых во всех армиях. Она должна закалить солдат, так, по крайней мере, они утверждают. Один японец рассказал мне, что многие кончают жизнь почетным харакири во время учебного периода, потому что не могут вынести издевательств в обращении, которое практикуется в отношении их. Телесные наказания применяются весьма широко. Солдат должен стоять по стойке «смирно», когда старший по званию бьет или пинает его. Если от особенно сильного удара солдат упадет, то должен тут же подняться на ноги и принять стойку «смирно», после чего наказание продолжается. Я своими глазами видел, как этих японцев избивали до потери сознания, после чего их относили в казарму».

Вот еще одно свидетельство о характере японского солдата. В своей книге «Камикадзе» Ясуо Кувахара, вспоминая о периоде своей общевойсковой подготовки (в то время ему было пятнадцать лет), повествует об избиениях бейсбольными битами и кулаками до потери сознания; о насмешках и унижениях; об обращении столь жестоком, что девять человек покончили самоубийством в период его пребывания в учебной части. Столь жестокое обращение, по всей видимости, оправдывалось соображением: «Мне-куда-больнее-делать-это-чем-тебе-это-переносить». Кувахара пишет: «Для нас, как и для всех солдат учебных частей, малейшее нарушение, самое незначительное отступление от правил влекло за собой мучительное наказание. Я могу сказать только то, что этот тяжкий период беспощадной дисциплины и безжалостных наказаний начинался с самых первых часов нашего прибытия в часть и не прекращался ни на один день нашего пребывания в ней – период столь тяжелый, что некоторые не смогли его выдержать. Американским военнопленным, «жертвам жестокостей японцев», приходилось ничуть не хуже, чем нам. С некоторыми, надо признать, обращались даже менее жестоко».

Тот, кто помнит начальные поражения регулярной армии США в Корее в 1950 году, с пониманием отнесется к жесткой программе подготовки американских солдат. С другой стороны, существует предел – точка, после которой начинает действовать закон уменьшающихся результатов. Но где находится эта точка – вопрос спорный. Без сомнения, она непостоянна и может быть не одинаковой у разных людей и разных национальностей. Эксперты сходятся на том, что в японской армии ужесточение процесса обучения и подготовки превышало разумные нормы, результатом чего стало слепое послушание, лишавшее солдата какой-либо инициативы.

В приведенном ниже отрывке из разведывательной аналитической записки приводятся обобщенные личностные характеристики японского солдата:

«а) физически он вынослив и силен;

б) занимая подготовленную оборону, он обычно упорно защищается вплоть до конца (это не оправдалось в отдельных случаях);

в) он мужествен и храбр, в частности если рядом с ним его друзья или когда он обладает превосходством в позиции и огневой мощи;

г) благодаря хорошей подготовке он, как правило, чувствует себя в джунглях «как дома»;

д) его дисциплина обычно весьма высока (особенно дисциплина при ведении огня).

Его недостатки могут быть обобщены следующим образом:

а) он обычно склонен к панике, когда встречается с неожиданностью;

б) он не всегда проявляет стойкость во время сражения;

в) обычно его искусство стрельбы довольно невысоко;

г) при определенных обстоятельствах он страдает недостатком воображения; предоставленный самому себе, он становится тугодумом».

Японские военачальники часто проявляли негибкость мышления, выказывая неспособность или нежелание пересматривать свои планы в связи с переменой обстоятельств. Они также имели склонность к сверхосторожности, сочетая невнимательность в главном с излишней проработкой незначительных деталей. Около сорока лет тому назад Ян Гамильтон писал: «В тот день, когда они встретятся на поле брани с первоклассным генералом, эта страсть предусмотреть буквально все может уничтожить наших осторожных маленьких друзей». Именно сверхосторожность и страсть «предусмотреть буквально все» лишили японцев столь нужной им победы на острове Самар[10] в октябре 1944 года. Там адмирал Курита, находясь всего лишь в двух часах хода от своей цели (флот вторжения Макартура в гавани Лейте), прекратил погоню за потрепанной в бою базой авианосцев и направил свои корабли домой.

Но какими бы недостатками ни обладали его командиры, сам японский солдат показал себя весьма серьезным противником. После первых месяцев сражений на большинстве театров военных действий японская армия испытывала отчаянную нехватку продовольствия и вооружения, а также оставалась без необходимого прикрытия с воздуха. Несмотря на то что пропаганда всемерно раздувала победы японцев и многократно преувеличивала потери союзников, ближе к концу войны даже самые доверчивые понимали, что Япония близка к поражению. Лишь привычка выдавать желаемое за действительное и отказ усомниться в японском превосходстве поддерживали надежду. Заявления японского командования и сводки с фронтов полны сообщений о дюжинах потопленных американских кораблей и сотнях сбитых самолетов, тем не менее японские защитники островных крепостей все еще сутками пребывают под атаками с воздуха и обстрелом из корабельных орудий.