Читать онлайн «Эволюция оружия. От каменной дубинки до гаубицы». Страница 14

6. Хорошо перемешать 142 грамма негашеной извести, 142 грамма серы и 14,2 грамма масла. Уничтожается только молоком.

Сернистое масло получали, перемешав в ступе 4 части серы с 4 частями можжевелового масла. Затем смесь помещали в сосуд и ставили на медленный огонь для дистилляции.

Масло очищения (benediction), также называемое маслом кирпичей (oleum laterinum) или маслом философов, – это красное зловонное масло, полученное из кирпичей, пропитанных оливковым, ореховым, конопляным или льняным маслом. Оно описывалось в учебниках по химии до середины XIX века. Его эффективность как компонента зажигательных смесей представляется весьма сомнительной.

Сандарак – это особый вид смолы, а саркоколлин – смолистые выделения, собранные с деревьев в Эфиопии.

Вплоть до XVI века «лесной пожар» состоял из следующих компонентов: смола, рапсовое масло, толченое стекло, селитра, льняное масло, сублимат ртути, камфара, ярь-медянка, живица, сульфат железа, мышьяк, асафетида, каменная смола, кальцинированный каламит, винные спирты, уксус, кислый сок, негашеная известь и красная охра.

Приведенными рецептами отнюдь не ограничивались весьма изобретательные алхимики прошлого.

Интересно отметить, что выражение «лесной пожар» до сих пор используется, когда речь идет о моментально распространяющихся слухах, сплетнях и т. д.

Искусство пиротехники, управляющее полетом пороховых ракет, известно с глубокой древности. Оно было широко распространено на Востоке, в первую очередь в Китае, с незапамятных времен, и на протяжении многих веков китайцы считались опытнейшими пиротехниками. Первоначальной причиной распространения пиротехники была ее зрелищность – с фейерверками религиозные и другие праздники становились более впечатляющими. На неграмотное крестьянство такие представления должны были производить потрясающее впечатление. Благоговейный страх, испытываемый людьми при виде подобных зрелищ, в немалой степени способствовал использованию пиротехники в военных целях. Точно неизвестно, применялись ли ракеты в сражениях до начала XIV века. Вероятнее всего, ответ должен быть отрицательным, потому что до открытия пороха пиротехника оставалась, безусловно, эффектной, но не слишком опасной.

Хотя древние люди не считали газ наступательным оружием, идея эта не нова. Она несколько раз поднимала свою уродливую голову до Первой мировой войны. Первым о возможности газовой атаки заговорил император Лев VI (886–911), который в своем труде по тактике предложил использовать удушающие пары влажной негашеной извести, которую можно забрасывать в глиняных горшках в стан врага. Эта приятнейшая во всех отношениях личность также предложила выпускать в лагерь противника ядовитых змей.

Следующий случай использования этой немилосердной формы военных действий относится к периоду, не рассматриваемому в настоящей книге. О нем будет упомянуто только для того, чтобы показать, до каких фантастических измышлений может дойти в своем коварстве человек. В XVI веке немецкий артиллерийский офицер Кристофер из Габсбурга составил план, описание которого хранится или, по крайней мере, до 1920 года хранилось в Страсбургской библиотеке. Он заключался в привязывании сосудов с ядовитым газом к спинам кошек, выпускаемых на поле боя. План был предложен Страсбургскому совету двадцати одного. Вряд ли стоит говорить о том, что он был безоговорочно отвергнут, как абсурдный: кошки – создания независимые и пойдут, только куда захотят сами.

Прав был Экклезиаст, утверждая, что нет ничего нового под солнцем.

Человек, если обстоятельства оборачивались против него, всегда стремился найти убежище, в котором мог бы спрятаться от своих врагов. Сначала такое укрытие давали пещеры. Еще можно было затаиться за каким-либо естественным природным объектом – так сказать, воспользоваться рельефом местности. Когда первобытное племя подвергалось нападению, подходящего естественного укрытия поблизости могло и не оказаться, поэтому, чтобы гарантировать собственную безопасность, следовало придумать что-то другое. Так появились первые земляные укрепления.

