Читать онлайн «Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945». Страница 32

Специалисты секции поиска подводных лодок находились в менее благоприятном положении, чем Деннинг. Помощников Уинна можно было пересчитать по пальцам. На них лежала обязанность по самым последним данным наносить на карту-планшет не только позиции немецких подводных лодок в Атлантике, но и местонахождение, и маршруты английских военных кораблей, а также конвоев и даже судов, следовавших в одиночном порядке. Работы у них было невпроворот, поскольку радиограммы с сообщениями об атакованных судах, об обнаруженных кораблях противника и их координатах, засеченных радиопеленгаторными станциями, поступали, как по конвейеру, ежечасно и ежеминутно. Кроме того, шел непрерывный поток вопросов из оперативного и планового управлений и управления по торговому судоходству Адмиралтейства, от Берегового командования, штабов в Оттаве, на Ньюфаундленде, в Исландии, Фритауне, Гибралтаре и Кейптауне. Положение было примерно таким, как в 1916 г., когда все внимание Комнаты 40 было приковано к самым неотложным делам. Уинну приходилось самому и обрабатывать и подшивать в досье бесконечное множество расшифрованных радиограмм. Это делалось как по соображениям секретности, так и ввиду недостатка рабочих рук. У него не было ни машинистки со знанием стенографии, ни специального сотрудника по ведению секретного делопроизводства. По мере того как работа поисковой секции усложнялась и становилась все более важной, почувствовалась необходимость направить в феврале, 1941 г. ее сотрудника, хорошо знавшего специфику дела в штаб командующего обороной Западных подходов к Англии[48]. Выбор пал на капитан-лейтенанта Дерека Кроссе. Он был направлен офицером штаба по конвойной службе в Ливерпуль. Это серьезно ослабило и без того малочисленный штат секции Уинна, хотя она имела теперь при командующем Западным ВМО своего хорошо подготовленного и достаточно опытного сотрудника. Замену Уинн получил только в декабре 1941 г., когда к нему перевели автора этой книги из группы Деннинга, занимавшейся рейдерами, а к Деннингу пришел очень талантливый молодой офицер младший лейтенант Хатчинсон из добровольческого запаса ВМС (RNVR). Уинн потерял еще одного опытного коллегу, лейтенанта Фостера, тоже числившегося в RNVR. В 1918 г. он служил в Комнате 40. Фостера послали во Фритаун создавать в миниатюре секцию поиска и слежения за подводными лодками. В последующие полгода положение со штатами продолжало оставаться тяжелым.

Поступавшая расшифрованная радиоинформация выдвигала другую проблему, требовавшую безотлагательного решения: как обеспечить ознакомление с ней тех, кто без нее не мог обходиться. Напрашивался вначале такой ответ: не выпускать тексты расшифрованных немецких радиограмм из стен ОРЦ. Из Блечли-Парк эти документы направлялись в том виде, в каком они были получены, в телетайпную комнату ОРЦ, где круглосуточно дежурила бригада «телепринцесс». Там эти документы внимательно просматривал один из дежурных офицеров Деннинга, после чего с них, если требовалось, снимались копии, и «засекреченная девица» разносила их по соответствующим секциям, в обязанность которых входило давать оценку этим материалам и решать, что с ними делать дальше. Иногда они направлялись для ознакомления соответствующим лицам в Главном морском штабе, командующим флотом метрополии и заморских военно-морских станций, главам Берегового командования и командований бомбардировочной и истребительной авиации. Рассылка производилась по строго ограниченному списку, во главе которого, разумеется, значилась фамилия первого морского лорда Дадли Паунда. В числе этих немногих избранных лиц первого лорда Адмиралтейства Александера не было, очевидно, по согласованию с премьер-министром. Он не имел допуска к ОРЦ и его секретам. На многих документах разведцентра ставился гриф «Не показывать первому лорду», и, когда ему случалось посещать ту часть Адмиралтейства, где размещался ОРЦ, главная карта-планшет обстановки тщательно маскировалась, с тем чтобы не нарушить его спокойствия [49].

