Читать онлайн «Величайшие танковые командиры». Страница 26

С самого начала планирования операции Паттон оказался на ножах с контр-адмиралом Хьюиттом, командиром западного оперативного соединения. Адмирал зашел так далеко, что заявил: «Если армия не уберет Паттона, то флот просто уйдет». Хотя их удалось немного примирить, Паттон на последнем брифинге умудрился ляпнуть: «Никогда еще в истории флот не доставлял армию на берег в нужное время и в нужное место. Но, если вы высадите меня в пределах 50 миль от Федалы и в течение недели от D-дня, я атакую и одержу победу!»

Как пишет в своей книге «Командир Паттон» генерал Эссаме, его обращение к войскам, выпущенное, когда они находились на борту транспортов и еще только готовились к высадке, является прекрасным образчиком словесности Паттона.

Мы находимся в пути, чтобы высадиться на берегу Северо-Западной Африки. Нас нужно поздравить с тем, что мы избраны из всей американской армии, чтобы выполнить великую задачу.

Наша цель троякая. Во-первых, захватить плацдарм, во-вторых, захватить город Касабланка, в-третьих, начать наступление против немцев, где бы они не находились, и уничтожить их.

Нам может противостоять ограниченное число немцев. Неизвестно, будет ли французская армия мешать высадке. Крайне жаль будет, если возникнет необходимость сражаться с отважным французами, к которым мы питаем сердечную симпатию. Однако, какое бы сопротивление мы не встретили, его следует подавить.

Когда настанет великий бой битвы, вспомните, чему вас учили, вспомните, что скорость и энергия атаки являются ключом к успеху. И вы должны победить, так как отступление трусливо и гибельно. Американцы не сдаются. В первые дни и ночи, когда вы окажетесь на берегу, придется работать непрерывно, без сна, без еды. Пинта пота спасет галлон крови.

Весь мир смотрит на нас… С нами Бог… Мы наверняка победим.

Предсказания Паттона относительно высадки в неправильном месте к несчастью оказались пророческими. Вмешалось совершенно неизвестное прибрежное течение и спутало все навигационные расчеты. На рассвете 8 ноября флот обнаружил, что находится в 6 милях от намеченной точки. Поэтому десантным судам предстоял гораздо более долгий путь. Прибой оказался гораздо более сильным, чем ожидалось, многие десантные суда захлестнуло, и солдаты утонули. Многие высадились в неправильных местах и оказались под плотным орудийным и пулеметным огнем. Еще больше осложнил ситуацию французский линкор «Жан Бар», который открыл огонь по кораблям союзников. 7 французских эсминцев попытались атаковать конвой. Это событие произошло как раз, когда Паттон пытался выбраться на берег. Это привело к тому, что он потерял весь багаж и сильно опоздал с высадкой. Когда генерал все-таки оказался на берегу, то обнаружил, что предстоит переделать массу дел. Штурмовые части высадились, но резервы, которые должны были заниматься разгрузкой десантных барж, и отправкой их на линию фронта, занимались рытьем окопов и пытались укрыться от огня противника. Нет никаких сомнений, что Паттон сумел запустить механизм «пинками в жопу». Он сам метался по пляжу, ругая солдат и матросов. Он лично заставлял их работать. На следующий день ему пришлось повторить все это заново, так как выяснилось, что лишь часть грузов отправлена на фронт. Пока Паттон разбирался на пляжах, его головные части провели первый танковый бой. Американское соединение, имевшее 7 легких танков М3, схватилось с группой французов, которых поддерживали 18 танков Рено Ft-17 эпохи Первой Мировой войны. 37-мм пушки американских танков быстро справились с вражескими танками, а французская пехота сбежала сама.

Две другие высадки прошли гораздо легче, и к вечеру 9 ноября оставалось захватить только цели Паттона. К счастью, французы решили капитулировать, прежде чем Паттон успел начать запланированную генеральную атаку. Это предотвратило ненужное кровопролитие. В своих дневниках Паттон отмечает, что 11 ноября с 7.30 до 11.00 его войска вошли в Касабланку, как раз в день его 57-летия. Он оказался «самым долгим в моей жизни». Паттон вскоре обнаружил, что закончилась самая легкая часть операции. Теперь ему предстояло превратиться в дипломата и выработать условия мира, которые удовлетворили бы обе стороны, при этом не затронув честь французов. Примечательно, что он сумел все это сделать. Совещание закончилось в атмосфере облегчения и общей сердечности. Стороны пришли к соглашению, что американцы возьмут только то, что им нужно для продолжения военных действий против Оси. Французы останутся в казармах, но разоружаться не будут. Произойдет обмен военнопленными, и никто не будет наказан за помощь противоположной стороне. Эссаме говорит, что Паттон вел себя, как «добрый и благородный солдат, но политически наивный человек, каким, собственно и был». Возможно, это самая точная характеристика. Другими словами, все «простили и забыли». Звезды и Полосы развевались рядом с Триколором. Эта политика породила много проблем, так как французский командир, генерал Ногес, вел двойную игру. Он притворялся другом союзников, но продолжал поддерживать связь с Виши и немцами.

