Читать онлайн «Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию». Страница 20

Итак, новый состав ЦК был довольно пестрым. В него вошли лидеры с весьма разными взглядами: ультра-левые, сторонники немедленного перехода к борьбе за советскую власть (Бубнов), Ленин и сторонники его стратегии борьбы за преобладание в Советах (кроме вождя здесь следует упомянуть Сталина и Зиновьева), Каменев и его единомышленники, ориентировавшиеся на стратегию солидарности советского блока, оказывающего последовательное давление на правительство (кроме Каменева эти взгляды разделял Ногин). Взгляды Милютина, Смилги и Свердлова располагались в левой части большевистского идейно-политического спектра. Впрочем, Смилга и Свердлов не относились к числу теоретиков, и реконструировать нюансы их взглядов сегодня уже невозможно. Однако их позиция имела большое значение, поскольку оба были видными партийными организаторами.

В целом, возникший на конференции внутрипартийный режим был несравненно прочнее той зыбкой системы, которая существовала в марте-апреле. Он был институализирован, субординация внутри партии была формализована (что снижало, хотя и не сводило на нет риск конфликта руководящих инстанций, прежде всего ЦК и ПК). У этого режима была своя (пусть и не до конца проработанная в некоторых отношениях) программа, основанная на «Апрельских тезисах», которая отталкивалась от установки на завоевание преобладающего влияния в Советах на первом этапе и замене Временного правительства (большевизированными) Советами на втором. Оппозиция этому внутрипартийному курсу существовала не вне ЦК, а внутри его, что снижало риск раскола, но вынуждало лидирующую группу во главе с Лениным к постоянным поискам компромисса.

Созданная на Апрельской конференции система организации внутрипартийной власти и соответствующая политическая стратегия была испытана на прочность в ходе бурных событий лета 1917 г. В течение нескольких следующих месяцев, созданный на Апрельской конференции внутрипартийный режим развивался и эволюционировал. Однако, в целом, он выполнил ту роль, которую на него возложили его архитекторы: сплотил партию, превратив ее из «федерации» сравнительно разрозненных и автономных групп в цельную и мощную политическую структуру, способную вырабатывать единый политический курс и оперативно реагировать на вызовы революции. Это вовсе не означало установления идейной и политической монолитности, но лишь обеспечивало создание механизмов принятия окончательных решений, позволявших преодолевать разногласия.

После завершения Апрельской конференции большевистскую партию ждал период относительного спокойствия. Собственно, после апрельского кризиса вся страна как бы отошла от огромного напряжения первых месяцев революции и сделала передышку перед еще более грозным будущим. Май 1917 г. был, пожалуй, самым спокойным месяцем между февралем и октябрем. Однако это не означает, что взбудораженная революцией Россия вернулась к своей обычной сонной жизни, полной рутинного труда и военных тягот. Стремительно изменялись общественные настроения и симпатии; миллионы людей включались в общественную и политическую жизнь страны; партии приобретали тысячи новых сторонников; возникали и развивались новые социальные институты и общественные отношения; рождались идеи и складывались коалиции. Революционный процесс шел полным ходом, хотя ярких и значительных событий на сцене публичной политики некоторое время, казалось бы, и не происходило.

После Апрельской конференции и до конца мая Центральный Комитет РСДРП(б), по подсчетам историков, собирался от трех до шести раз. Среди вопросов, обсуждавшихся на этих заседаниях важнейшими были отношение к конференции циммервальдистов, возможность и условия объединения с Межрайонной организацией РСДРП («межрайонкой») и Троцким, отношения ЦК и ПК в связи с вопросом о постановке отдельного печатного органа ПК и др., а также вопросы кампании по выборам районных дум Петрограда. Решались и более узкие, технические вопросы – о посылке уполномоченных в регионы, о финансировании партийной деятельности и т. д. В отчете о деятельности ЦК, сделанном Сталиным на VI партийном съезде 27 июля, говорилось еще о двух направлениях деятельности ЦК – перевыборы в Советы и антивоенная кампания. Перевыборы Советов, муниципальная работа, антивоенная агитация и т. д. требовали усилий от партийных организаторов и публицистов, но не вызывали сами по себе противоречий внутри большевистского руководства.

