Читать онлайн «Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»». Страница 48

Дождь лил в конце каждого перегона сильнее, чем в начале, и путешественники решили остановиться в Таустере (Towcester), маленьком городке того же графства Нортгемтон. Здесь, в приветливой гостинице «Голова Сарацина», существующей по сей день, хотя название ее было изменено раньше, чем Диккенс начал писать своего «Пиквика» мистер Пиквик и его спутники остались переночевать и оказались свидетелями встречи забытых читателем издателей итенсуиллских газет, каковая встреча ознаменовалась дракой совершенно в духе трактирных потасовок, которые любил изображать Филдинг. Это одна из самых ненужных сцен, — словно фантазия Диккенса истощилась, и он не придумал ничего лучше, чем вытащить на сцену раньше встречавшиеся персонажи, органически не связанные с повестью. Неинтересна эта сцена и по содержанию, если не считать, что она дала все-таки Диккенсу повод намекнуть на политическое значение Бирмингема, куда оба редактора ехали на большое политическое собрание. Наутро мистер Пиквик и его компаньоны «устремились в Лондон», но Диккенс уже не интересуется тем, какой дорогой и как они туда добрались, — он торопится к многочисленным развязкам своей истории.

Город Лондон, со времен похождений пиквикистов сильно раздвинувший свои пределы, охватывал тогда Сити, Вестминстер и непосредственно примыкающие к ним территории — на левом берегу Темзы и район Саутуорк, называемый также Боро, — на правом берегу (ч. 55). Своими предместьями он уходил и четыре окружавшие его графства: на левом, северном берегу Темзы —Эссекс (на восток) и Мидлсекс (на запад); на правом, южном берегу — Кент (на восток) и Саррей (на запад). Эта южная часть Лондона очень часто поэтому называется Саррейской стороной Темзы. Мрачный Джемми упоминает о театре на Саррейской стороне Темзы, то есть на правом, или южном, ее берегу. Речь, по-видимому, идет об одном из театров, которые Диккенс усердно посещал в детстве (ч. 5) и юности (ч. 7).

Действие «Записок» развертывается главным образом в двух районах Лондона: Сити и Боро.

Сити — «город» — центральный район, в котором сосредоточивается деловая жизнь Лондона. Это район торгово-промышленных, банковских, адвокатских контор и других такого же рода учреждении.

Сити располагается на левом берегу Темзы, и ограничивающая его набережная простирается от Темпля почти до самого Тауэра («башня», «крепость с башнями»), стоящего уже вне Сити, являвшегося некогда крепостью и королевским замком, превращенного затем в государственную тюрьму, которая была не только местом заключения, но также пыток и казней до 1820 г.[73]; позже — арсенал (оружейная палата). В одной из своих острот Сэм Уэллер упоминает о Тауэре (гл. 22, XXV). Тауэр встречается также в «Легенде о принце Блейдаде» (гл. XXXVI).

Темпль («храм») — обширный массив старинных зданий, группирующихся вокруг храма, воздвигнутого в XII веке рыцарями ордена тамплиеров (храмовников), и тянущихся параллельными рядами к югу, к набережной, на которую выходят сады Темпля. С XIV века все эти здания находятся во владении юридических обществ. Внутренний и Внешний (последний как официальное место и название давно не существует) Темпли различались по местоположению: в пределах собственной земли Сити и за его границами[74]. Здания, расположенные между ними, выделялись под названием Среднего Темпля. Здесь помещались некоторые судебные учреждения, а кроме того, сосредоточивались многочисленные конторы адвокатов (ч. 40) — в домах, известных под именем Иннов, служивших также местом жительства обучавшихся юриспруденции молодых людей, одиноких адвокатов, юридических клерков и т. п. Начало тридцать первой [в наст, издании — двадцать седьмой. Ред.] главы дает яркую характеристику этого квартала Лондона и канцелярий Темпля, где выдаются судебные приказы (ч. 39), подписываются постановления суда, регистрируются декларации и пускаются в ход всевозможные орудия мучения подданных его величества. Сюда Додсон и Фогг посылают Уикса зарегистрировать декларацию против Рэмси (гл. 17, XX), здесь получили они судебные приказы по делу мистера Пиквика, — «первоначальный» и о вызове свидетелей (гл. 27, XXXI), здесь же Уэллер-старший подписывал афидавит о мнимом отказе сына уплатить фиктивный долг отцу (гл. 39, XLIII).