Черчилль был, конечно, уведомлен о недавнем раскрытии нами шифров германских ВВС и, видимо, потребовал, чтобы расшифрованные материалы радиоперехвата докладывались ему лично в необработанном виде. В бытность первым лордом Адмиралтейства он часто посещал ОРЦ, но, когда стал премьер-министром, этого не случалось ни разу. Ввиду большого количества и сложности депеш по военно-морским вопросам они становились понятными и интересными только в контексте с другой информацией, находившей отражение в одном месте — на засекреченных оперативных картах ОРЦ. Обо всем, что имело существенное значение, Черчилля, несомненно, держал в курсе первый морской лорд. Но иногда он и сам звонил ночью дежурному кептену ВМС и спрашивал у него, что нового. К сожалению, в обязанности разведцентра не входило снабжение премьер-министра пикантными сплетнями и сенсационными подробностями, которые он привык получать в армии и авиации.

В Адмиралтействе в списке на рассылку материалов ОРЦ значились: заместитель и помощники начальника Главного морского штаба (по флоту метрополии, внешним связям и торговому судоходству), начальники оперативного и планового управлений, начальник управления по торговому судоходству, управления по борьбе с подводными лодками, торпедного и минного управления и их заместители, дежурные кептены ВМС и коммандеры, офицер, отвечающий за ведение карты-планшета передвижения торговых судов, и его заместитель, но ни один из их подчиненных. В целом к этим материалам ОРЦ было допущено гораздо больше людей, чем в прошлом к секретным бумагам Комнаты 40. Но все же допущенные офицеры составляли лишь незначительную часть аппарата Адмиралтейства. Кроме них, допуск имели командующие флотом метрополии и заморских ВМС (только в части, их касающейся), их начальники штабов и иногда два или самое большее три штабных офицера. Аналогичный порядок был установлен и для командующих трех компонентов ВВС — Берегового, Бомбардировочного и Истребительного командований, а также для их некоторых старших офицеров.

При передаче специфической информации ОРЦ по радио приходилось, разумеется, прибегать к наиболее надежному способу: применению шифрблокнота одноразового пользования [50]. Обычная процедура сводилась к тому, что оригинал расшифрованного текста передавался полностью, но в перефразированном виде. Ниже под заголовком «Комментарии» приводилось заключение ОРЦ по данной немецкой радиограмме. Таким образом, факты и их оценка четко разграничивались. Ведь получатель мог располагать своей информацией, которой не было у разведцентра. Поэтому за ним сохранялась полная возможность прийти к иным выводам, если они представлялись более обоснованными. Указанные выше радиограммы передавались с грифом наивысшей секретности: «Не подлежит никакому разглашению. Чрезвычайно секретно». Вскоре, однако, в ОРЦ пришли к выводу, что нужен был другой способ, который обеспечивал бы ознакомление с радиограммами, содержавшими дешифрированные материалы, только небольшого числа допущенных к ним офицеров. Сотрудник ОРЦ коммандер Колпойз предложил присваивать таким материалам гриф «Ультра» — наверное, это было почти единственное латинское слово, которое он мог припомнить, но предложение прошло. Словом «Ультра» стала называться вся известная англичанам информация, которую они получали во время второй мировой войны при помощи дешифрования, независимо от того, каким государством или ведомством и в какой конкретно форме она передавалась [51]. Но здесь есть одна неточность. Во всяком случае, в ВМС с таким грифом передавались только исходящие радиограммы и документы, в то время как актуальная информация шла с грифом «Особая разведка» или «Z» — этой буквой предварялись передачи по телексу из БП.

Приведенный порядок позволил принимать подавляющее большинство важных оперативных решений не в главном зале оперативного управления Адмиралтейства и не в тех штабах, на чьих картах-планшетах обстановки не могло быть подробно показано размещение противника, а в стенах ОРЦ, в небольших специальных служебных помещениях штабов Берегового командования и командующего Западного ВМО, в штурманских рубках флагманских кораблей, находящихся в открытом море, то есть там, где с поступавшей специальной развединформацией могли, соблюдая секретность, ознакомиться имевшие к ней допуск немногие старшие офицеры.

Ввиду необходимости сохранять в тайне источник этой информации и учитывая то обстоятельство, что печатать и рассылать в достаточном количестве одноразовые шифрблокноты — дело явно невозможное, особые разведматериалы не могли передаваться капитанам частных судов и командирам групп кораблей из состава эскорта конвоев. Отдававшиеся им указания должны были базироваться, скорее всего, на данных обычных видов разведки, таких, как радиопеленгаторная служба и фоторазведка, а в экстренных случаях — на оценках Адмиралтейства. Бывали, конечно, случаи, когда вернувшийся на флот офицер, ранее служивший в Адмиралтействе и допущенный в то время к секретам ОРЦ, мог прочитать, что стояло между строк такой с виду безобидной радиограммы, и догадаться, что она фактически составлена по данным особого вида разведки.