Читать онлайн «Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы». Страница 27

Город-государство Мехико, будучи в XVI веке сложным общественным и политическим организмом, коренным образом отличался от скитающегося племени, которое в 1325 году нашло себе прибежище на нескольких островках, заросших тростником. И это отличие было не просто количественным, связанным с ростом населения, территории и ресурсов, а качественным. Город представлял собой не просто разросшееся племя, он стал чем-то иным, государством, стремящимся к расширению своих границ, обществом, в котором постоянно росло расслоение и начал появляться антагонизм между классами; в нем стала меняться природа собственности, и идея служения народу вступала в скрытый конфликт с идеей личного обогащения. Но религия, удивительно мощный цемент, скрепляющий различные элементы этого общества, скрывала эту сложность и своей реальной, главенствующей и бесспорной властью навязывала всему обществу единое видение мира, а своими ритуалами регламентировала жизнь каждого его члена.

Именно благодаря религии город и племя были едины, и она же сглаживала все различия. Именно религия придала этому городу (во многих отношениях удивительно современному) его средневековый вид, ведь жизнь мексиканца в рамках общественного и материального имеет смысл только в том случае, если осознать ту степень, до которой всемогущая религия указывала ему на его долг, руководила им в повседневной жизни, окрашивала его видение мироздания и своей судьбы.

Мексиканцы, как и некоторые другие народы Центральной Америки, верили, что до нашего времени существовали несколько следовавших один за другим миров, каждый из которых превратился в руины из-за природных катаклизмов, стерших с лица земли человечество. Это были «четыре солнца», а эпоха, в которой мы живем, – пятая по счету. Каждое из этих «солнц» запечатлено при помощи даты на памятниках, таких, как ацтекский календарь, или камень солнц, на котором стоит дата его конца и раскрывается природа катастрофы, приведшей его к концу. Так, например, четвертая эпоха, «солнце воды», погибшая в результате наводнения, имеет дату науи атль, «четыре – вода».

Наш мир ожидает такая же судьба: ее определяет дата, которая, если можно так выразиться, заклеймила его с рождения – дата науи оллин, отмечающая начало движения нашего солнца. Значок оллин, напоминающий по форме крест святого Андрея, который вместе с ликом бога-солнца расположен в центре календаря ацтеков, имеет двойное значение: «движение» и «землетрясение». Он символизирует и первое движение небесного светила, когда началась наша эра, и катаклизмы, которые уничтожат нашу Землю. И тогда покров реальности будет сорван, и появятся Цицимиме, чудовища сумеречного мира, ожидающие этого рокового часа за западным краем неба, которые набросятся на последних уцелевших.

Древние мексиканцы верили в двух первых существ, от которых произошли все остальные, даже боги. Ими были Ометекутли и Омесиуатль, которые жили на вершине мира, на тринадцатом небе, «где воздух был холодным, тонким и покрытым льдом». Благодаря их нескончаемой плодовитости появились все боги и родилось человечество. В рассматриваемый период времени эти два великих божества стали в какой-то степени напоминать тех владык, которые царствуют, но не правят: их отодвинула на задний план энергичная толпа более молодых и более активных богов. Но за ними по-прежнему сохранилась привилегия устанавливать дату рождения каждого живого существа и, таким образом, его судьбу.

Боги, потомки этих двух высших существ, в свою очередь, были создателями Земли. Самым важным действом в процессе созидания было, несомненно, рождение Солнца, которое родилось от крови жертвоприношения. Говорится, что боги собрались в сумерках в Теотиуакане, и один из них, маленький, покрытый нарывами и струпьями бог, бросился в огромную жаровню и принес себя в жертву. Он поднялся с пылающих углей, преображенный в Солнце. Но это новое солнце было неподвижным, необходима была кровь, чтобы оно могло двигаться. И боги принесли себя в жертву, а Солнце, получившее жизнь в результате их смерти, начало свой путь по небу.

