Читать онлайн «Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком». Страница 33

По всей вероятности, эта книга служила образцом для многих французских и английских мастеров вплоть до второй половины XVIII века.

Лианкур признавал пять стоек и уколов. Каждый из них по отдельности уже назывался кем-то из его старших коллег по академии, хотя и не был признан всеми, а именно – прима, терция и кварта, встречающиеся у Бенара, секунда (pour le dessous) и квинта у де ла Туша и септима (cercle) у ле Перша. Но Лианкур отстаивает только соединения в кварте и терции и защиты в кварте, терции, секунде и септиме; две первые возможны с разными положениями кисти в зависимости от способа парирования атаки: по низкой или по высокой линии[140].

Как и де ла Туш, он запрещает любые защиты в contre dégagement, не одобряет использование левой руки и, как ле Перш, выступает в пользу рипоста, совершаемого отдельно. В конечном счете, что касается принципиальных вопросов, Лианкур отстаивает все самое разумное, что было у французской школы его времени.

Рис. 89. 1, 2, 3 – обнажают меч и принимают стойку; 3, 4 – два варианта подъема руки; 5 – «шаг». Лианкур

Рис. 90. Укол в кварте, парированный в кварте. Укол в квинте. Лианкур

Нелюбовь французских мастеров к круговым защитам объясняется тем, что рапира, хотя и уменьшилась в длине, все-таки была еще достаточно тяжела, и круговая защита с таким оружием не могла быть такой же надежной, как простая.

Итальянцы применяли contra cavazione, но только с ударом в оппозиции, ибо в подобных случаях потеря времени компенсировалась простотой движения. Приверженцы французской школы, разделявшей защиту и рипост, наверняка остро ощущали практическую сложность круговых защит (contre), выполняемых тяжелым оружием.

Кроме пяти уже упомянутых bottes, Лианкур, разумеется, использовал фланконад и преподавал botte coupée, quarte coupée sous les armes и собственно coupe, как мы понимаем его сейчас, но, как видно, не считал этот последний прием особенно важным, хотя ему суждено было стать характерным признаком французской школы, в отличие от итальянской.

Он настаивал на правильном выполнении выпада, который считал одним из фундаментальных принципов фехтовального искусства; «развитие» у Лианкура в общих чертах похоже на наше, левая ступня на земле, правое колено согнуто под прямым углом, корпус находится в равновесии.

Хотя Лианкур и признавал превосходство выпада как способа выполнения botte, он по-прежнему пользуется шагами и вольтами.

Лианкур рекомендовал несколько видов рапиры. «Рапира мастера, – пишет он в последней главе, – должна быть легче, чем у ученика, так чтобы его рука не так быстро уставала от долгих уроков. Ученик во время урока должен использовать более тяжелую рапиру, чем дуэльная, и без гарды, чтобы научиться парировать сильной частью клинка и не надеяться на гарду для того, чтобы отводить клинок противника. Еще она должна быть короче, чем у мастера, чтобы он научился избегать останавливающих уколов в оппозиции и решительно атаковать». Все это показывает, что старинные итальянские принципы еще сохранялись во французских школах, поскольку мастерам приходилось прибегать к хитростям, чтобы заставить учеников применять теорию на практике и научить их избегать уколов в оппозиции.

Любопытно, что при таком научном подходе к обучению Лианкур все же счел нужным упомянуть универсальную защиту, состоящую в круговом движении, перекрывающем все четыре линии.

Лианкур выпустил книгу вскоре после начала самостоятельной карьеры. Он сам признает, что излагает принципы своего учителя, о котором говорит с величайшей признательностью.

Рис. 91. Укол в терции, парированный в терции. Укол в секунде. Лианкур

Рис. 92. Укол в квинте, парированный «кругом». Укол в кварте. Лианкур

Лианкур практиковал в Париже в течение сорока шести лет после публикации книги, что отличает его от других великих наставников, которые, как правило, брались за перо на исходе бурной жизни. Поэтому неудивительно, что он приобрел широкую известность, сделавшую его одной из самых выдающихся личностей в анналах Escrime Française[141].

