Читать онлайн «Величайшие танковые командиры». Страница 14

В своей книге «Проиграть битву» Алистер Хорн цитирует прелестное выражение, бытовавшее во французской армии в 30-х годах: «Машинное масло грязное, навоз — нет». Оно полностью отвечало взглядам французских кавалеристов на механизацию армии. Один из кавалерийских генералов (Брекар) зашел так далеко, что в 1933 предлагал сохранить кавалерию и никогда больше не использовать танки! Но, как и в остальных европейских армиях, консерваторам пришлось смириться с неизбежным. И они сделали это, проявив гораздо больше гибкости, чем их твердолобые британские коллеги. Еще в 1917 в кавалерийских полках появились маленькие группы бронемашин. В 1930 одна из трех бригад кавалерийской дивизии была механизированной, то есть превращенной в мотопехотную. Мелкие группы броневиков сменил целый полк. Как и американцы, французы прибегли к игре слов, назвав броневики пулеметными автомобилями, так как танки могла иметь только пехота. В 1934 была сформирована легкая механизированная дивизия, состоявшая из танковой бригады, моторизованной стрелковой бригады, разведывательного полка, полка буксируемой артиллерии, инженерного батальона и частей поддержки. Она очень походила на экспериментальные бронетанковые соединения других армий, однако ее танки были слишком легкими. Легкая механизированная дивизия была идеально приспособлена для ведения стратегической разведки, являясь в этом плане прямым наследником кавалерии, но совершенно не могла сражаться с танковыми дивизиями. Она понесла тяжелые потери при столкновении с лучше оснащенными и обученными немецкими танковыми силами.

В середине 30-х годов начали появляться зародыши танковых дивизий, в которых тяжелые танки были сведены в батальоны. Но процесс шел мучительно медленно. Только к сентябрю 1939 4 батальона тяжелых танков Char B были сведены в 2 полубригады, в каждой из которых имелся также моторизованный пехотный батальон. Вместе они образовали первую быстроходную танковую дивизию. Должны были появиться и другие, но, как мы увидим, эффективной боевой силой они не стали.

Как Эллис, Суинтон и Рокенбах, Эстьенн имел все меньше и меньше влияния. Поэтому танки медленно уходили со сцены, так как высшее военное руководство не могло или не хотело видеть, что танк может полностью перевернуть характер войны.

Советский Союз до начала выполнения первого пятилетнего плана в 1929 не выказывал особого интереса к танкам. До этого основным советским танком был «Русский Рено», являвшийся простой копией французского FT-17. Джон Милсом в книге «Русские танки 1900–1970» приводит цитату из истории советской танковой промышленности Д. Бибергана: «Только в 1929, когда началось выполнение первой пятилетки, и наша промышленности начала подниматься не по дням, а по часам, только тогда мы начали производство отечественных танков. Вождь народа товарищ Сталин лично занялся проблемами проектирования танков и поставил его на правильные рельсы».

Правда это, или только уловка Бибергана, чтобы не попасть на соляные копи, мы выяснять не будем. Ясно одно — Советский Союз не предпринял бы таких больших усилий по строительству танков, если бы Верховный Совет не санкционировал это. Народный комиссар по военным делам Ворошилов еще в 1926 призывал создать такие танковые войска, которые превосходили бы по силе все остальные армии. Он требовал и количества, и качества. Для этого следовало построить новые заводы, обучить новых инженеров и техников, которые смогут спроектировать и построить станки, необходимые для строительства танков. Следовало подготовить солдат, способных обращаться с новым оружием. Это привело к созданию секретной танковой школы в Казани на Волге. Она стала совместным советско-германским проектом. Советы надеялись получить технические знания и опыт немцев. Сами немцы стремились сохранить все в тайне, так как Версальский договор запрещал им иметь танки. Школа была учреждена в 1927, но прошло несколько лет, прежде чем она начала работать по-настоящему. К тому же обе стороны абсолютно не верили друг другу. Например, Ворошилов считал, что война между ними совершенно неизбежна. Учитывая влияние Климента Ефремовича Ворошилова на танковую промышленность, он вполне заслужил упоминания в этой книге. В конце концов он стал маршалом Советского Союза, хотя был скорее политиком, чем солдатом. В 1934 он стал народным комиссаром обороны (просто перемена титула) и оставался в числе советских политических руководителей до мая 1940. Он отвечал за положение дел в Красной Армии, когда генерал Павлов фактически разгромил советские танковые части. Ворошилов частично виноват в столь скверном повороте событий в финскую войну и в катастрофическом начале Великой Отечественной.

