Читать онлайн «Сорокоумовские. Меховые короли России». Страница 6

Последнее прозвучало как совет, которым хан поспешил воспользоваться. Он приказал убить князя Федора, а войска свои двинул на Рязань и его заставу – город Красный. Узнав о смерти мужа и о том, какая судьба ее ждет в случае, если Батый возьмет город (а в этом не было никаких сомнений, слишком уж не равны были силы), Евпраксия взяла сына и вместе с ним бросилась с самого высокого терема княжеского дворца. Смерть обоих наступила мгновенно. Несмотря на то что действие Евпраксии было несомненным самоубийством, через некоторое время она вместе с мужем и сыном была причислена к лику святых.

Трагическая гибель княжны и дала городу имя. Но и тут исследователи топонимов находят поляну для споров. Одни опираются на «Повесть о перенесении иконы Николы Заразского из Корсуня», в самом финале которой говорится: «И зовется с тех пор великий чудотворец Николай Заразским по той причине, что благоверная княгиня Евпраксия с сыном князем Иваном сама себя “заразила” (расшиблась до смерти)». Другие же считают, что жители стали так величать город за то, что княгиня бросилась с башни не одна, а с сыном, и оба погибли «зараз» – одновременно.

Сейчас мы зовем этот древний красивый подмосковный город Зарайском.

Что касается Батыя, то, не получив Евпраксию, он окончательно озверел и буквально стер с русской карты практически все Рязанское княжество. Красный был сожжен, Рязань разорена и разграблена, а сам хан повернул свои войска на Москву и Владимир. Приостановить его продвижение смог только вернувшийся из Чернигова воевода Рязани Евпатий Коловрат[40]. Собрав на поле под сожженным Зарайском маленькое войско из 1700 воинов, он начал последовательно и очень успешно истреблять татарские полки. Все кончилось тем, что Батый отправил на уничтожение «партизан» Евпатия несколько полков под командованием лучшего своего военачальника Хостоврула. В предварительном бою, в котором сошлись непосредственно оба полководца, Евпатий после нескольких «ничейных» заходов наконец разрубил монгола до седла. Однако в основной битве татары, обладавшие как минимум трехкратным перевесом в живой силе и вооруженные сверхсовременным высокоточным оружием, вплоть до турецких сабель и дальнобойных камнеметов, одолели рязанцев. В живых осталось лишь пять израненных и плененных витязей, которых за храбрость Батый приказал «отпустить… и ничем не вредить им». Евпатий был убит выстрелом из камнемета. Увидев его тело, Батый, согласно повести, воскликнул:

– О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малой своею дружиной: и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня – держал бы его у самого сердца своего.

Конечно, скорее всего, это художественный вымысел, но вымысел очень красивый.

В дальнейшей истории Зарайска было еще множество героических периодов. Именно на территории Зарайского удельного княжества (аналогично сегодняшнему понятию «район») великий князь московский Дмитрий Иванович[41], которого потом назовут «Донским», в 1378 году наголову разбил войска лучшего мамайского мурзы Бегича. Эту победу историки часто называют главной репетицией Куликовской битвы. В первой половине XVI века гарнизон каменной крепости «на Осетре у Николы Заразского» под руководством воеводы Мити Калинина успешно отразил три крупные атаки крымских татар: в 1511 году – хана Ахмад Гирея, в 1521 году – Мухаммеда Гирея и в 1527 году – Ислама Гирея. В 1541 году в поход на Москву во главе 100-тысячного войска вышел хан Сагиб Гирей. Однако московские граничные заставы, а Зарайск тогда был именно заставой (прислушайтесь к самому слову: «застава» – «загородитель»), нарушили его планы. Двадцать восьмого июля под стенами города состоялся бой, который летописец описал весьма красочно: «пришел царь к городу Осетру и татары многие к городу приступали», дружинники городские «на посадах с татарами бились и многих татар побили, а девять татаринов живых поймали и к великому князю послали». Не удалось татарам взять город и через год, во время попытки повторного набега. Конечно, заставу можно было обойти, хотя и это было непросто, но тогда битва за главную цель – Москву – сразу становилась много сложней, поскольку, во-первых, в тыл всегда могли ударить отряды с застав. И во-вторых, заставы отрезали пути для обозов с продовольствием, которые были просто необходимы в случае длительной осады города (а осады крупных крепостей могли длиться месяцами и даже годами). Поэтому для неприятеля было стратегически важно перед основной битвой захватить приграничные укрепрайоны, что в случае с Зарайском не удавалось.

