Читать онлайн «Гомеровская Греция. Быт, религия, культура». Страница 20

Рис. 60. Микенские статуэтки

Вероятно, во времена Гомера корабль строился на открытых верфях. Сначала сооружалась нижняя часть судна, а затем наращивались борта и кормовая часть. На следующем этапе необходимо было установить корпус судна на подпорках и закрепить его. Строящееся судно крепилось к подпоркам с помощью досок, но затем, когда устанавливались шпангоуты, подпорки можно было убрать. Подобная сцена, судя по всему, была хорошо знакома Гомеру. При работе чаще всего использовался топор того же типа, что указан в позиции А на рис 37. Подобный топор показан на рис. 56, он был найден при раскопках и в Тиринфе.

Теперь нам хотелось бы обратиться к вопросу о колесницах на войне и в мирное время. Нестор разместил колесничих на передней линии во время битвы, а Телемак отправился на колеснице в Спарту. По всей видимости, самое лучшее описание колесницы можно найти в пятой книге «Илиады». Когда Гера отправляется на помощь грекам, она надевает на лошадей золотую упряжь. Колесница имела восьмиспичные медные колеса, их ободы были сделаны из золота, кроме того, сверху их покрывала бронза, ступицы были серебряными, а оси из железа. Днище кузова было застелено плетенкой, чтобы уменьшить силу толчков во время езды, к кузову также крепилось двое поручней. От него отходило серебряное дышло, и для начала, вероятно, на нем надо было завязать золотое ярмо, потом продеть золотую упряжь и завести под нее коней.

Рис. 61. Микенская керамика

В двадцать четвертой песни «Илиады» описывается воз, запряженный мулами, в котором Приам везет Ахиллу выкуп за тело Гектора. В данном случае кузов был съемным и в случае необходимости его надо

было крепить к каркасу. Ярмо имело сверху бляху и крепилось с помощью колец, оно также имело привязь длиной около трех метров и покоилось на самом конце гладкого дышла. Затем трижды бляху ярма обмотали кругом, напоследок прочее все обвязали, концы же узла подтянули. В вазовой живописи обязательно обозначена прямая линия, проходящая над осью, как в позиции А на рис. 13. В семнадцатой песни упоминается о специальных подушечках, которые должны были препятствовать натиранию лошадьми крупа, когда они находились под ярмом. Обычно в колесницу запрягалось по паре лошадей. Телемак запрягал двойку лошадей во время путешествия в Спарту, то же самое сделали и колесничие во время погребальных игр, устроенных в память о Патрокле. Они описаны в двадцать третьей песни «Илиады». На чернофигурных вазах VI столетия до нашей эры обычно изображались колесницы, запряженные четверкой лошадей, точно так же, как и на диаграмме В рис. 13. В данном случае, кажется, под ярмом стоит только та пара лошадей, которая находилась в центре. В таком случае возникает вопрос относительно того, как запрягались две лошади, находившиеся по бокам. Современные скульпторы, как правило, преодолевают подобные трудности тем, что обозначают следы от хомута, вальков конной упряжи или же поперечины, как это показано в позиции С на рис. 13. Однако в вазовой живописи подобные элементы не отмечены, и, по всей видимости, не так-то и легко было на самом деле соединить этих лошадей с легким кузовом колесницы.

Рисунки на чернофигурных вазах, когда на них лицом к зрителю представлена колесница, запряженная четверкой лошадей, дают некоторый намек на то, что они управлялись с помощью вожжей, которые можно различить в местах, обозначенных крестиками на разрезе В рис. 13. Они хорошо видны сбоку, проходя между первой и второй лошадьми, а также между третьей и четвертой лошадьми. Крепились вожжи к передней части колесницы, как это показано на разрезе D рис. 13. Короткий ремень, протянутый от крупа коренного рысака к ярму, не давал ему возможности отклоняться в сторону вместе с другими лошадьми.

Коренные рысаки упоминаются в шестнадцатой песни «Илиады», но, что довольно удивительно, только один раз. Патрокл предлагает Автомедону запрячь лошадей, коня по кличке Педас в качестве коренного, а Ксанфа и Балина по бокам. Педас был убит во время битвы и с хрипом упал на землю, а двое других лошадей взбрыкнули, и упряжь начала трещать. По всей видимости, это подтверждает высказанные нами ранее предположения. Необходимо отметить, что колесницы имели очень широкую базу для колес, делалось это для того, чтобы повысить их устойчивость во время езды на большой скорости.

В поэмах часто упоминаются различные игры. Женихи Пенелопы играли в шашки, сидя на воловьих шкурах. Другим их развлечением было метание дисков и дротиков. Когда Телемак посетил Менелая в Спарте, он застал пир в самом разгаре; присутствовавших развлекали два акробата, исполнявшие номера под аккомпанемент сказителя, аккомпанировавшего им на лире.

