Читать онлайн «Оружие времен Античности. Эволюция вооружения Древнего мира». Страница 42

Самой большой трудностью для обороны империи была громадность пространства, а также невозможность скорого передвижения войска. По современным оценкам, переброска одного легиона через территорию всей империи, из одного конца в другой, потребовала бы больше полугода. Тем не менее необходимость в быстрой переброске войск остро ощущалась, и для решения этой задачи создавалась целая сеть военных коммуникаций, связывавшая различные стратегически важные пункты.

Начиная с середины III века н. э. стало все ощутимее давление на империю со стороны варварских народов. Их вторжения неизменно отражались, но новые, все более мощные волны варваров накатывались на бастионы империи, делая необходимыми перемены в ее оборонительной политике. Прерывистая линия легионов и вспомогательных войск уже была не в состоянии сдерживать массированные вторжения. С мест своего былого обитания снялись целые народы, и для отпора ордам, которые ломились сквозь еле-еле удерживаемые границы, были сформированы полевые армии. Они создавались из подразделений любых имевшихся под рукой войск, и, по мере того как использование «сборных отрядов» расширялось, старые легионы и вспомогательные когорты частично приходили в упадок и теряли свою индивидуальность.

Вторжения варваров пришлись на период гражданских волнений, когда легионы все еще сохранялись, но они уже мало чем напоминали легионы былых времен. Их численность, по крайней мере в полевых армиях, была сокращена до тысячи человек. В связи с появлением в их рядах значительного числа недавних варваров неизбежно снизилась дисциплина; повлияло на падение дисциплины и ослабление власти центра, а также его престижа вследствие гражданских войн. Претенденты на императорский трон соперничали друг с другом, стараясь заручиться поддержкой армии, а предводительство, основывавшееся на популизме, отнюдь не способствовало поддержанию хорошей дисциплины. Какая бы то ни было связь с Римом, которую некогда живо ощущал каждый солдат, давно уже не существовала. Боевая подготовка, честь мундира и преданность своим командирам – вот то немногое, что еще теплилось в той смеси рас и племен, составлявших теперь армии империи.

Обездоленное население империи, придавленное все увеличивающейся тяжестью долгов и налогов, не было больше способно обеспечивать приток в армию новых воинов. Да и трудности воинской службы не казались заманчивыми для обычного гражданина. В IV столетии н. э. действовала почти феодальная система призыва мужчин в армию, основанная на собственности, – поместье определенной площади было обязано направить для службы в армии мужчину или нескольких мужчин, в зависимости от размеров поместья. Участились уклонения от призыва и даже членовредительство, да и кое-как собранные новобранцы находились далеко не в лучшей форме. Несколько проще было найти охотников служить в легковооруженных вспомогательных частях, чем в легионах, – мало кто горел желанием таскать на себе изрядный вес тяжелой брони и оружия. Да и дисциплина в легионах была куда строже, срок службы дольше, а повышение в званиях шло гораздо медленнее.

Полевые армии в своем противостоянии волнам вторжений варваров полагались главным образом на свою маневренность, поэтому в них имелось значительно большее число конников; некоторые из них, так называемые катафракты, а также их лошади были защищены полными чешуйчатыми доспехами. С другой стороны, появилась тенденция к более легкому вооружению пехотинцев. К IV столетию н. э. тяжелый пилум уже вышел из употребления и был заменен гораздо более легкой пикой. Вне всякого сомнения, эти перемены были вызваны внешними факторами, в частности увеличивающимся применением неприятелем конницы. С падением дисциплины возникла необходимость в более тесном строе и в оружии, которое могло бы удерживать на расстоянии атакующую конницу. Упомянутая пика значительно отличалась от длинного оружия македонской фаланги, была, по всей вероятности, короче и легче и при необходимости могла быть использована и в качестве метательного оружия.

