Читать онлайн «Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»». Страница 29

ЧАСТЬ 34

Полиция

Организация административной охраны феодальной собственности, достаточная во времена господства последней, оказалась бессильной перед фактами «нарушения порядка», вызванными новыми условиями жизни в промышленных городах. Нарушения уличного порядка, покушения на кошелек и жизнь мирных горожан, наконец непрекращающиеся волнения городской бедноты требовали новых форм и новой организации охраны. Еще до проведения реформы парламента и до реорганизации муниципального управления торийское правительство было вынуждено принять меры для обеспечения спокойствия городской улицы.

Один из историков английской криминалистики различает пять стадий в развитии английской полиции. В ранний период английской истории специальной полицейской организации не существовало, ответственность за поддержание порядка лежала на самих десятнях и сотнях[33]. Затем ответственность переносится на десятного или сотенного голову, а с течением времени — на деревенских и приходских констеблей (ср. в русской истории XVI в. «десятских» и «сотских»). Далее количество констеблей, особенно в городах, увеличивается, появляются приходские бидлы (надзиратели), стражники и уличные сторожа. Бидлы избирались приходами сроком на один год и содержались за счет прихода (ср. «Очерки Боза» — «Выборы приходского надзирателя»), точно так же как и назначаемые приходским советом стражники и уличные сторожа (следившие за уличной торговлей). Констебли набирались из прихожан, дежурили ночью в караульном доме и первоначально жалованья не получали; они могли ставить вместо себя за свой счет заместителей.

В XVIII веке были сделаны некоторые попытки ввести улучшения в систему городской охраны, признанной во всех отношениях неудовлетворительной; в особенности много нарекании вызывали стражники, известные под кличкой «Чарли», как правило отличавшиеся дряхлостью и неспособностью справиться со своими обязанностями, а также зачастую связанные с уголовными низами города. Эти попытки ограничились организацией тайной полиции и введением в некоторых местах конных дневных патрулей, сменявшихся вечером ночной стражей. Первое организованное полицейское учреждение с сыскной полицией и полицейским судом (изображенным у Диккенса в «Оливере Твисте») помещалось в Лондоне на Боу-стрит, от которой и получило свое ходовое название, как впоследствии по месту расположения был назван знаменитый Скотленд-Ярд. В начале XIX века при этом учреждении был создан особый конный и пеший отряд, сфера действия которого охватывала не только Лондон, но и его окрестности, — так называемые Боустритские скороходы, прозванные «Малиновками» за красные форменные жилеты. Заговор на Кето-стрит был раскрыт агентами Боу-Стрита (ч. 21).

Последняя стадия в развитии английской полиции начинается реформой полицейского управления в Лондоне (за исключением Сити), предпринятой в 1829 г. Робертом Пилем (ч. 25). Реформа вначале встретила серьезное сопротивление, и на нее смотрели как на «средство привести английский народ к рабству или к революции», но в конце концов она была проведена и в 1839 г. распространена на все муниципальные города. Основная идея Пиля состояла в организации строгой полицейской иерархии, где каждая низшая часть подчинялась более высокой, а распоряжение всеми полицейскими силами и контроль над ними сосредоточивались в руках статс-секретаря (министра внутренних дел). Штаб-квартира полицейских сил Лондона была устроена (и находилась здесь до 1891 г.) на улице Уайтхолл в Грейт-Скотленд-Ярде, некогда являвшемся резиденцией шотландских королей, а потом местом жительства их во время посещений Лондона. Новые полицейские были прозваны «Пилерами», по фамилии их организатора, а также «Бобби», по его же уменьшительному имени (от Роберта), каковое название стало популярным даже за пределами Англии.

а) Низшую должность в прежней администрации занимал приходский бидл. Собственно, его обязанности были обязанностями рассыльного или курьера при приходском собрании (vestry), главным образом по делам призрения бедных. Но бидлы обычно расширяли свои функции, играя немаловажную роль в глазах опекаемых, и выступали в качестве влиятельных посредников между попечителями бедных и этими последними; то же относится и к приходским приютам (ср. в «Оливере Твисте» образец такого бидла). Сверх того в их обязанности входило поддерживать порядок в церкви во время богослужения[34], где их безграничная власть приводила в трепет беспокойное подрастающее поколение; естественно, что страх перед этой властью преследовал юных нарушителей порядка и на улице. В «Очерках Боза» («Наш приход», гл. 1) находится следующая характеристика бидла: «Приходский надзиратель — одно из самых важных, а быть может, и самое важное лицо среди местного начальства. Он, разумеется, не так богат, как церковный староста, не так образован, как приходский письмоводитель, и от него зависит не столь многое, как от первых двух. Тем не менее власть его очень велика; и он со своей стороны прилагает все усилия к тому, чтобы достоинство его высокой должности не пострадало»[35]. Социально-психологическую характеристику бидла Диккенс влагает в уста одного из действующих лиц «Крошки Доррит» (гл. 2): «Зло, с которым нельзя мириться ни при каких условиях, воплощение чиновничьей тупости и наглости, допотопная фигура, чей сюртук, жилет и длинная трость символизируют упрямство, с которым мы, англичане, держимся за бессмыслицу, когда все уже поняли, что это бессмыслица, — вот что такое бидл. ‹...› Если мне в воскресный день попадается на улице процессия приютских ребятишек, во главе которой шествует бидл в полном параде, я тотчас же спешу свернуть с дороги — уж очень хочется накостылять ему шею»[36]. Невыполненное желание этого джентльмена осуществил Сэм Уэллер, выручая мистера Пиквика (гл. 16, XIX), когда последний благодаря пуншу и остроумию капитана Болдуига попал в загон для скота (см. IX Болдуиг).