Такой способ обеспечения безопасности был широко распространен в Европе и Северной Америке, но нигде не проиллюстрирован ярче, чем в Великобритании, удивительно богатой соответствующими археологическими находками. Первыми цитаделями британцев, найденными археологами, являлись исключительно удачно расположенные участки местности, усиленные земляными валами, разделенными глубокими рвами. Многие из них очень старые и относятся к периоду, предшествующему римскому нашествию. Некоторые из них были созданы еще людьми эпохи неолита. Ранние обитатели Британии, хотя поэт и называет их «наивными дикарями», были далеко не глупы и имели некоторое понятие об элементарной тактике. Они осознавали, что безопасное место должно иметь хороший круговой обзор – не для ведения огня, поскольку их оружие было еще маломощным, а чтобы гарантировать себя от внезапного нападения. Поэтому жилища устраивались на возвышенностях. Такие лагеря на холмах были двух видов: одни располагались на вершине некоего выступа, мыса, откуда местность круто понижалась во все стороны, кроме той, где она соединялась с окружающим ландшафтом; другие строились на гребне холма и окружались рвами, вырытыми с учетом рельефа местности. В обоих случаях рукотворные сооружения состояли из земляных насыпей, материал для которых получали из рвов, выкопанных по периметру. Насыпь и ров через земляной перешеек, отделяющий мыс от глубинных районов, превращали высоту в укрепленное поселение, и трудозатрат на сооружение шло намного меньше, чем на постройку форта на холме. Чтобы создать последний, необходимо было проделать поистине гигантский труд, и тот факт, что такие сооружения дошли до наших дней, свидетельствует об опыте и инженерной смекалке наших далеких предков. Один из лучших примеров жилища на холме – Мейден-Касл в Дорсете, подробно исследованный и описанный сэром Мортимером Уиллером в 1934–1937 годах.

Работа велась на двух вершинах высотой 132 и 135 метров овального мелового холма, расположенного в миле к юго-западу от Дорчестера.

Центральное плато окружено многочисленными валами и рвами – от трех на северной стороне до восьми у западного входа. Впервые люди здесь поселились в эпоху неолита. Они окружили восточную вершину и прилегающие низкие вершины двумя рвами и насыпями, «огородив», таким образом, пространство в 50 тысяч м2. По неизвестной причине это место было покинуто своими первыми обитателями, но в 1900 году до н. э. здесь снова появились люди, которые соорудили 546-метровую возвышенность вдоль холма между двумя рвами. Затем место опять было оставлено, на этот раз примерно на 1200 лет. Около 300 года до н. э. люди железного века снова заняли его, укрепили восточную вершину рвом, и отвесный, облицованный деревом вал из земли и мела окружил еще 65 тысяч м2 площади с одним западным и двумя восточными входами. Позже ров и бутовый вал был продлен вокруг западной вершины, сделав пространство в 186 тысяч м2 защищенным от внезапного нападения. Одновременно западный вход, как и восточный, был реконструирован; оба имели внешние укрепления. В середине I века до н. э. оборонительные сооружения снова были переделаны. Главный вал был усилен изнутри каменной кладкой, были добавлены внешние валы и рвы. Судя по всему, спустя пятьдесят лет крепость была укреплена еще раз. Около 25 года н. э. прибывшие с востока бельгийские завоеватели произвели дополнительные модификации. В 45 году н. э. на Мейден-Касл напали римляне, и на восточной вершине был построен римско-кельтский замок с прилегающим к нему домом священника. Этот реликт неолитической Британии был окончательно покинут только в V веке – люди жили там с более или менее длительными перерывами на протяжении двух с половиной тысячелетий![6]

Мейден-Касл и подобные ему крепости на холмах относились к тому времени, когда осадные операции были проще. Военных машин еще не было, поэтому решительная атака и яростная рукопашная схватка были единственным способом достичь успеха. Надежность подобных бастионов зависела от сложности оборонительных сооружений. Ни одно атакующее войско не могло надеяться на успех, например взбираясь на боковые валы или пробиваясь сквозь стены Мейден-Касла. Такая попытка была бы самоубийственной. Оба входа были так ловко спрятаны перекрывающими друг друга валами, что вражеский отряд, вознамерившийся их преодолеть, при отсутствии опытного проводника непременно оказался бы в тупике, где и был бы перебит по одному защитниками с крепостных валов. Существенным препятствием для нападавших была и крутизна северного вала, имевшего высоту немного больше 18 метров.