Читать онлайн «Миллион миль». Страница 24

Мы немедленно повернули и по вибрации корпуса ощутили увеличение скорости. Командир приказал добавить еще 20 оборотов. Мы увидели, что лидер нашей флотилии также поворачивает. Потом, глянув на юг, мы обнаружили, что поворачивает и первый из легких крейсеров. А посмотрев на запад, мы увидели, что поворачивает и «Ринаун».

Когда адмиральский корабль повернул, на нем взвился флажный сигнал. Эскадре было приказано перестроиться в кильватерную колонну с крейсерами в авангарде головой на северо-запад. Я никогда не забуду ни одну деталь происходившего и охватившее всех возбуждение. Все наши корабли разом рванулись на север. Они походили на отлично обученных гончих, немедленно бросающихся на добычу, даже не дождавшись сигнала рога. В то утро нам не нужны были никакие сигналы. Адмиралу не требовалось поднимать на фалах никакие флаги.

Но наш командир произнес с сомнением в голосе: «Только я не думаю, что они останутся».

Мы пристроились в кильватер «Фолкнеру», оказавшись прямо в кипящей струе у него за кормой. Какое-то время мы шли в авангарде — два маленьких кораблика, несущиеся на север. Но затем мимо нас прошли 3 легких крейсера. Они выстроили свою собственную колонну уже впереди нас.

«Саутгемптон» проскочил у нас по правому траверзу.

Солнце уже поднялось. Крейсер мчался со скоростью более 30 узлов, разбрасывая в стороны полотнища брызг, которые поднимались до самого мостика. Когда он проходил мимо нас, низкое солнце осветило эти каскады, и тысячи разноцветных бриллиантов засверкали на башнях, стволах, дальномерах корабля. Он был олицетворением грозной красоты. Крейсер прошел так близко, что мы видели людей, суетящихся на палубе. Они завершали последние приготовления к бою. Мы заметили, что башни поворачиваются, и стволы орудий поднимаются и опускаются, пока артиллеристы проверяют механизмы. На фалах крейсера трещали сигнальные флаги, а на гафеле плескался ослепительный боевой флаг. Но затем «Саутгемптон» обогнал нас, а следом за ним и остальные крейсера.

Позади нас мчались наши товарищи, эсминцы 8-й флотилии. А еще дальше, разбрасывая фейерверки брызг, спешил «Ринаун». Искрящиеся фонтаны перехлестывали его мостик, вырастая чуть ли не до высоты мачт, такую скорость он развил.

После этого я спустился в нижние отсеки. В кубриках убрали мебель и открыли люки. В артпогреба были опущены тали. Люди на подаче снарядов уже облачились в белые огнеупорные маски, превратившись в диковинных чудовищ, и стояли у элеваторов. Артиллеристы у орудий надели каски. Торпедисты переговаривались о чем-то шепотом. На корме тоже все было готово. По палубе раскатали пожарные рукава.

Вскоре выяснилось, что матросы обсуждали только один вопрос: «Неужели поганые макаронники все-таки не удерут?»

Я пошел обратно на мостик. Когда я поднимался по трапу, в лицо ударил тугой ветер. Позади натужно завыли машинные вентиляторы. Весь корабль буквально вздрагивал в нервном ожидании. Я поднялся на мостик.

Еще одна радиограмма: противник по-прежнему находился к северо-востоку от нас. Флот Муссолини решился-таки вылезти из норы. 2 линкора, 5 крейсеров и 12 эсминцев — действительно, целый флот. Против них мы могли выставить линейный крейсер «Ринаун», легкие крейсера «Шеффилд», «Саутгемптон», «Манчестер» и 7 эсминцев.

Через 20 минут об этом узнали в рулевой рубке, отсеке низковольтных агрегатов, в погребах и у орудий. Я снова отправился в обход. Поведение людей ничуть не изменилось. Они не испугались, хотя противник имел заметный численный перевес. Итальянцы находились рядом со своими базами Впрочем, кое-что в настроении матросов все-таки переменилось. Они были страшно удивлены.

«Сейчас они, может быть, останутся. Давно бы так!»

Даже боги моря и неба, похоже, сговорились превратить этот день в эффектную драматическую постановку.

Повернув на север, мы вошли под высокую арку, образованную серо-синими тучами. Пухлые облака бежали с востока и загибались завитками на западе. Выгнутая к северу зона облачности образовала гигантский полумесяц.

Мы вошли под арку и где-то в конце колоннады увидели мачты, трубы и надстройки кораблей. Но за минуту до этого прилетело предупреждение — это были свои.

