Читать онлайн «Таинства Египта. Обряды, традиции, ритуалы». Страница 17

Нам чрезвычайно важно осознать все значение греческих таинств, которые, по сути, являются производным от египетских таинств. Столь же важно, чтобы на этом этапе нашего исследования мы поняли не столько обрядовую и церемониальную сторону нескольких культов, о которых будет говориться позже, но их религиозные и психологические основы.

В Греции подъем мистических культов с их таинствами был обусловлен определенной новизной мысли, которая в некотором смысле приняла характер религиозной революции. Впервые в истории Эллады религия, до этого иногда ограниченная рамками племени или даже большой патриархальной семьи, стала превращаться во всеобщую. В VI веке до н. э. возникли новые обряды и культы, причем к этим культам могли принадлежать не только люди, жившие в определенном городе или регионе, но все граждане, приезжие и даже рабы, если только они могли доказать жрецам этого культа, что подходят для посвящения.

Греческие мистические культы не обязательно были новыми религиями. В них наряду с новыми обрядами сохранилось поклонение прежним божествам племени или рода. При этом, если человек становился членом культа Элевсина (или Бахуса), то он вовсе не был обязан покидать государство, где он жил, или местную религиозную общину, к которой он ранее принадлежал. В Малой Азии зародилась тенденция отказа от приношений богу жертв как даров, призванных способствовать получению от божественных созданий еще больших милостей. Место идеи жертвоприношений заняла идея более тесного взаимодействия с богом. Эта теория, зародившаяся опять-таки в Египте, судя по всему, была привнесена в Грецию из Передней Азии (в частности, через семитоязычных финикийцев). Она несла с собой надежду на лучшую жизнь после смерти. Ранее дар (жертвоприношение) выражал надежду на лучшее в ближайшем и материальном будущем, новые же культы предлагали вероятность гораздо более восхитительного существования после смерти, чем то, которое обещали греки, чей Аид был просто подземной темницей и чей рай, Благословенные острова или Геспериды, судя по всему, был уготован лишь отдельным кастам или социальным группам.

Попытка достичь более близкого общения с божественным была поэтому отмечена большей уверенностью в будущем, которое ожидает душу. Религиозная составляющая тотемизма в лучшем случае была надеждой прикоснуться к божественной жизни священного животного, и в этом в большей или меньшей степени проявлялась алиментарная (питающая) тенденция. Теперь же таинства предложили некую религиозную основу; хотя сами таинства в Греции были осмыслены не до конца (из-за веры в бессмертие, которая изначально была частью древней философии). Надежда на будущий мир в какой-то степени зависела от духовного соединения в этой жизни.

Из Египта через греческие колонии в Малой Азии пришло новое направление, которое постепенно распространилось на всю Грецию, а затем и Италию. Сначала ритуалы, связанные с этим движением, судя по всему, приняли форму обрядов очищения. Эти обряды отправлялись кастой, известной как Agirte, или «собиратели». Название это данная каста получила оттого, что они имели привычку после проведения обряда осуществлять сбор даров или денег. «Собиратель» ездил из города в город со всеми своими принадлежностями – связкой священных книг, ручной змеей, барабаном и волшебным зеркалом, прикрепленным к спине осла. В общем, он был очень похож на странствующего мага более поздних веков. Прибыв в город или деревню, он ставил свой шатер, в котором и должны были проходить таинства, а затем шел по городу под бой барабана, а перед ним шел человек с переносным алтарем или макетом храма в руках. При этом он исполнял какие-то дикие танцы, иногда сбивая в кровь ноги или делая надрез на языке, так что кровь лилась рекой. Так он шел, пока вокруг него не собиралась толпа. Он вел эту толпу за собой к шатру, где к нему обращались с вопросами все, желавшие поучаствовать в его чудесах или испытать его знания в магии.

Конечно, это был всего-навсего некий первобытный жрец племенных таинств, которого чаще всего называли странствующим иерофантом. Это было всего лишь начало, а потому не могло не измениться со временем. Некоторые «собиратели» селились в одном месте и основывали постоянную религиозную общину, которая придавала новому движению некую системность и делала его по-настоящему институционным. Среди греческих племен уже существовали стихийно возникшие для отправления религиозных обрядов общины, которые отличались от культа общенациональных богов. Разница заключалась в одном: культы были открыты только для граждан данного государства (полиса), а местные общины – для всех, вне зависимости от социального положения, пола и т. д.