Напротив, отношение к международной социалистической конференции оставалось предметом дискуссий в партии. Вопрос о сближении с Троцким и межрайонным комитетом РСДРП также был воспринят неоднозначно. Наконец, возникший в конце мая вопрос о возможном появлении отдельной газеты ПК вызвал возмущение Ленина и довольно острое столкновение Петроградской организации с Центральным Комитетом (противоречия между этими двумя инстанциями существовали и до этого случая, о чем уже говорилось выше). Собственно, эти три пункта и стали предметом внутрипартийной борьбы в РСДРП(б) в конце весны 1917 года. Впрочем, по остроте и интенсивности эти дискуссии не шли ни в какое сравнение со столкновениями, будоражившими партию в марте-апреле.

Как уже говорилось, Апрельская конференция по докладу Зиновьева большинством голосов приняла решение участвовать в готовящейся в Стокгольме конференции социалистов-циммервальдистов. Это решение было принято вопреки мнению Ленина и критиковалось им как «ошибка конференции». Однако вождь не опустил руки и добился того, что ЦК партии в начале мая «наполовину исправило ошибку», поручив большевистским делегатам конференции заявить о том, что РСДРП(б) покидает Циммервальдовское объединение, в случае, если на конференцию будут приглашены «оборонцы». Этот ход объективно означал дезавуацию решений конференции. Дело в том, что центристский характер Циммервальда предполагал участие как правого, так и левого крыла международной социал-демократии, и участие «шейдеманов» и других «социал-шовинистов» (пользуясь терминами Ленина), было гарантировано.

Таким образом, ЦК во главе с Лениным, фактически, отменял решение конференции партии, обуславливая его выполнение нереальными условиями. Важно, что создавался прецедент (в послереволюционной истории первый), когда решение партийного форума «наполовину исправлялось» избранным этим форумом органом. Это был символ грядущей централизации партии, этап на пути ее отрыва от собственных демократических структур. Впрочем, пока это решение оставалось одиночным эпизодом.

Второй аспект, который следует отметить, это то обстоятельство, что, по свидетельству Ленина, решение было принято ЦК «единогласно». Достоверно известно, что в конце апреля минимум один из членов ЦК – Г. Зиновьев – был сторонником линии на участие в социалистической конференции (использовать этот европейский форум он призывал «в последний раз», но все таки настаивал, что игнорировать его нельзя). Ведь именно по докладу Зиновьева и было принято решение большевистской конференции. Как голосовали другие члены нового ЦК неизвестно, но вряд ли в этом вопросе они были единодушны; «правые» большевики, такие как Каменев, скорее всего, склонялись в пользу участия в циммервальдовском движении. И вот, уже в первой половине мая ЦК голосует ленинское предложение «единогласно».

Трудно сказать было ли это результатом напряженной дискуссии, политическим компромиссом, или итогом собственной эволюции сторонников резолюции апрельской конференции. Впрочем, в пользу последней гипотезы есть одно подтверждение. 6 мая в «Правде» появилась статья самого Зиновьева «Господин Вандервельде», целиком посвященная критике (очень жесткой) бельгийского социалистического министра и председателя Международного социалистического бюро Эмиля Вандервельде, посетившего Петроград. Он наряду с другими деятелями правого крыла европейской социал-демократии (А. Тома, М. Кашен, О’Грэди) критиковались Зиновьевым за «социал-шовинизм» и сделку с буржуазией своих стран. Статья заканчивалась словами «Избави нас, господи, от таких друзей, а с врагами мы сами справимся…». Эта критика в условиях дискуссии по вопросу об участии в социалистической конференции, может рассматриваться как эволюция в сторону позиций Ленина, призывавшего отказаться от участия в общих мероприятиях с умеренными и правыми социалистами. А если учесть, что визит Вандервельде был направлен на поддержку курса российских оборонцев на дальнейшее участие России в войне, то понять раздражение большевиков правыми и умеренными социалистами можно легко. Т. е. поддержка, которую продемонстрировал Вандервельде лидерам меньшевиков и эсеров, послужила для большевистских лидеров сильным аргументом против участия в совещании с его единомышленниками.

Как бы там ни было, Ленину удалось консолидировать ЦК по этому важному (хотя и не главному) вопросу и добиться от него фактической дезавуации решения Апрельской конференции.