Читать онлайн «Таинства Египта. Обряды, традиции, ритуалы». Страница 35

Это красноречиво свидетельствует о том, что со стороны греческих «посвященных» присутствовала некая двусмысленность, и, судя по всему, Фукар согласен с этим предположением, когда он цитирует Синесия (Синесий Киренский (между 370 и 375 – ок. 413), греч. философ, оратор, поэт. – Ред.), который говорит, что Аристотель полагал, что посвящаемые были обязаны не столько понимать, сколько получать впечатления. Это, в свою очередь, создавало предрасположенность к мистическому заблуждению. Отрывок из Плутарха подтверждает это мнение.

Однако мне кажется, что большинство пишущих на эту тему едва ли брали в расчет один очень важный момент, касающийся элевсинских таинств. Дело в том, что элевсинские мистерии ни в коей мере не были идеальным отражением египетских таинств. И именно так они и должны рассматриваться.

Вся атмосфера двойственности, окружающая элевсинские таинства, и само заявление о том, что их нет необходимости предчувствовать, сразу же находят свое объяснение. В этом переносе на новую почву того, что так хорошо понималось в Египте, мы видим лишенную основы и скомканную общую идею всего египетского существования. Мы также видим, что в элевсинских мистериях обряды в честь бога имеют меньшее значение по сравнению с культовыми обрядами богини, то есть это зеркальное отражение египетской практики. Если в элевсинских таинствах и присутствовало какое-то сомнение, то его точно не было в Саисе или в Египте, потому что сомнение никогда не числилось среди недостатков египетских жрецов. Мы также должны помнить, что течение времени не могло не оказать своего губительного влияния на изначальные принципы таинств. Оно также и исказило их чистоту и цели. Широко известно, что, когда жрецы не могли дать внятное толкование тому или иному явлению, они либо призывали на помощь подходящий к данному случаю миф, либо (что еще хуже) прибегали к помощи псевдомистицизма. На мой взгляд, это прекрасно объясняет неясность и неопределенность, окружавшие значение элевсинских таинств. Однако я не считаю, что то же самое относится и к элевсинской мистической идее, связанной с безупречной чистотой элевсинской ритуальной практики. Если тому нужны дополнительные доказательства, то их с легкостью можно обнаружить во фрагментарности орфических таблиц и в их частичной связи с Книгой мертвых и другими египетскими текстами. То, что литературное отражение египетского мистицизма в Греции и эллинистической Сицилии столь туманно, вероятно, является лучшим подтверждением того, что обрядовые и «теологические» представления элевсинцев о египетской религиозной мысли и практике были весьма смутны и разрозненны.

Однако утверждение Тео из Смирны о том, что существовало пять ступеней посвящения в греческие таинства, безусловно, поможет нам установить необходимое сходство с Египтом, если оно действительно существует. Эти ситуации были таковы:

ритуальное очищение;

история священных обрядов;

проверка;

обвязывание головы и коронование;

дружба с божеством.

Мы сразу же видим, что в общем-то это ничем не помогает нам в нашем исследовании. Совершенно очевидно, что здесь Тео пропустил ступень созерцания, которая предшествовала очищению, причем как в Греции, так и в Египте.

Итак, мы можем не сомневаться, что в обрядах посвящения и в египетские и в греческие таинства были ступени созерцания и очищения. С третьей ступенью – историей – мы можем связывать драматизированное воспроизведение жизни – мифа о боге. После этого инициируемому открывались священные предметы, шел обряд вкушения священной пищи, а затем по призыву глашатаев мистик совершал церемониальное омовение в море или в Ниле. Затем следовало путешествие по царству Аида к елисейским полям (или через Аментис, к полям Иалу (Иару) в случае египетских таинств), после чего разыгрывалось символическое возрождение Диониса или Осириса, и неофит достигал соединения с божеством.

Как же наша «реконструкция» программы обряда посвящения в египетские таинства соотносится с повествованием Апулея? Судя по нему, обряд должен был состоять из: 1) созерцания; 2) очищения; 3) воспроизведения мифа о боге; 4) лицезрения священных предметов; 5) «дегустации» священной еды; 6) омовения; 7) путешествия через Аментис (царство Запада) в Иалу (Иару) – рай Осириса; 8) возрождения Осириса; 9) соединения с Осирисом.