Защитникам удалось отстоять город в 1549 году, а в 1570 году воины заставы под руководством воеводы Дмитрия Хворостинина в открытом бою обратили в бегство 50-тысячное войско Девлет Гирея. Конечно, 100 000 и 50 000 – это цифры, указанные летописцами, и историки всегда предупреждают, что особенно доверять им не стоит. Так, в «Сказании о Мамаевом побоище» говорится, что Мамай привел с собой примерно 400 000 воинов и примерно столько же было у князя Дмитрия. Между тем, и это уже доказано, и с той и с другой стороны было не более 40 000 живой силы. Восемьсот тысяч сражающихся просто физически не смогли бы уместиться на не таком большом Куликовом поле. Но, даже если признать, что татар под Зарайском было 10 000, все равно в сравнении с гарнизоном, в котором могло быть от силы 2000–3000 воинов, соотношение сил выглядит очень серьезно.

Но, конечно, самым славным в истории города периодом справедливо считается начало XVII века, когда царь Василий Шуйский[42] поставил командовать гарнизоном Зарайска князя Дмитрия Пожарского[43]. Тогда город оказался одним из немногих, отказавшихся признать претензии на власть шедшего на Москву с огромной польской армией Лжедмитрия II. Князь Дмитрий категорически отказался присягать на верность самозванцу, хотя ему сдались без боя значительно более крупные и сильные Кашира и Коломна. Жители города, испугавшись, что обиженные поляки возьмут город силой и разорят его, подняли было мятеж, однако князь, заручившись поддержкой Дмитрия Протопопова, популярного в народе священника Никольского храма, того самого, в котором находился чудотворный образ, убедил людей в своей правоте. Полякам так и не удалось взять Зарайск, он оставался занозой в их тылу все короткое время пребывания самозванца в Тушине. В 1611 году Пожарский категорически отказался признать в качестве царя сына польского короля Сигизмунда царевича Владислава, на чем настаивала семибоярщина[44]. Князь Дмитрий открыто заявил, что признает царем только Василия Шуйского, которому присягал на верность. И это несмотря на то, что Шуйский умер годом ранее. В противостоянии полякам воеводу Зарайска поддержали жители Великого Новгорода, тон в котором задавал земской староста гражданин Козьма Минин[45]. Объединив свои силы, зарайцы и новгородцы привлекли на свою сторону жителей других крупных российских городов, создали народное ополчение и под руководством князя Пожарского к концу октября 1612 года полностью очистили Москву, а с ней и всю Россию от польских интервентов.

После этих бурных событий жизнь в городе успокоилась. Российское царство окрепло, расширилось, и Зарайск из пограничного быстро превратился в город глубоко тыловой. При этом он находился на весьма важном перекрестье. Дороги из него расходились на Москву, Рязань и Тулу. Поэтому уже в 20-х годах XVII века город превратился в крупный торговый центр. При населении около трех тысяч человек в Зарайске, согласно «Описи» 1625 года, насчитывалось 506 торговых мест. На торговой площади города имелись всевозможные ряды: иконный, суконный, москательный, горшечный, сапожный, мясной, калашный, масляной, житной, «избы и шедаши харчевые» (читай: кафе и рестораны). Городские мастеровые исправляли работы по более чем трем десяткам ремесел.

А в переписной книге Зарайска за 1646 год уже фигурирует «посадский человек Игнашко Анофриев сын Сорокоумовской с дитями: с Янкою 8 лет да с Ивашком 5 лет». Этот самый Игнашко и считается родоначальником династии, представителям которой удалось два века спустя создать одну из крупнейших в мире меховых фирм.

Проследить род еще глубже, к сожалению, вряд ли возможно. Дело в том, что до появления в 1646 году первых переписных книг учет велся не по дворам, а по хозяйствам. В писцовых книгах, которые московские дьяки[46] начали составлять еще в конце XV века, во время правления великого князя московского Ивана III[47], большее внимание уделялось не составу семьи, а тому, чем она занимается и какой доход имеет. О семье же максимально указывались имя и отчество старшего из мужчин, примерно так: «Деревня Мандосаръ, на речке Мандосари у часовни. Гридка Лангиловъ, Петрокъ Карпиковъ; сеют ржи пять коробей, а сена косят тридцать копенъ, двъ обжи». Переписные книги были уже значительно более обстоятельны. Основной их целью было закрепление населения за их уделами, крепостных крестьян за владельцами и облегчение в сыске беглых. Соответственно, как раз в них большее внимание уделялось составу семьи. Обычно в них вносили всех мужчин семьи, от младенцев до стариков, а вот чем они занимаются, упоминалось весьма редко. Женщин в книги начали вносить лишь в XVIII веке, видимо полагая, что женщина без мужчины никуда не денется.