В этой войне мы видели много примеров великолепной работы штаба. Но столь блестящие примеры встречались все-таки редко. Командование решило предоставить конвою следовать обычным маршрутом, а само отправило на запад несколько кораблей Средиземноморского флота, чтобы встретить нас. Конечно, в этом была доля удачи, но морское счастье в очередной раз улыбнулось англичанам. Однако главным были, разумеется, дальновидность и точный расчет штаба.

Утром мы установили связь с конвоем, а теперь должны были встретиться с линкором «Рэмиллис» и крейсерами «Бервик» и «Ньюкасл». До них сейчас было такое же расстояние, как до противника. Эти корабли, как только увидели нас, тоже повернули на север, и мы быстро соединились с ними.

Один легкий крейсер остался прикрывать конвой на юге, к нему присоединился «Диспетч», который находился позади. «Ньюкасл» присоединился к трем однотипным крейсерам, и теперь у нас был полный дивизион легких крейсеров типа «Таун». «Бервик» пристроился к ним, а мы заняли место на раковине у крейсеров, пройдя мимо «Рэмиллиса».

Он был великолепен. Его широкий корпус распарывал воду, разбрасывая в стороны высокие белые буруны. «Рэмиллис» выжимал из своих изношенных старых машин неслыханную мощность. Но даже 25 лет назад он мог дать не более 22 узлов. Мы промчались мимо него, как ласточка мимо орла. Он развернул башни в сторону противника и поднял орудия на предельный угол, словно пытался дотянуться до цели через многие мили морского простора. Вдоль бортов линкора искрящимися полотнищами висели облака брызг. Его кильватерная струя была гораздо шире, чем следы эсминцев. На грот-мачте линкора уже был поднят боевой флаг, широкое белое полотнище с красным крестом, которое с жестяным треском билось на ветру.

Ровно в полдень мы заметили первый столб дыма, поднимающийся на горизонте, а потом на востоке показалась одиночная мачта. Она находилась прямо к северу от нас.

Мы приняли сигнал: «Дым и мачта по пеленгу 000°. 12.03».

Мы видели мачты итальянского флагмана. Нам не требовалось менять курс или перестраиваться. Мы встретили противника именно там, где рассчитывали его встретить, и он шел нам навстречу.

Теперь-то мы знаем, почему итальянцы остались. Поступили новые сообщения самолетов-разведчиков. Мы шли навстречу эскадре, в состав которой входили 2 линкора, в том числе один новейший типа «Литторио». Вероятно это и был сам «Литторио», самый новый и самый сильный из линкоров Муссолини. Другим был линкор типа «Кавур», который закончил капитальную модернизацию накануне войны. Противник также имел 4 тяжелых и 3 легких крейсера и 12 эсминцев.

Мы уступали противнику в количестве, уступали в артиллерийской мощи, и итальянцы шли нам навстречу. Однако я мог видеть, как ведут себя наши артиллеристы, которые сейчас стояли у орудий, сигнальщики и наблюдатели на мостике, я видел лица офицеров. Все были рады предстоящему бою, но особого волнения никто не испытывал. Мне приходилось видеть больше возбуждения во время учебных стрельб, когда на кону стоял кубок флотилии!

Мы не могли слышать звук авиационных моторов, но глаза обнаружили самолеты — ведь мы продолжали бдительно следить за морем и воздухом, особенно за разрывами между туч. И мы увидели, как от одного облака к другому крадутся 11 самолетов. С помощью биноклей мы установили, что это наши собственные самолеты. «Суор-дфиши» «Арк Роняла» намеревались атаковать противника торпедами среди бела дня. Самый тихоходный самолет собирался встретиться с противником, который его уже ожидал.

Кто-то рядом со мной произнес: «Бедняги». И все.

Но потом другой голос искренне добавил: «Хорошо, что я не летун!»

Тучи проглотили торпедоносцы, летящие в идеальном строю.

Тогда мы перевели бинокли на итальянский флот. Тонкие спички мачт превратились в массивные надстройки, окрашенные в светло-серый цвет, более светлый, чем наша боевая раскраска. Они ясно выделялись на светлом горизонте.

Затем они повернули. Насколько мы могли видеть с мостика «Файрдрейка», итальянцы теперь шли на восток или чуть-чуть склонялись к югу.

Все ближе и ближе… Голос из КДП передавал дистанцию. Но большие числа означали, что противник находится еще слишком далеко для наших орудий.

Ближе и ближе… Ветер, треплющий наши сигнальные флаги, засвистел более весело. Тонкие прозрачные серые струйки, которые вылетали из труб крейсеров, показывали, что они увеличивают скорость.

Ближе и ближе… Крейсера открыли огонь! Это произошло в 12.20 по моим часам. Мы увидели облачка коричневого дыма, вырвавшиеся из их орудий, мигнули вспышки. А затем ветер донес до нас отдаленный грохот.