К IV веку н. э. эти полевые силы были сформированы из самых лучших войск, имевшихся в стране. Они были разбиты на три разряда – «палатинцы», «комитатенты» и «псевдокомитатенты». Первые, название которых произошло от римского слова «дворец», считались лучшими частями в полевых армиях. Примерно третья часть тяжеловооруженных легионеров-пехотинцев была прикомандирована к полевым армиям, остальные продолжали нести службу на своих старых местах расквартирования на границах. Служба в этих пограничных частях была теперь согласно закону наследственной. Сыновья солдат должны были становиться тоже солдатами, точно так же как, согласно требованию того же закона, все сыновья сельскохозяйственных рабочих и ремесленников должны были наследовать занятия своих отцов. И нет ничего удивительного в том, что эти обособленные подразделения, часто давно оторванные от Рима и перемешавшиеся с местным населением, считались самыми слабыми частями в составе полевых сил.

Чем сильнее становилось давление извне, тем больше усилий приходилось прилагать империи для своей защиты. По приблизительным оценкам, общая численность личного состава на службе у империи войск всех видов в IV столетии н. э. доходила до трех четвертей миллиона человек, и содержание таких сил тяжким грузом ложилось на несчастных налогоплательщиков. Войны, эпидемии, неурожаи и даже нередкие случаи убийства новорожденных постоянно сокращали число подданных империи. Торговля практически замерла, а некогда возделанные поля зарастали травой, их владельцы и арендаторы пускались в бега, чтобы скрыться от сборщиков налогов. С целью хотя бы частично снова возродить в этих районах жизнь руководство империи стало позволять варварам селиться на них, что само по себе создавало опасный прецедент.

Со временем наряду с тем, что варвары, живущие в империи, постепенно начинали походить на римлян, стал проявляться и обратный процесс – жители провинций и армия во все большей степени стали походить на варваров. Часть граждан империи начала перенимать варварский стиль жизни – отпускать длинные волосы, носить меха и длинные штаны, несмотря на запреты имперских декретов. Индикатором нездоровья римской экономической структуры стало то обстоятельство, что инициатива роста народонаселения исходила «сверху» – в ней были прежде всего заинтересованы правящие круги империи. В хорошо устроенном обществе со здоровой экономикой, в условиях многолетнего мира, вполне можно было бы ожидать естественного роста народонаселения и, как следствие, триумфального шествия римской цивилизации к северу и востоку.

Однако уже сами громадные размеры империи способствовали ее распаду. Любое ослабление центральной власти служило сигналом для генералов в отдаленных провинциях попытаться установить в них свое независимое правление либо попробовать добыть себе императорский пурпур. В условиях постоянных вторжений или только слухов о таких вторжениях естественным образом прерывалась связь между различными частями империи. Уже давно стало понятно, что римское государство слишком обширно, чтобы оно могло управляться одним человеком из одного города. И императору Диоклетиану (284–305 н. э.) пришлось предпринять меры, в соответствии с которыми империя стала управляться четырьмя правителями – двое из которых, будучи старшими правителями, именовались Августами, а двое их помощников получили титул Цезарей.

При новой системе управления запад империи оказался под началом Максимиана (Август), который управлял Италией и Африкой, и Константина (Цезарь), правившего Испанией, Галлией и Британией. Диоклетиан, как старший Август, оставил себе управление такими важными территориями, как Египет, Азия, Фракия и Македония, в то время как Галерий (Цезарь) правил Паннонией и Мёзией. Пока все управление оставалось в опытных руках Диоклетиана, все шло хорошо, но после его добровольного отречения от власти на волю вырвались старые обиды и вражда, которые в результате и привели к провозглашению императором Константина (сына Цезаря Константина). Ни один из четырех дворов Августов и Цезарей не находился в Риме, и Константин, создавший свою новую столицу в Византии, нанес новый, теперь уже окончательный удар, добивший верховенство Вечного города.

Преемникам Константина – в разгар гражданских войн и внутренних раздоров – пока еще удавалось удерживать разрываемую на части империю, но от нее уже мало что осталось. Дворы императоров копировали дворы восточных владык; какая бы то ни было свобода сената и народа с правлением Августов исчезла, а легионы, бывшие некогда предметом гордости Италии, состояли по большей части из варваров, разве что немногим более цивилизованных, чем те племена, из которых их набирали. Лишь благодаря традициям и организации былой имперской армии удавалось даже сейчас, после многих лет внутренних беспорядков, отражать вторжения извне, случавшиеся все чаще и со все большей энергией.