Для Паттона было большим облегчением покинуть гадючье гнездо интриг и закулисных сделок, так как в феврале 1943 Эйзенхауэр приказал ему принять II корпус в Тунисе у генерала Фредендолла, который потерял управление войсками во время атаки немцев в проходах Кассерин и Гафса. Английская 8 Армия по-прежнему стояла на линии Марет. Первое наступление, операция Fruehlingswind, «Весенний бриз», началось в проходе Фаид 14 февраля в направлении Сиди бу Зид силами 10 и 21 танковых дивизий фон Арнима. Через 2 дня через проход Гафса был нанесен второй удар. Началась операция Morgenluft, «Утренний воздух». Целью Роммеля было вызвать панику среди зеленых американских солдат и нанести им максимальные потери. При некоторой удаче немцы могли перерезать американские коммуникации и уничтожить их основные базы в Боне и Константине. Однако между фон Арнимом, командиром 5 Танковой Армии, и Роммелем отношения были более чем холодные. Они были полной противоположностью — аристократ фон Арним, кадровый офицер, презирал «швабского выскочку». Кроме того, между двумя армиями практически не было взаимодействия. Группа армий «Африка» была создана только 23 февраля. Поэтому немцы так и не сумели добиться своих целей.

Тем не менее, на фронте сохранялась отчаянная ситуация. Американские солдаты паниковали, впервые столкнувшись с германской тактикой блицкрига, и Эйзенхауэр без колебаний послал Паттона сделать то, что не мог сделать больше ни один американский генерал, находящийся в Африке — зажать в кулаке американские войска, стабилизировать ситуацию и подготовить контрнаступление с целью отбить Гафсу к 17 марта. Паттон сразу нашел корень зла — недисциплинированной молодых, зеленых солдат. Его прибытие в расположение корпуса напоминало «Схождение Моисея с горы Арарат». Однако вместо 10 Заповедей он принес строгую уставную дисциплину, которую только он и мог установить. Он посетил все части корпуса, «демонстрируя самые большие звезды, какие сумели найти его адъютанты. Его сопровождали разведывательные автомобили и полугрузовики с пулеметами под аккомпанемент воющих сирен. Вооружившись до зубов, он посетил каждый батальон своей дивизии».

Таким было видимое лицо Паттона, с которым была знакома общественность. Однако в то же время он довел до изнеможения свой штаб, заставляя офицеров работать круглые сутки, добывая для корпуса все необходимое — танки, машины, технику, обмундирование, пайки. Паттон был уверен, что все требуемое должно иметься именно там, где оно необходимо. Он также настаивал на постоянном проведении учений и подготовке к бою, чтобы все были готовы, когда начнется наступление. Представитель Эйзенхауэра при штабе II корпуса генерал Омар Брэдли потом был назначен заместителем Паттона. (В конце войны они поменяются местами.) Впервые эти два выдающихся солдата действовали вместе. В своей автобиографии фельдмаршал Александер говорит о них: «Оба были отличными солдатами. Паттон был рубакой, готовым идти на любой риск. Брэдли был более осторожен. Паттону следовало бы жить в эпоху Наполеоновских войн, он стал бы прекрасным маршалом под командой императора». Паттон действительно рвался в бой, и его требовалось сдерживать, пока не будет выработан план совместных с англичанами действий. Монтгомери должен был провести генеральный штурм линии Марет, прорвать ее и загнать Роммеля в Тунис. Паттон должен был помочь ему, постаравшись связать как можно больше германских и итальянских войск.

Когда началась битва, у Эйзенхауэра сразу начались сложности при попытках остановить Паттона, который пытался лично вести войска в атаку. Типичным примером был бой 7 апреля. Паттон обнаружил, что одна из его смешанных танково/пехотных боевых групп остановилась перед минным полем, и командир не хочет двигаться дальше. Безуспешно отругав его по радио, Паттон помчался вперед и лично повел солдат через мины, пока они не оказались всего в 45 милях от Габеса. Приказав командиру «продолжать наступление или катиться в баню», Паттон крайне неохотно вернулся в штаб. Позднее, после аналогичного инцидента с противопехотными минами, Паттон снял командира с передовой и отправил в тыл.