Мы уже говорили о том, что Навзикая играла с мячом, а также упоминали о состязаниях в беге, борьбе и кулачных боях, которыми феаки развлекали Одиссея. Сам Одиссей отличился в метании громадных камней.

Говорили мы также и о рыбаках, которые, сидя на выступающих скалах, забрасывали в море удочки с прикрепленными к леске грузилами и крючками из кости или бронзы.

Теперь мы получили некоторое представление о том, как люди жили в городах типа Тиринфа, Микен и Афин, намерены обратиться к описанию сельской жизни. Тем самым хотелось бы напомнить о здоровом образе жизни. Человек приобщается к цивилизации, проживая в городе и общаясь с другими людьми, но его постоянно тянет за город, где он восстанавливает свои силы.

В двадцать четвертой песни «Одиссеи» рассказывается о том, что Одиссей отправился в усадьбу своего отца Лаэрта, чтобы сообщить ему о своем прибытии. Тот сам себе построил дом, в котором и жил, а вокруг него располагались хижины его рабов. Рядом с домом имелся большой сад и виноградник, устроенный на террасах. Одиссей напомнил своему отцу о деревцах, которые тот ему подарил, когда он был еще маленьким; у него было тринадцать груш, десять яблонь, сорок смоковниц и пятьдесят рядов с виноградом.

В четырнадцатой книге «Одиссеи» имеется великолепное описание дома свинопаса, построенного им самим. Он был отстроен высоким и располагался в таком месте, откуда открывался великолепный обзор. Дом с прихожей был посреди широкого двора, обнесенного белой колючей изгородью, вившейся поверх каменного основания.

Все это было окружено еще одним забором, а на дворе располагалось двенадцать загонов, в каждом из которых находилось по пятьдесят свиней.

Рис. 62. Декоративная роспись стены из Тиринфа, выполненная в красном, белом и желтом цветах

Такое впечатление, что дом свинопаса как бы списан с терракотовой модели дома, найденной в погребении VIII века до нашей эры в Аргосе. Поскольку здание датируется VIII веком до нашей эры, оно является как бы промежуточным звеном между мегароном XIV века в Тиринфе и Парфеноном в Афинах, который относится уже к V веку до нашей эры. Между тремя зданиями существует более глубокая внутренняя связь, чем это может показаться на первый взгляд. Мегарон в Тиринфе был некогда домом для живых людей, хижина в Аргосе была жилищем для мертвого, а Парфенон был именно домом для богини, а не храмом, в котором собираются верующие. Все три здания имели центральный зал, портик перед ним, а кроме того, они выполнены в сходных строительных традициях и у них покатые крыши. Тот тип здания, который впервые возвели ахейские строители в Тиринфе, нашел воплощение в античном греческом храме, и в дальнейшем его влияние можно проследить даже в формах раннехристианских базилик позднеантичного времени на территории Восточной Римской империи. Его влияние не замечено в римском жилом строительстве, но этот тип зданий был привнесен в Англию во всей его изначальной простоте саксами. Начиная с «темных веков» и вплоть до эпохи Ренессанса в XVI столетии, люди жили в зданиях того же типа, что и обитатели Тиринфа, что лично нам кажется весьма любопытным.

Рис. 63. Декоративная роспись стены из Тиринфа, выполненная в красном, белом и желтом цветах

В двадцать четвертой песни «Илиады» имеется описание высокой хижины, построенной мирми-донянами для Ахилла. Она была возведена из сосны и покрыта соломой, накошенной на лугу. Хижина располагалась посреди двора, обнесенного оградой, в которой имелся проход. Дверь в воротах запиралась на засов, он был таким большим, что его могли сдвинуть только три человека.

Труды Гесиода очень помогают разобраться в зарисовках сельской жизни, представленных в «Илиаде» и «Одиссее». Его поэмы создавались в период времени между 750-м и 700 годами до нашей эры, а самый известный труд называется «Труды и дни». Он адресован младшему брату Персесу, имевшему дурные наклонности и не жалавшему проводить все свои дни в трудах. Поэмы Гесиода заслуживают самого пристального внимания, поскольку в них можно найти не только интересные подробности повседневной жизни того времени, но они также являются свидетельством зарождения нравственности. При их написании Гесиод, помимо своего собственного жизненного опыта, мог опираться только на поэмы Гомера. Последние были Библией для древних греков, своего рода Ветхим Заветом. Боги в них предстают сварливыми и продажными. Гесиод осознал необходимость создания Нового Завета, и его творения, созданные за восемь столетий до рождения Христа, пропитаны христианским духом. Именно в его сочинении «Теогония» и в поэмах Гомера нашли отражение распространенные в то время представления о богах, их жизни и трудах.