Читать онлайн «О, Иерусалим!». Страница 17

Участившиеся беспорядки послужили причиной появления в Старом городе третьей волны вооруженных людей: это были шотландцы в зеленых юбках, солдаты Горного полка легкой пехоты — одного из самых прославленных полков британской армии. Однако их присутствие почти не повлияло на волну ночных перестрелок с их неизбежными последствиями.

Белая с голубыми полосами пачка стирального порошка стояла там, где было условлено. Ури Коэн, студент-биолог Еврейского университета, тот самый, который в ночь голосования в ООН целовал каждого встречного на пути от своего дома до центра города, спокойно шагнул через порог в убогую хижину. Семеро остальных уже ждали его. Первый из пришедших поставил пачку на условленное место на подоконник — знак того, что все спокойно; последний из уходящих должен был убрать стиральный порошок с подоконника.

Все семеро знали Ури Коэна лишь по его конспиративной кличке Шамир. Все они были членами подпольной еврейской террористической организации Эцель ("Иргун цваи леуми", что значит "Национальная военная организация"). Эту организацию ненавидели англичане, ее боялись арабы, от нее отмежевывалось большинство евреев. Члены Эцеля считали своим идеологом умершего в 1940 году Владимира Жаботинского, который мечтал о Еврейском государстве "по обоим берегам Иордана". Для Эцеля решение Черчилля о создании Трансиорданского эмирата было вопиющим нарушением "Декларации Бальфура". Они хотели получить всю землю, которая когда-то принадлежала библейскому Израильскому царству, и по возможности без обременительного присутствия арабского населения.

Если Еврейское агентство, которое представляло большую часть ишува, старалось добиваться своих целей путем переговоров и проявляло сдержанность, то Эцель, а также отпочковавшаяся от него группа Лехи[2] ("Лохамей Херут Исраэль" — "Борцы за свободу Израиля") уповали только на силу оружия. Ради достижения своих целей они не брезговали убийствами и террористическими актами. На гербе Эцеля была изображена поднятая в сжатой руке винтовка в обрамлении надписи "рак ках" ("только так").

Выполняя свой девиз, члены Эцеля уже пролили кровь около трехсот, большей частью ни в чем не повинных людей, в частности тех девяноста арабов, евреев и англичан, которые погибли в результате самой знаменитой операции Эцеля — взрыва в отеле "Царь Давид" 22 июля 1946 года. Многими своими действиями Эцель вызвал возмущение мира и негодование своих еврейских соотечественников — мстя за казнь одного из своих товарищей, члены Эцеля повесили двух британских сержантов и подсоединили их трупы к минам — ловушкам.

Жестокости, творимые Эцелем, были причиной распространения антиеврейских настроений среди британских солдат и офицеров.

Но, с другой стороны, террористические акты Эцеля принесли и иные плоды: британская общественность стала все активнее выступать против присутствия Англии в Палестине, и это сыграло важную роль в решении Клемента Эттли отказаться от мандата.

Члены Эцеля восприняли решение ООН о разделе Палестины как противозаконное и абсолютно неприемлемое. Особенное возмущение вызвал план интернационализации города, который, как они объявили, "был и навеки останется нашей столицей".

Незадолго до голосования в ООН Менахем Бегин, лидер Эцеля, с виду мягкий и интеллигентный человек, на тайном совещании сказал своим командирам: "В ближайшие месяцы мы должны уделять Иерусалиму главное внимание". Первая акция была направлена против арабов Лифты и Ромемы — поселков на западной окраине Иерусалима; жителей этих поселков обвинили в том, что они передавали сведения о передвижении еврейских автоколонн, следующих из Иерусалима в Тель-Авив. Затем Эцель провел ряд операций в центре города. 13 декабря один из бойцов Эцеля бросил две бомбы в толпу арабов у Дамасских ворот; шесть человек было убито и сорок ранено.

Готовность к участию в таких акциях была, пожалуй, единственным, что сплачивало весьма несхожих членов Эцеля.

Восемь человек из группы Ури Коэна, собравшихся в убогой лачуге йеменитского квартала Иерусалима, были типичными представителями Эцеля. Один из них был пожилой человек, торговавший на улице Бен-Иехуды розами, которые он развозил в детской коляске; попутно он собирал необходимые организации сведения. Другой был чернорабочим из Йемена; он едва умел читать и писать. Третий, родом из Польши, наиболее фанатичный член ячейки, был религиозным ортодоксом, жившим в Меа-Шеариме. Ури Коэн жаждал деятельности.

