Читать онлайн «Дела и люди(На совесткой стройке)». Страница 47

Не менее интересной была история с получением концессии на пароходство по Каме и Волге.

Однажды, без предварительного звонка, известный в прошлом промышленник Г. явился в мой служебный кабинет. Во время первой мировой войны братья Г. стояли во главе ряда промышленных и страховых обществ, среди которых было и общество пароходства по Волге. Разговор между нами начался приблизительно следующим образом:

- Здравствуйте, товарищ Либерман, - сказал Г. - Я к вам явился по поручению товарища Красина и товарища А. М. Лежавы. Мне надоело пресмыкаться перед вырождающейся Европой. Я хочу помочь строить новую Россию, и я хочу создать условия, при которых Кама и Волга станут настоящими советскими Камой и Волгой.

Г. тут же изложил план того, как он, при помощи иностранного капитала и иностранных инженеров, возродит и оживит движение по этим рекам. Он рассчитывал при этом также на развитие грузового товарооборота, в первую очередь, на перевозку леса; потому-то он явился ко мне. Он предполагал пустить по Волге и Каме пароходы, с новыми, модернизированными дизелями, представляющие собой как бы плавающие дома, с магазинами, библиотеками, столовыми и т. д. Это был грандиозный план, и он получил, якобы, поддержку Лежавы, который в прошлом состоял директором-распорядителем одного из страховых обществ, находившихся под контролем братьев Г. Кстати, Елизаров - муж сестры Ленина, который, благодаря Лежаве, работал в свое время в том же обществе - относился благожелательно к проекту и так ценил организаторские способности братьев Г., что убедил Ленина в полезности и осуществимости этого плана. В качестве «толкача» к Г. был приставлен инженер Малченко, старый друг Ленина, входивший еще в организованный Лениным «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» (1895 г.) *). Соискатели этой концессии открыли даже контору в Москве, во главе которой и стал Малченко, с окладом в 500 рублей в месяц - что по тем временам, кстати сказать, считалось солидной суммой.

Г. добился того, что ему в виде особой привилегии был выдан советский паспорт взамен польского, приобретенного им наспех, когда он тайком покинул Россию после Октябрьской революции.

Концессия эта вызвала много толков. Ленин пытался ею козырнуть перед капиталистами, но профсоюз водного транспорта, знаменитый Цектран, высказался против нее.Мы, мол, убрали Мешкова (известного волжского богача и пароходовладельца, описанного Горьким) не для того, чтобы посадить затем немца или француза». Крылатое словечко Троцкого:Волга должна стать честной советской рекой» применялось Цектраном и по отношению к этой концессии.

Вся эта затея кончилась весьма печально: после долгих переговоров Цектран победил, а соискатели концессии - Г. и, если не ошибаюсь, его представитель Малченко - были расстреляны…

Очень показательной была также история с американской концессией на Камчатку, о которой в 1920 году вел переговоры с Лениным приехавший в Россию Вандерлипп, известный американский финансист.

Считая его одним из крупнейших представителей американского капитала, советское правительство и разговаривало с ним соответственно; тем более, что предложение было весьма заманчиво: отдать американцам концессию на всю Камчатку. Ленин очень заинтересовался этим делом, потому что в этот момент Камчаткой фактически владели японские оккупационные войска, и он предпочитал, чтобы заботу об их вытеснении оттуда взяли на себя американцы. Считая столкновение между Японией и Соединенными Штатами неизбежным, Ленин хотел использовать их соперничество на Дальнем Востоке. Он так и заявил в одной из своих речей о концессионной политике: «Если мы Камчатку, которая юридически принадлежит нам, а фактически захвачена Японией, отдадим в концессию Америке, ясно - мы выиграем». Кроме того, считая неизбежной экономическую рознь между Америкой и остальным капиталистическим миром,«потому что Америка богаче», Ленин надеялся на возможность завязать экономические отношения с Соединенными Штатами. Вандерлипп поддерживал эти иллюзии, обещая Ленину, что концессия на Камчатку вызовет энтузиазм в американском народе и приведет к признанию Советской России после победы республиканской партии на президентских выборах.

Договор о сдаче Камчатки в аренду был выработан и подписан представителями московской власти. Но когда дошло дело до подписи Вандерлиппа, выяснилось, что никаких гарантий он дать не может. Вскоре он уехал.