б) Констебли выступают в «Пиквикском клубе» в качестве бездействующих стражей порядка на итенсуиллских выборах (гл. 12, XIII), но здесь они выступают коллективно, и их физиономия бесцветна. Зато яркое и выразительное воплощение старого, дореформенного констебля мы встречаем в лице Дэниела Граммера, охранявшего мир ипсуичских граждан не менее пятидесяти лет (гл. 21, XXIV). На примере поведения Граммера, его помощника Дабли и их коллег — специальных констеблей Диккенс дает достаточно полное описание методов и приемов их действий (гл.21, XXIV; 22, XXV). Специальные констебли — институт, ведущий свое начало со второй, послереволюционной половины XVII века (с царствования Карла II). Специальные констебли набирались из граждан, известных «добрым поведением» и давших присягу оказывать помощь регулярным констеблям в случае крайней необходимости. Во время исполнения ими полицейских обязанностей они пользовались такой же властью и теми же привилегиями, что и регулярные констебли. Специальные констебли набирались, когда к мировому судье (ч. 36) поступало клятвенно подтвержденное заявление о замышляемом бесчинстве, мятеже или уголовном преступлении; только муниципальная реформа 1835 г. ввела некоторый порядок в составление списков специальных констеблей.

в) Дореформенный стражник «Чарли» появляется в «Пиквике» только один раз — в Бате, и притом в роли бездействующего свидетеля ночного приключения с портшезом, когда мистер Даулер тщетно взывает к его помощи, требуя задержания мистера Уинкля (гл. 32, XXXVI). Мистер Уэллер-старший предлагает Сэму привести стражника, приступая к расправе со Стиггинсом на заседании комитета Эбенизерского общества (гл. 29, XXXIII).

г) В настоящее время в Англии различают полицию, одетую в форменное платье и одетую в штатское платье, то есть полицию тайную, сыскную. До организации полиции по системе Пиля Боу-Стрит прибегал главным образом к помощи добровольных осведомителей, называвшихся информаторами. Английский закон издавна поощрял добровольное доносительство, вводя в самое определение того или иного преступления указание на то, какое вознаграждение полагается донесшему (штраф провинившегося или известная доля его). Нечего и говорить, что такое поощрение легко превращало добровольчество в профессию. В «Оливере Твисте» Диккенс показывает, как создается карьера информатора: мошенник «Ноэ Клейпол, получив прощение от Коронного суда благодаря своим показаниям о преступлении Феджина [руководителя шайки, в которую втерся Ноэ] и рассудив, что его профессия вовсе не столь безопасна, как было бы ему желательно, сначала не знал, где искать средств к существованию, не обременяя себя чрезмерной работой. После недолгих размышлений он взял на себя обязанности осведомителя, в каковом звании имеет приличный заработок. Метод его заключается в том, что раз в неделю, во время церковного богослужения, он выходит на прогулку вместе с Шарлотт, оба прилично одетые. Леди падает в обморок у двери какого-нибудь сердобольного трактирщика, а джентльмен, получив на три пенса бренди для приведения ее в чувство, доносит об этом на следующий же день и кладет себе в карман половину штрафа. Иногда в обморок падает сам Клейпол, но результат получается тот же»[37] (гл. 53). Одно из «общих мест» гласит, что профессия накладывает на человека свой отпечаток, — из этого исходит Дуглас Джерролд, когда дает свою характеристику информатора: «Лицо осведомителя соединяет в себе опасную проницательность преследователя с живостью мошенника, — нам пришлось встретить осведомителя, похожего на бритого хорька, и, кажется, мы понимаем, в чем тут секрет. Говорят, что грудные дети, глаза которых постоянно обращены к лицу матери, приобретают известное сходство с нею. Осведомитель, чьи взоры всегда блуждают по закоулкам закона, приобретает такое выражение жульничества, низости, пронырства, алчности, которое выдает его излюбленные занятия. ‹...› Осведомитель — порождение закона, он заводится в законах, как моль в сухарях. Выходит прекрасный закон, вся страна с радостью ждет появления прекрасного цветка, который должен наполнить мир благоуханием правосудия. К сожаленью, несмотря на совокупные усилия шестисот пятидесяти восьми садовников одной палаты и двух или трех сотен другой, гусеница проникает в почку; осведомитель — червь, подтачивающий распускающийся цветок».