Читать онлайн «Японский шпионаж в царской России». Страница 21

Шпионы их проникали всюду, даже в госпитали, где было несколько случаев поимки шпионов среди прислуги. Казалось, госпиталь сам по себе должен бы представлять мало интересного для наблюдения, а между тем оно было систематизировано и в лечебных заведениях, благодаря чему были японцы хорошо осведомлены как о числе больных и раненых, так и об уходе за ними. Несомненно, подобная организация наблюдения давала японцам полную картину мобилизации наших войск, их передвижения, боевого расположения, санитарного состояния и проч. Бой под Мукденом показал, что Япония умело пользовалась этими сведениями и японскому главному штабу они сослужили большую пользу.

Этим дело, однако, не ограничивалось. Установив самое важное наблюдение над Россией, Япония в то же время следит и за тем, что делается в Китае. В Пекине с этой целью была ими учреждена особая школа разведчиков, которые обязаны были не только наблюдать за положением дел в местностях, прилегающих к театру войны, но вести там специальную японскую пропаганду.

Далеко не в таких благоприятных условиях оказались, однако, японцы, когда фронты армии отдалились один от другого, и при штабе главнокомандующего у нас, наконец, были организованы средства для борьбы с этим злом.

Находить желающих заняться шпионством сделалось труднее, да и самый сбор сведений усложнился. Старые приемы оказались малоприменимыми, и японцам пришлось приспособляться к новым условиям. Для непосредственного руководства своими шпионами они устраивают вдоль линии фронта ряд разведочных бюро, параллельно которым, но уже в нашем районе, были сформированы такие же бюро, с тою только разницей, что в японском районе заведующими ими были японские офицеры, а в нашем — китайцы. Обязанность первых состояла в общем руководительстве несколькими партиями, оперировавшими в данном участке, и в то же время прием, сортировка и направление полученных сведений в штабы своих армий; вторые же, т. е. начальники бюро, расположенных в нашем районе, руководили разведками, уже непосредственно посылая их в те или другие места или города скопления наших войск.

Много помогло японцам то обстоятельство, что к этому времени из среды китайцев у них успел образоваться кадр вполне надежных агентов, и эти бюро получили опытных руководителей. Что касается формирования штата собственно разведчиков, то в этом отношении японцам пришла на помощь обычная их неразборчивость в выборе средств. Так, например, все те лица, которые так или иначе служили в наших войсках в виде переводчиков, подрядчиков, погонщиков, были причислены японцами к категории подозрительных и занесены в особые списки. Кто мог из числа этих подозрительных лиц, конечно, скрылся в части Маньчжурии, занятые нашими войсками, но скрыться оказалось не всегда удобным и возможным. Дело в том, что семьи этих лиц и имущественные владения оказались во власти японцев. И вот японцы с чисто азиатской откровенностью и жестокостью объявили этим подозрительным китайцам, что им легко перейти в категорию лиц вполне благонамеренных: стоит только сходить за неприятельскую черту расположения и принести им сведения о расположении русских войск. Пользуясь своими старыми знакомыми лицами и связями, эти разведчики свободно проникали в расположение наших войск и пристраивались к каким-либо воинским частям, находя приют у знакомых переводчиков. Для экономии труда разведчика в помощь каждому из них придавались два-три посыльных, обязанность которых состояла в том, чтобы безостановочно переносить добытые сведения в китайские бюро, откуда начальники этих бюро сейчас же пересылали их за черту расположения войск в японские учреждения этого рода. Если принять во внимание, что глубина нашего фронта в большинстве случаев не превышала 40–50 верст, то при такой организации лазутчик, располагая тремя посыльными, мог непрерывно доставлять свои наблюдения, и все, что им посылалось, достигало японцев на 3–4 день. Из мест же ближайших к черте японских войск сведения эти достигли своего места назначения гораздо ранее, так что сообщение устанавливалось почти непрерывное.

Типичным представителем такого рода организации может служить бюро или, как говорилось в донесении по этому поводу, теплое «гнездо» шпионов в Маймайкае, организованное китайцами Ин-зай-пу и Ли-сянь в доме местного купца Сюнь-цзао-вей. На судебном следствии по этому делу выяснились, между прочим, интересные данные, во что обходилось японцам устройство подобных бюро или «гнезд» в данный период кампании. Ин-зай-пу — главный руководитель — получал сто рублей в месяц, остальные агенты получали единовременно в виде подъемных десять руб., постоянного жалованья 40 руб. в месяц и 6 руб. за каждое донесение. Переносители сведений или почтальоны получали только издельную плату 5–6 руб. за переноску каждого сведения. Почтальоны эти вербовались преимущественно из местного пролетариата и при той низкой плате, которую они получали, трудно даже допустить, чтобы они всегда вполне сознавали всю опасность принятых на себя обязанностей. По крайней мере на суде многие из них заявили, что смотрели на свое занятие просто как на средство заработать себе кусок хлеба.