Когда же в европейской и американской печати появились известия о концессиях Вандерлиппа, Гардинг, выбранный в президенты, выпустил официальное сообщение, что ему об этом деле ничего неизвестно и что ни он, ни его партия ни в какие сношения с большевиками не входили.

Этим, в сущности, и закончилась вандерлипповская эпопея. Больше о нем никто ничего не слыхал. Хотя Камчатка и осталась в советских руках, но концессии там получили, вместо американцев, пронырливые японцы. Еще один концессионный эпизод заслуживает внимания.

При создании смешанных лесных обществ основной принцип был следующий: бывшим владельцам ничего не возвращается обратно. Декрет о национализации остается в силе, но все имущество предприятий переводится в основной капитал новых смешанных обществ, акции делятся пополам между старыми капиталистами ныне концессионерами - и советским правительством. Обе стороны являются заинтересованными в будущем развитии этих обществ. По определению Ленина, концессия была договором между государством и капиталистом, который берется поставить или усовершенствовать производство (например, добычу и сплав леса, добычу угля, нефти, руды и т. д.). За это капиталист платит государству долю добываемого продукта, а другую долю получает сам в виде прибыли.

Во время переговоров с норвежцем Притцем выяснилось, что один из его прежних компаньонов категорически отказывается участвовать в деле. Поэтому было решено, что из проданного товара 40.000 английских фунтов будут выделены для уплаты этому упорствующему лицу, и, таким образом, соглашение сможет состояться. Красин, подписывая этот договор в качестве полпреда, предполагал, что процедура утверждения будет та же, что и прежде, то есть Ленин одобрит, основные принципы соглашения. Однако, к тому времени начал уже функционировать, так называемый, Главный Концессионный Комитет, и оказалось, что и эта концессия должна была пройти через новую инстанцию. Комитет решил, что уплата 40.000 фунтов есть замаскированная денационализация и, утвердив концессионный договор, в то же время высказался против выдачи этих денег. К моему удивлению, я получил от Комитета, за подписью его председателя Каменева, бумагу с соответствующим постановлением. Я немедленно снесся с Красиным, спрашивая: что делать? Нужно сказать, что Ленин тогда был уже не у дел вследствие болезни, и не к кому было апеллировать, ибо только он мог понять и допустить такое «нарушение закона», между тем как другие могли заподозрить личные и корыстные мотивы… Красин, когда я к нему обратился, немного призадумался. Затем, медленно и многозначительно посмотрев на меня, он взял бумагу из моих рук, разорвал ее, зажег спичку и тут же сжег документ, сказав: «Вы никакой бумаги не получали...» - После стольких пустых разговоров, - добавил Красин, - это одно из первых реальных дел. Если же мы заявим, что меняем условия, на которых мы уже столковались, то таким поступком мы окончательно подорвем переговоры с иностранцами. Что же касается сорока тысяч фунтов, вы продадите им их же лес на эту сумму дешевле. И волк будет сыт, и овцы целы.

Желание достигнуть положительных результатов было так сильно, что я пошел на это «беззаконие». В тот период господствовало сознание, что высшим законом и главным мерилом поведения должно быть благо революционной страны.

Увы, через несколько лет, когда начались гонения на меня со стороны ГПУ, я часто в длинные бессонные ночи ставил себе этот вопрос: что будет, если ГПУ начнет меня «допрашивать с пристрастием» и поставит вопрос об этом инциденте? Но, к счастью, эта чаша меня миновала.

Советский Союз не только давал концессии, но в отдельных случаях пытался также и получать таковые. О двух таких характерных эпизодах я хочу сказать несколько слов.

До войны и революции крупный грузинский промышленник К. приобрел громадные лесные концессии в Персии. Он получил весь лесной массив (преимущественно дуб), покрывавший склоны плоскогорья той части Персии, которая граничит с Кавказом и Каспийским морем. Так как в то время Персия еще не обладала упорядоченным сухопутным транспортом, и все движение товаров шло через Черное море, Кавказ и Каспийское море, то во время войны эксплоатация не могла быть начата. Потом пришла революция… Однажды, уже при Советах, я был вызван к Красину и застал там К., грузина-концессионера. Был намечен следующий план. Советы станут владельцами этой персидской концессии. Там будут построены крупные лесопромышленные предприятия по выработке шпал для Кавказских железных дорог, а лучший лес будет экспортироваться за границу.