В этих братствах имелся собственный устав или собственные законы, которые касались принятия в братство новых членов, времени проведения общих сборов, объема пожертвований и т. д. В братствах имелись руководители, жрецы и жрицы, совершавшие ритуалы, руководившие инициацией новых членов братства и отправлявшие таинства. Священные помещения братства состояли из храма, зала для пиров и комнаты для инициируемых, где они жили во время прохождения предварительных испытаний. В обрядовых книгах этих частных и получастных братств скрупулезно описывалось, какие действия должен совершить вступающий в братство, где он должен стоять, в какой позе и какими жестами должен сопровождать свои действия.

Наиболее распространенной церемонией (а мы сейчас говорим о ранней Греции) была следующая: кандидат на инициацию получал символическое покровительство главного божества, когда ему на плечи накидывали шкуру молодого оленя. Затем совершался обряд очищения. С неофита срывали всю одежду и ставили на колени, после чего на него выливали ушаты воды, что должно было символизировать его готовность к дальнейшему прохождению обрядов. Иногда кандидата с ног до головы обмазывали глиной, грязью или смесью глины и отрубей.

В процессе обряда очищения собравшиеся поддерживали неофита громкими криками. После окончания обряда ему приказывали подняться с колен и воскликнуть: «Я избежал плохого и нашел лучшее!» Это означало, что теперь он был чист сердцем и духовно готов к участию в самом таинстве. Этот обряд, особенно если мы говорим о некоторых ранних греческих таинствах, по своей природе был близок к священной трапезе, то есть он был своего рода возвращением к древним практикам попыток достижения единения с богом через поедание животного, «представлявшего» бога.

После этого собиралась целая процессия, которая шествовала по улицам, при этом вновь посвященный нес над головой венок из веток фенхеля или тополя, или мистическую гробницу, или нечто вроде священного опахала, или даже змею. При этом он все время танцевал и выкрикивал:

– EVOE! SABOE! YUES A HES, A HES HUES!

Совершенно очевидно, что обряд был бы неполным без устного наставления и толкования природы таинств, звучавших из уст иерофанта. В чем была суть этой проповеди? Благодаря дошедшим до нас древним текстам мы можем с большей долей вероятностей определить ее характер.

Это выступление (или легомена, как его часто называли) было обращением к греческому мистику с обещанием ему безопасности в его познании тайн и пожеланием мужественно встретить все трудности и испытания. Мы не сомневаемся, что эта речь была составлена по образу и подобию схожих греческих обрядов и религиозных практик. Однако иерофант не мог по своему усмотрению выбирать те или иные выражения для своей речи. Они были строго определены раз и навсегда.

Из трудов святого Ипполита мы знаем, что одной из формул, используемых в таких случаях, была следующая: «Божественный Бримос, дитя Бримо, божественный ребенок». Это было священное раскрытие тайного имени бога Диониса. Таким образом, легомена состояла из некоторого числа коротких ритуальных фраз, которые представляли собой некое откровение о том, что видели мистики; эти фразы содержали объяснение видений.

Египтяне верили, что пространство между землей и небом – это место, где беспрепятственно происходят какие-то реакции и изменения. Они представляли небеса как свою собственную землю, омываемую небесным Нилом, местом обитания богов, разнообразных сонмов духов, гениев и демонов их собственных многообразных мифов. Жизнь этих существ очень напоминала жизнь людей на земле. Но периодически небеса подвергались нашествиям сил зла, а поскольку небесные обитатели ассоциировались со звездами, то движение и любые изменения в положении светил, как считалось, определяли ход и исход небесной войны с силами зла.

На этих изменениях положения планет и звезд жрецы основывали свои астрологические и магические вычисления. В храмах ставились и разыгрывались сцены из войн богов, а сопровождались эти сцены изменениями в звездной космографии. Именно такие драмы разыгрывались в Элевсине, где жрецы сами исполняли роли богов. После этого Зевс стал ассоциироваться с Деметрой, и этот союз давал людям надежду на те же урожаи и тот же достаток в загробной жизни, какие были у них на земле.