Рис. 93. Укол в терции, парированный в кварте (внешней). Перевод оружия в кварте. Лианкур

Académie d'Armes достигла своего зенита в правление Людовика XIV. Зародившись в качестве союза прославленных мастеров в последние годы царствования Карла IX, признанная, обласканная и пожалованная званием королевской Генрихом III, Генрихом IV и Людовиком XIII – все трое известные любители фехтования, – в 1656 году она получила еще более существенные доказательства королевской милости от Людовика XIV, который даровал этому союзу абсолютную монополию на право преподавать фехтование во Франции.

Однако до сих пор она не больше пользовалась привилегиями, чем многие более давние объединения подобного рода, например, корпорации мастеров защиты в Мадриде и Лондоне, Община святого Марка во Франкфурте и другие похожие ассоциации в Италии XVI века.

Но «король-солнце» еще больше сделал для своей академии. Помимо того что он даровал ей герб[142], он созвал двадцать пять мастеров, предложил им выбрать из своей среды шестерых и пожаловал им дворянство, которым пользовались и они, и их потомки. Еще он обещал, что после кончины шестерых облагодетельствованных той же милости удостоится старейший мастер корпорации, при условии, что он не меньше двадцати лет проведет в занятиях боевым искусством. В то же время число членов корпорации сократилось до двадцати мастеров.

Только тот, кто был помощником при ком-то из мастеров парижской академии, имел право преподавать на территории Французского королевства.

Степень maistre en fait d'armes даровалась только после шести лет ученичества при ком-то из членов корпорации и публичного испытания с тремя другими мастерами.

Когда Людовик XIV присоединил к Франции Страсбург, он офранцузил старую школу братьев святого Марка, одну из самых блестящих фехтовальных площадок в Германии еще с тех времен, когда ее возглавлял Иоахим Мейер, и она получила название Académie de Strasbourg.

Также и в Брюсселе была академия, обязанная своим происхождением процветающей школе фехтования, учрежденной испанцами во времена их господства в Нидерландах. Ее значение поддерживали периодические фехтовальные турниры, которые проводились в виде публичного экзамена на степень в Испании или на «приз мастера» в Лондоне в правление Елизаветы I. В качестве призов на турнирах выставлялось богато украшенное оружие, которое торжественно вручали победителям в брюссельском Брутхейсе.

Académie d'Armes Лангедока, больше известная под названием «Тулузская академия», по всей видимости, имела такую же историю, как и предыдущая. Эта территория долго оставалась под влиянием испанских традиций и, вероятно, подражала испанским школам боевого искусства в Руссильоне, устраивая периодические съезды фехтовальщиков.

Самая знаменитая династия мастеров – л'Абба – преподавала в Тулузе с конца XVI до середины XVIII века.

Несмотря на претенциозный титул «академия», которым именовали себя эти ассоциации, у нас нет причин считать, что они владели какими-то особыми правами или привилегиями. Если у них и было какое-то влияние, то им они обязаны личным заслугам главного мастера. Во Франции XVIII века многие процветающие школы назывались академиями подобно тому, как всевозможные институты современной Англии присваивают себе похожие честолюбивые имена.

Помимо школ, существовали различные общества и гильдии, связанные кто братскими узами, кто хартиями и жалованными грамотами, которые ограничивали количество их членов и давали им право носить знаки отличия.

Самой знаменитой и одной из немногих доживших до наших дней, так как большинство заведений, пользовавшихся королевскими привилегиями, были ликвидированы во время Французской революции, является Confrérie Royale et Chevalière de Saint-Michel[143] в Генте. Оно берет начало в первые годы XVII века, когда несколько дворян и бюргеров, преданных боевому искусству, объединились в частную ассоциацию. В 1603 году общество было награждено орденом Золотого руна в признание неоценимых военных заслуг при осаде Остенде, и его синдик надевал орденскую цепь по торжественным случаям. В 1613 году при Альберте и Изабелле[144]общество стало именоваться королевским и рыцарским и примерно с этого времени превратилось в элитарный союз избранных. Количество членов уменьшилось до одной сотни, и в братство допускались только царствующие особы или знатнейшие дворяне Нидерландов.

Старинный Драпированный зал в Генте, где братство заседало с 1611 года, украшен портретами всех синдиков, которые возглавляли его с первых дней существования. Под эгидой братства регулярно устраивались фехтовальные турниры, итог которых регистрировался в livre d'or[145].