Читать онлайн «Поминальная свеча». Страница 14

Подъесаул того же полка Петр Бабыч со своим небольшим отрядом сутки удерживал горный проход у деревни Сливки под натиском двух неприятельских батальонов, чем оказал неоценимую помощь двум казачьим полкам. «Будучи тяжело ранен в грудь, — говорит о нем очевидец, — продолжал руководить сотней до потери сознания».

На одном из участков Западного фронта сотник В. П. Ярошевич повел группу казаков в разведку с тем, чтобы вслед за нею мог двинуться вперед и весь казачий полк. Командир и его подчиненные вскоре оказались в плотном кольце окружения. На них наседали немцы, австрийцы, венгры — конные и пешие. В отрыве от своего полка храбрецы сражались до последнего патрона. Только нескольким из них удалось вырваться из западни.

После брусиловского прорыва освобожденные галицийские города посетил царь Николай И. Император чествовал лучшие соединения и части наступающей армии. Заезжал он и к кубанским казакам, 16 января 1916 года видел их на смотре. Особого его внимания и наград удостоились казаки 6–го пластунского батальона, шефом которого он объявил себя.

За многие сотни верст на другом фронте, в Закавказье, велись сражения с турками в пространстве от Черного до Каспийского моря. Закавказье то гремело упорными битвами, то на время стихало. Горное бездорожье, зимние глубокие снега и холода сковывали воюющие стороны. Однако и в этих удаленных местах кубанцы шли в первых рядах наступающих. Пути — дороги тут были исхожены вдоль и поперек их дедами и прадедами, многим из которых не Довелось вернуться на кубанскую сторонку из длинной череды войн с Турцией и Персией в прошлом веке.

Кавказская армия в целом удачно проводила военные операции. И здесь кубанские казаки не посрамили своей чести. В решающих схватках они одерживали верх над противником.

В сражениях за Ахтынский перевал, Сарыкамыш, Эр- зерум, Муш, Керманшах, у горы Арарат, на реке Кара- Дере и в других местах казаки — кубанцы показали несгибаемую волю к победе. С особым блеском участвовали 4–5 апреля 1916 года 1–я и 2–я Кубанские пластунские бригады в десантной операции по занятию турецкого го- рода — порта Трапезунд. Не зря же царь Николай II отметил орденскими наградами весь 3–й пластунский батальон в составе 550 казаков и объявил его шефом своего наследника, юного Алексея. Батальон не уступал противнику ни пяди земли, неудержимо продвигался в полосе наступления своей бригады.

1–й Кавказский конный казачий полк, один из старейших на Кубани и Кавказе, пластуны и другие части и подразделения вклинились далеко в глубь турецкой территории, заняли обширные окрестности в районе реки Евфрат. В частности, 1–й Кавказский полк занял Кизиложа, Перселик, Магары, Килиса — Куми и другие селения.

Оборонительные и наступательные бои кубанцев изобиловали примерами доблестного исполнения воинского долга. Вот некоторые из них.

Есаул Кузьма Толмачев из 1–го Хоперского полка во время боя у селения Катанлу вблизи Евфрата натолкнулся на круговую оборону турок. Три десятка аскеров сели спинами друг к другу и с земли поливали шквальным огнем наступающих. На призыв Толмачева вызвалось 15 храбрецов его четвертой сотни. Он приказал им атаковать противника. Итог таков:

«Турки подпустили казаков на 50 шагов и дали залп. Три казака пали славною смертью героев, а остальные сурово отомстили за товарищей: из 30 человек атакованных только один был взят в плен, а остальные изрублены».

В составе Ольтинского отряда под Ардаганом успешно дрались с турками кубанские пластуны под командованием есаула Александра Геймана. Командование бросило батальон на главный участок прорыва. Кубанцы врубились в гущу неприятелей и бились до тех пор, пока город не был очищен от врага. Под Ардаганом и в нем турки потеряли около 3 тысяч убитыми и примерно столько же

пленными. Казаки — геймановцы сыграли в той победе видную роль.

Как дрались кубанские воины под Эрзерумом, ярко повествует следующее сообщение:

«Наши казаки, атаковав в конном строю вблизи форта Эрзерумской крепости турецкий авангард, изрубили несколько сот турок и захватили в плен более тысячи аскеров, остаток же авангарда бежал в Эрзерум».

Воюющее казачество поддерживало постоянные связи с Кубанью, родными станицами и хуторами. Из тыла на фронт шли посылки с подарками, делегации земляков навещали бойцов переднего края непосредственно на позициях. Прибывшие на долечивание по ранению воины и в краткосрочный отпуск Георгиевские кавалеры окружались всеобщим вниманием и почетом.