В обществе думают, что японцы часто посылали в роли шпионов своих офицеров, а между тем это совершенно неверно. В делах разведывательного отделения, правда, встречались указания на то, что японские офицеры, переодеваясь китайцами, следят с сопок за движением наших войск и сигнализируют при помощи оптических приборов, но и только. В судебных же процессах о шпионах японские офицеры фигурировали в качестве обвиняемых только в редких случаях, где на них возлагались исключительные по своей важности задачи. В этом отношении обращает на себя внимание дело подполковника Иошика[[27] ] и капитана Оки. В феврале месяце 1904 года эти офицеры вместе с четырьмя японскими студентами были командированы из Пекина для порчи нашей железной дороги в районе от Хинпанского перевода до ст. Цицикар. Этот крошечный отряд под видом китайских купцов совершил очень тяжелый 40-дневный переход через Монголию, но был, однако, обнаружен и захвачен нашим разъездом ранее, чем успел достигнуть железной дороги.

По рассказу подполковника Иошика, подтвердившемуся другими данными следствия, он так же, как и его спутники, отправились в эту крайне трудную и опасную экспедицию, будучи к ней совершенно не подготовленными. Оба офицера так же, как и студенты, никогда не были кавалеристами и настолько слабо владели лошадью, что в первый же день выезда из Пекина половина их свалилась с коней.

Застигнутые нашим разъездом 30 марта около станции Турчихо, они не пытались даже сопротивляться, но это обстоятельство нисколько не помешало им также мужественно встретить смерть, как стоически они перенесли все невзгоды своего путешествия.

Вторым офицером, который судился по обвинению в шпионстве, был кавалерийский офицер Томако Кобаяси и унтер-офицер Кого.

Кобаяси, юноша 23 лет, единственный сын в семье, был послан из Кайюаня с разъездом в 5 человек в г. Гирин, чтобы собрать сведения о движении туда русских войск. Проехав до деревни Шейчиупу, он убедился, что дальше нельзя ехать и вести разведку открыто, о чем и донес своему полковому командиру, но в ответ получил категорическое приказание: «задача должна быть выполнена». Продолжать дальнейший путь можно было только переодевшись китайцем. Отправив нижних чинов обратно в полк, поручик Кобаяси вместе с унтер-офицером Кого переоделись китайцами, привязали себе искусственные косы и, наняв китайскую арбу, под видом путешествующих купцов отправились дальше. Все шло удачно, вплоть до 16 марта, когда в д. Тойсухе (20 вер. южнее Гирина) они были узнаны нашим караулом и привлечены к судебному следствию, как шпионы.

В обоих случаях японские офицеры судились как шпионы, главным образом потому, что для успеха своей задачи они переодевались в китайские костюмы. Во всех же остальных отношениях нельзя не указать резкой разницы между мотивом и образом действий шпионов, действующих за деньги, и этими офицерами, которые были посланы вопреки их желанию и шли на опасное дело исключительно ради блага своей родины.

Резюмируя все вышеизложенное, следует придти к заключению, что тайная разведка в японской армии велась очень широко, умело применялась к местным условиям и давала сама собою контролируемый материал. Благодаря такой организации противник прекрасно был осведомлен как о состоянии наших войск, так и о внутреннем положении России.

ЦГВИА, ф.5, д. 61, л. 2–6.

28 июля 1906 г.

Совершенно секретно

Многочисленными наблюдениями и агентурными данными, полученными, впрочем, только за время войны, при исключительно ограниченном круге действий и когда приходилось иметь дело уже с готовыми и сплоченными организациями, борясь с небольшими средствами; не имея опытных и верных агентов и создавая самую агентуру при тяжелых условиях осадного положения, несомненно установлены факты измены с русской стороны целой группы лиц, выразившиеся в продаже секретных документов кр. Владивосток и постоянной передаче всех военных секретов и новостей крепости. Осведомленность японцев была поразительна — каждый мало-мальски значительный фактор из военной жизни крепости немедленно становился их достоянием и даже печатался на другой же день в японских газетах. Только во вторую половину войны, когда дело разведки несколько наладилось, благодаря неусыпному надзору и многочисленным арестам, удалось парализовать это обстоятельство, хотя и то не окончательно, т. к. некоторые сведения хотя и с большим опозданием и далеко неточно иногда все-таки проскальзывали.