— Хагана ничего не делает, — часто жаловался он, — и мы тоже палец о палец не ударяем. Однако это собрание оказалось не таким, как обычно.

Командир группы объявил Ури, что его направляют на командирские курсы Эцеля. А это означало, что он наконец по-настоящему включается в борьбу.

Для конторы главного капеллана британских вооруженных сил в Палестине это был такой же обычный и неизменный ритуал, как ежедневное чтение отрывка из Библии. Каждую пятницу офицер штаба приносил сюда одну из двадцати пронумерованных и зарегистрированных копий совершенно секретного документа под названием "Боевое расписание и дислокация". В документе указывалось точное расположение и ожидаемые переброски всех британских воинских подразделений на Ближнем Востоке на будущую неделю. Тщательно просмотрев документ, капеллан запирал его в сейф и отправлялся на офицерскую мессу в, отель "Царь Давид". Месса продолжалась около часа. Когда он возвращался назад, фотокопия документа уже поступала в штаб Хаганы.

Эта операция, проводившаяся секретарем капеллана, была одним из первых достижений еврейской разведывательной службы, которой в будущем предстояло поразить мир. Руководство Хаганы понимало, что в борьбе против арабов евреи не могут полагаться на эцелевскую тактику разрозненных вылазок и взрывов. Задолго до того, как члены Эцеля подложили первую бомбу на арабском базаре, командиры Хаганы позаботились о мобилизации различных слоев ишува для выполнения сложных задач разведывательной работы. Иерусалимскую разведывательную сеть возглавлял двадцатишестилетний физик Шалхевет Фрейер, уроженец Германии. Фрейер знал обычаи и порядки британской армии: во время Второй мировой войны он в чине сержанта сражался в Восьмой армии союзных войск в Африке. Позднее, переодетый английским майором или полковником, он переправлял нелегальных иммигрантов через линии британских войск в Италии. Теперь, сидя в кабинете мало кому известного иерусалимского Института общественных исследований на улице Бецалель, он руководил работой двадцати агентов, проникших на всех уровнях в британские военные и гражданские учреждения. Один из секретарей Верховного комиссара Палестины тоже был человеком Фрейера.

Разведка Хаганы была обязана своими успехами разнообразным талантам тех людей, которые в ней работали.

Двадцатидевятилетний Вивиан Герцог с его проницательными голубыми глазами и несравненным оксфордским произношением легко мог, надев пиджак из твида спортивного покроя, сойти за молодого английского офицера в гражданской одежде.

Уроженец Дублина, сын главного раввина Палестины, Герцог был официально уполномочен осуществлять связь между Хаганой и британской армией. Однако в действительности его главной задачей было создание сети проеврейски настроенных английских офицеров и чиновников в британской администрации.

Не удивительно, что Герцогу удалось блестяще справиться со своей задачей: он имел к тому все данные. Прежде ему довелось служить офицером в Гвардии — самой английской из всех английских воинских частей. Англичане хорошо подготовили его к работе в Хагане: в течение полутора лет он был капитаном британской военной разведки. Герман-Иосеф Мейер, сын одного из наиболее уважаемых иерусалимских книготорговцев, во время войны прошел от Эль Аламейна до Монте Кассино, подслушивая разговоры немецких летчиков для британских ВВС. Теперь, сидя в подвале отцовского дома на улице Рамбан, 33, он подслушивал другие разговоры. На этот раз в его наушниках звучали не немецкие, а английские слова.

Мейер возглавлял один из отделов еврейской разведки, носивший кодовое название "Арневет" ("Кролик"). Этот отдел, укомплектованный девушками из Хаганы, говорившими по-английски, работал круглые сутки, и его радиоприемники были настроены на волну 58,2 метра — канал британской полиции.

Все обильней становилась информация, поступавшая в штаб Фрейера. Он получал еженедельные сводки английской военной разведки на Ближнем Востоке, он читал копии большинства писем, которыми обменивались сэр Алан Каннингхем и его лондонское начальство; он знакомился с приказами и циркулярами британского главного штаба в Палестине; он знал, что именно известно британскому командованию о военных приготовлениях евреев и арабов.