Боевой дух казаков, как и всех фронтовиков, мало- помалу стали подрывать лишь обескураживающие известия в прессе о нарастающем разгуле спекуляции в тылу, всякого рода махинациях, шпионских гнездах в верхних эшелонах царской власти. Немало дурного узнали они о недостойном поведении в Екатеринодаре торговых воротил Богарсукова, Оснача, Виноградова, священника Четыр- кина и других лиц.

Но даже спад в настроениях фронтовиков не подорвал в казаках любви к своей Родине, простому народу — труже- нику. Отечество для них оставалось дороже всего на свете.

Семь месяцев, с октября 1944–го по май 1945 года, на территории Латвии, по кривой дуге Тукумс — Либава шли ожесточенные бои наших войск с прижатой к Балтийскому морю группировкой немцев, по численности и вооружению превосходившей сталинградскую. Более 30 дивизий 16–й и 18–й гитлеровских армий с оперативной группой «Клеффель» оказывали нам яростное сопротивление, неоднократно пытаясь вырваться из «Курляндского котла» и соединиться с главными силами вермахта. До января 1945 года группировка называлась «Север», с января — «Курляндия».

В ее составе воевали отъявленные головорезы, те самые, что 900 дней и ночей блокадой душили Ленинград, зверствовали и бесчинствовали на территориях Ленинг

радской, Новгородской и Псковской областей. В одной упряжке с ними укрепленные рубежи занимали их сообщники из 19–й латышской дивизии СС, нескольких частей и подразделений РОА генерала — предателя Власова, банде- ровская и прочая нечисть.

Краснознаменный зенитно — артиллерийский полк 6–й гвардейской армии, в котором я принял под командование огневой взвод, неоднократно прикрывал ее соединения и части от ударов врага с воздуха, нередко выставлял свои автоматические 37–миллиметровые пушки для стрельбы прямой наводкой по наземным целям противника. И там, на «передке», я не однажды слышал истошные призывы изменников Родины, передаваемые через радиоусилители:

— Советские солдаты и офицеры! Переходите на сторону великой Германии. Вы получите отличное обмундирование, питание и денежное содержание.

И это безмозглые пропагандисты вещали осенью 44–го и зимой 45–го годов, когда даже слепому было видно — совсем близок конец войны.

Наши армии неудержимо двигались вглубь Польши, а затем и Германии. И только здесь, в Курляндии, оставалась недобитая вражеская группировка. Она перемалывалась месяц за месяцем. Гитлер присылал сюда подкрепления до самого последнего момента. Причем прибывали не эрзац — вояки типа фольксштурма, а закаленные служаки, под стать тем, кто засел за каменными фундаментами на мызах латышей, в окопах и блиндажах, сооруженных вблизи лесов, болот, больших и малых дорог.

Враг основательно уплотнил свои позиции: на семь километров по пехотной дивизии, на каждом из них он сосредоточил столько танков, орудий, минометов, пулеметов и другой боевой техники, что прорвать его оборону представляло величайшую сложность. К тому же осенне- зимняя и весенняя слякоть и бездорожье затрудняли наше продвижение вперед.

Наступающие войска и, прежде всего, стрелковые части и подразделения несли тяжелые потери. Но все равно — медленно, с напряжением, мы отжимали немцев к Балтийскому морю.

В 60–километровой полосе наступления 6–й гвардейской армии главной ее целью являлось взятие предмостного городка Приекуле, находившегося в 30 километрах от Либавы (Лиепаи). Тут был особый приекульский «котел»

в общем «Курляндском котле». Наш полк действовал все время на данном направлении.

В феврале 1945 года части 71–й гвардейской стрелковой дивизии во взаимодействии с приданными танковыми и другими частями и подразделениями предприняли несколько безуспешных попыток выполнить боевую задачу.

И только 23 февраля 1945 года, в День Советской Армии, после двух предыдущих дней наступлений, штурмом овладели городком с 3–тысячным населением. Было убито 200 немцев, взяты трофеи, 66 пленных. Мизер по пленным говорил о многом — у врага никакой деморализации не происходило. Курляндская эпопея продолжалась с прежним ожесточением.

2 мая в Берлине уже прекратились бои, гарнизон капитулировал, а мы в Курляндии все еще продолжали воевать. На 8 мая назначалось генеральное наступление по всему фронту, утро того дня и начиналось со втягивания передовых отрядов в боевые действия. Но вот окопы немцев запестрели белыми флагами из простыней, носовых платков, полотенец. Они стали направляться к нашим позициям с поднятыми вверх руками, без оружия. Это — капитуляция и плен. Победа!