В случае с Луцием мы видим: 1) созерцание; 2) наставление; 3) очищение путем омовения; 4) посвящение в магическую формулу; 5) дальнейшую медитацию; 6) прохождение через инфернальные сферы; 7) прохождение через все элементы; 8) возрождение; 9) соединение с богами.

Таким образом, наша «реконструкция» не вполне совпадает с описанием Апулея. Однако имеются и некоторые общие моменты: созерцание, очищение, путешествие через низшие и высшие сферы, возрождение, соединение с богами. По крайней мере, мы можем не сомневаться в существовании этих ступеней в обоих таинствах.

У нас также нет оснований сомневаться в том, что действительно имело место драматическое воспроизведение мифа и поедание священной пищи. По крайней мере, в более поздних таинствах эти ступени присутствовали. В первом случае об этом нам говорит Геродот. А свидетельство Апулея о посвящении в магию слов настолько согласуется с тем, что мы знаем о египетских практиках, что у нас нет оснований сомневаться в этом.

Мне кажется, что мы можем отыскать истину, только соединив эти две формулы. Однако о том, как ступени посвящения распределялись между Большими и Малыми таинствами, я буду говорить в следующих главах.

Примечание. Хекетхорн в своем не отличающемся точностью труде «Тайные общества» описывает обряд посвящения в таинства Исиды. Я сомневаюсь в полноте и точности источника, из которого черпал информацию вышеупомянутый автор:

«Кандидат в сопровождении проводника подходил к глубокому колодцу или шахте в пирамиде и, неся в руке факел, спускался туда при помощи лестницы, прикрепленной к краю. Добравшись до дна, он видел две двери. Одна из них была зарешечена, а вторая открылась под воздействием факела в его руке. Пройдя в эту дверь, он видел извилистую галерею, а тем временем дверь за его спиной захлопывалась, и эхо от этого удара разносилось над сводами галереи. Он видел надписи, подобные следующим: «Кто пройдет по этой дороге один и ни разу не обернется, тот будет очищен огнем, водой и воздухом; и, преодолев страх смерти, он поднимется из глубин земли к свету дня, подготавливая свою душу принять таинства Исиды». Продолжая идти вперед, кандидат подходил еще к одним железным воротам, которые охраняли трое вооруженных стражей, чьи сверкающие шлемы были увенчаны фигурами животных, – это были церберы Орфея. Здесь кандидату давался последний шанс повернуть назад. Предпочтя идти вперед, он прошел испытание огнем – проходил через зал, наполненный горючими предметами, которые горели и образовывали стену огня. Пол был покрыт раскаленными докрасна кусками железа. Однако между ними были узкие промежутки, куда человек мог без опасения поставить ногу. Преодолев это препятствие, кандидат проходил испытание водой. На его пути возникает широкий и темный канал, наполненный водой Нила. Поставив слабо мигающий фонарь на голову, человек погружается в канал и плывет к противоположному берегу, где его ожидает самое тяжелое испытание – воздухом. Он высаживается на платформу, едущую к двери из слоновой кости, обрамленную двумя стенами из латуни, в каждую из которых вмонтировано огромное колесо из того же металла. Он тщетно пытается открыть дверь, потом ему удается наконец ухватиться за большие железные кольца, вделанные в нее. Но внезапно платформа уходит у него из-под ног, холодный порыв ветра гасит лампу, колеса начинают вращаться с ужасающей скоростью, а он остается между двух колец, висящих над пропастью. Однако, когда его силы подходят к концу, платформа возвращается, дверь из слоновой кости открывается, и он видит перед собой великолепный храм, ослепительно освещенный и заполненный жрецами Исиды, одетыми в мистические знаки своего ордена, с верховным жрецом во главе.

Его подводят к тройственной статуе Исиды, Осириса и Гора – еще одного символа солнца, – где он клянется никогда не предавать гласности все то, что открылось ему в святилище. Затем он пьет воду Леты, которую подносит ему верховный жрец, чтобы он забыл обо всем, что слышал, а затем – воду Мнемозины, чтобы запомнить все уроки мудрости, переданные ему таинствами. Затем неофита приводят в святая святых храма, где жрец знакомит его с тем, как использовать символы, которые он теперь знает. После этого его всенародно объявляют человеком, который был посвящен в таинства Исиды – первую ступень египетских таинств».

Теперь мы отойдем от аналогий и попытаемся воссоздать формулу и сущность обрядовой стороны и самой идеи египетских таинств.