Инн — в вышедшем из употребления значении: «городской дом», «дворец», а также «общежитие»; в сохранившемся и распространенном значении: «гостиница», «постоялый двор». Упомянутые Инны Внутреннего и Среднего Темпля, а вместе с ними еще два Инна, дома которых были расположены за пределами Сити: Грейз-Инн и Линкольнс-Инн (по имени первых владельцев: графа Линкольна и лорда Грея Уилтонского) назывались, в специфическом смысле, Судебными Иннами. Они представляли собой вольные некорпоративные юридические сообщества, обосновавшиеся в названных домах, им же и принадлежащих. Эти сообщества ведут начало с конца XIII века, когда духовенство перестает практиковать в судах и его место занимают светские профессора права, «ученики» и «студенты», сосредоточившиеся в окрестностях Вестминстера, который был определен согласно Великой хартии постоянным местопребыванием Королевского суда. Как сообщает Фортескью, известный английский юрист, принадлежавший к одному из Иннов в XV веке, Судебные Инны были своего рода юридическим университетом, где студенты постигали право и богословие, а также учились танцам, пенью и музыке: посему эти общежития (hostels), будучи юридическими рассадниками (seminaries), и получили название Судебных Иннов. Каждый Судебный Инн имел свою общую столовую, библиотеку и часовню. Из своих домов и квартир они извлекали значительный доход. Инны управлялись советом старейших членов, так называемых бенчеров (bencher — «тот, кто сидит на судейской скамье», — в этом устаревшем смысле встречается у Шекспира). Судебные Инны обладали дискреционной властью допускать пли не допускать кандидатов к званию барристеров (ч. 40) без указания мотивов своего решения, но на практике главным основанием их решения было «доброе поведение» кандидатов, а не действительная юридическая подготовка. Инны устанавливали также дисциплину, которой должны были подчиняться их члены, И имели право лишить барристера звания и практики.

С северной стороны Темпль западным концом улицы Флит-стрит, идущей параллельно набережной Темзы, отделяется от обширного здания, во времена «Пиквика» не существовавшего, в котором располагается в настоящее время девятнадцать судебных учреждений, в том числе и Канцлерский суд, раньше помещавшийся в Линкольнс-Инне. Пройдя квартал этого здания по улице Чансери-лейн, перпендикулярной Флит-стрит, мы достигаем квартала строений Линкольнс-Инна (с XIII в.), занимающего по левой стороне улицы по крайней мере вдвое больше места, чем судебные учреждения. Во внутреннем дворе Линкольнс-Инна расположены Старый и Новый его скверы, откуда есть открытый выход на просторную зеленую площадь Линкольнс-Филдс («Линкольнские поля»). Несколько южнее Линкольнс-Филдс пролегает небольшая улица Портюгел-стрит, где находился Суд по делам о несостоятельности (ч. 43), в котором мистер Соломон Пелл сделал несостоятельным должником одного из друзей мистера Уэллера-старшего (гл. 39, XLIII). Трактир, где праздновалось это «обеление», где был подготовлен самоарест Сэма Уэллера (гл. 39, XLIII) и где вспрыскивалось утверждение завещания миссис Уэллер (гл. LV), по словам Диккенса, находился прямо против Суда, на той же Портюгел-стрит. Как устанавливают историки Лондона, этот трактир назывался «Лошадь и Грум». В Старом сквере (Олд-сквер) Линкольнс-Инна помещалась контора сарджента Снаббина, куда проник к нему мистер Пиквик (гл.27, XXXI); в Новом сквере была контора мистера Моллоя, у которого Диккенс состоял клерком до поступления к Блэкмору (ч. 7).

Севернее Линкольнс-Инна, отделенный от него широкой улицей Холборн, по которой Джоб Троттер бросился бежать к мистеру Перкеру с поручением от Сэма Уэллера (гл. 43, XLVII), начинается Грейз-Инн с его знаменитыми садами, разбитыми Бэконом (начало XVII в.). Этот Инн (существует с XIV в.) также занимает целый квартал — первый от угла Холборна и к северу по улице Грейз-Инн-роуд. В Грейз-Инне помещалась контора мистера Перкера (гл. 17, XX; 48, LIII), куда и направился мистер Пиквик после неудачного визита к Додсону и Фоггу и после «освежения», во время которого мистер Уэллер-старший вновь обрел сына и познакомился с мистером Пиквиком (гл. 17, XX). Контора уже была закрыта, и мистер Пиквик пошел отыскивать Лоутена в таверну «Сорока и Пень», находившуюся близ Клейр-маркета и примыкавшую к задней части Нью-Инна (несамостоятельного Инна, подчиненного Среднему Темплю). Это был район к западу от Линкольнс-Инна, который в начале XX века подвергся перепланировке, в результате чего Нью-Инн был снесен, а от Клейр-маркета, переполненного в изображаемое время кабачками, торговавшими джином (см. «Очерки Боза» — «Картинки с натуры», гл. 22), осталось только скромное воспоминание в виде коротенькой улички. В этом районе никогда не существовало таверны под названием «Сорока и Пень», и комментаторы предполагают, что прототипом места отдыха мистера Лоутена и его друзей был один из кабаков на Портюгел-стрит (см. выше). Здесь упоминание о посещении мистером Пиквиком Грейз-Инна. дает повод старому Бемберу рассказать «Историю об эксцентрическом клиенте» (гл. 18, XXI). В «Путешественнике не по торговым делам» Диккенс в самых мрачных красках описывает Грейз-Инн, возвращаясь к некоторым эпизодам, упомянутым Джеком Бембером.