Первая пятилетка стартовала 3 апреля 1929. Началось строительство множества новых танков, хотя ни один не был слишком удачным. Немцы тайно доставили в Казань прототипы своих танков, и там они начали проходить испытания. Русские также приобрели за рубежом несколько танков разных типов. В мае 1930 была сформирована первая механизированная бригада, которая состояла из 2 танковых батальонов, 2 батальонов моторизованной пехоты (русские называли их мотострелками), разведывательного батальона, артиллерийского батальона и служб обеспечения. Однако, если говорить в целом, в годы первой пятилетки было построено не слишком много танков. Серьезные изменения произошли только во вторую пятилетку. В 1934 по сравнению с предыдущим годом военный бюджет вырос почти в 4 раза — с 1,5 до 5 миллиардов рублей, резко увеличилось производство автомобилей и танков, были приняты программы строительства легких, средних и тяжелых танков. В 1935 немцы оценивали численность советских танков ужасной цифрой 10000. По другим источникам эта цифра еще выше. Количество грузовиков и тракторов тоже было огромным.

В 1937 в СССР существовало несколько разных типов танковых частей. Механизированные корпуса имели до 500 танков каждый. Их предполагалось дробить между пехотными батальонами для поддержки их действий. Механизированные бригады, укомплектованные легкими танками и мотопехотой. Танковые бригады, в основном состоящие из 3 батальонов средних танков. Стратегия и тактика мобильной войны детально разрабатывалась такими теоретиками, как Михаил Тухачевский и полковник Калиновский. Их теория глубокого проникновения и принципы использования танков были отражены в полевом уставе Красной Армии от 1936. Однако их теории, частично перекликающиеся с работами Лиддел-Гарта и других иностранных теоретиков, не произвели впечатления на Сталина.

Михаил Тухачевский родился в феврале 1893 в Белоруссии. Он закончил Александровское военное училище в 1914, имея чуть ли не самые высокие отметки за всю его историю. Службу он начал в царской лейб-гвардии. Во время Первой Мировой войны он попал в плен и несколько лет провел в Германии в лагере для военнопленных. После войны Тухачевский стал коммунистом и поступил на службу в Красную Армию, где проявил себя очень хорошо. Он пользовался огромным уважением. Например, Ленин отозвался о нем, как о человеке с «проницательным умом, кипучей энергией, смелой инициативой». Тухачевский был одним из главных создателей регулярной Красной Армии. Вместе с Михаилом Фрунзе он заложил основы советских танковых, механизированных и воздушно-десантных войск. Он сменил Фрунзе на посту начальника Генерального Штаба. Однако все это не спасло его от расстрела. Все его работы были уничтожены (исключая экземпляры в секретных фондах Библиотеки им. Ленина). Как писал Ричард Симпкин в своей книге «Глубокая операция»: «Те, кого Сталин подверг чистке, были не просто ликвидированы, их испепелили». Тем не менее, мысли и концепции Тухачевского заложили основу будущих успехов русских в борьбе против немцев в годы Второй Мировой войны и фундамент их послевоенного могущества.

К началу Второй Мировой войны, или Великой Отечественной войны, как ее называют русские, СССР превзошел любую из западных держав в производстве танков. С 1933 по 1935 Красная Армия удвоила свой наступательный потенциал. Газета «Правда» в 1939 заявила, что за предыдущие 5 лет количество танков увеличилось с 6000 до 10000. Сюда входили плавающие танки и хорошо бронированные тяжелые танки, хотя основная масса по-прежнему оставалась легкими танками и танкетками. Некоторые образцы, хотя далеко не все, были отлично спроектированными прочными машинами, способными добиться много на поле боя. Например, Советы с огромной пользой для себя использовали работы Дж. Уолтера Кристи. Интересно звучит замечание, что «к сожалению, он родился в империалистическом лагере, и потому не получил возможности полностью реализовать свои идеи».

Во время Гражданской войны в Испании республиканцы использовали некоторое количество советских танков, в основном легких танков Т-26. Оказалось, что их броня легко пробивается. Танки гибли на минах и под огнем противотанковых пушек. Это дало повод заявить, что танки не следует использовать независимо, они должны лишь поддерживать пехоту. Генерал Павлов, считавшийся в России специалистом по танкам, вернулся из Испании и доложил Сталину и Ворошилову, что «танки не могут играть независимой роли на поле боя». Его новый «практический» опыт был оценен выше, чем теории Тухачевского. В результате идея «глубокого проникновения» была выкинута в окошко. Таким образом, Россия, как и многие другие страны, убедила сама себя, что танки в будущей войне не сыграют особой роли. Исключением здесь была Германия, полностью уверовавшая в новую доктрину.