Это было началом грандиозной драмы, в которой человечество приняло на себя роль богов. Чтобы Солнце продолжало свой путь по небу, а тьма не поглотила мир навсегда, необходимо было каждый день кормить его его пищей, «драгоценной водой» (чальчиуатль), то есть человеческой кровью. Жертвоприношение было священной обязанностью по отношению к Солнцу и необходимостью ради блага людей: без него сама жизнь в мире остановилась бы. Всякий раз, когда на вершине пирамиды жрец поднимал вверх кровоточащее человеческое сердце, а затем помещал его в куаушикалли, бедствие, постоянно грозившее обрушиться на мир, откладывалось в очередной раз. Человеческая жертва была алхимией, посредством которой жизнь делалась из смерти, а боги сами подали такой пример в первый день создания мира.

Что касается человека, его первейшей обязанностью было обеспечивать пропитание «нашей матери и нашему отцу, Земле и Солнцу», а уклонение от этого означало предательство по отношению к богам и в то же самое время ко всему человечеству, так как все то, что было верно для Солнца, было также верно и для Земли, дождя, роста и всех сил природы. Ничто не рождалось и ничто не выжило бы без крови жертв.

Великий бог-царь тольтеков Кецалькоатль «никогда не приносил человеческих жертв, потому что он очень любил своих подданных, тольтеков, и приносил в жертву только змей, птиц и бабочек». Но Кецалькоатль был изгнан из Тулы посредством черной магии Тескатлипоки, и таким образом Мехико был передан жаждущим крови богам. Обычно жертву клали на спину на слегка выпуклый камень, его руки и ноги держали четверо жрецов, в то время как пятый вспарывал ему грудь кремневым ножом и вырывал его сердце. Жертвоприношение также часто проходило в такой форме, которую испанцы называли gladiatorio: пленника привязывали к огромному каменному диску, темалакатлю, веревкой, которая предоставляла ему некоторую свободу движений; он был вооружен деревянным оружием и должен был драться с несколькими, обычно вооруженными воинами по очереди. Если благодаря замечательному стечению обстоятельств ему удавалось устоять, его щадили. Но почти всегда «гладиатор» падал, серьезно раненный, а спустя несколько мгновений длинноволосые, облаченные в черное жрецы вспарывали его тело и он встречал свою смерть на жертвенном камне. Воины, отобранные для такой смерти, носили особые украшения и одежды и белые перья на голове, как символ первого света зари, того неопределенного часа, когда душа ожившего воина улетает в серую дымку навстречу нашему отцу Солнцу.

Но эти формы жертвоприношений были не единственными. Женщин приносили в жертву богиням земли, и, пока они танцевали, делая вид, что не знают о своей судьбе, им сносили голову. Детей топили, принося их в жертву богу дождя Тлалоку. Жертв бога огня, одурманенных йаутли (гашишем), бросали в пламя. А тех, кто олицетворял собой бога Шипе Тотека, привязывали к раме и делали мишенью для стрел, затем с них сдирали кожу, и в нее облачались жрецы. В большинстве случаев жертва была одета, раскрашена узорами и украшена так, чтобы представлять собой бога, которому поклонялись. Таким образом, сам бог умирал перед своим собственным изображением в своем собственном храме подобно тому, как в самом начале все боги приняли смерть ради спасения мира. И когда в определенных случаях имел место каннибализм, то именно плоть бога поедали верующие, причащаясь кровью.

Никакой другой аспект мексиканской цивилизации так не шокирует нас, как этот. С самого первого контакта между индейцами и европейцами ужас и отвращение, которое пришельцы почувствовали к человеческим жертвоприношениям, помогли им убедиться в том, что религия коренного населения произошла из преисподней и что их боги были не чем иным, как дьяволами. И с того самого момента они были уверены, что Уицилопочтли, Тлалок, Тескатлипока и все другие боги Мексики были на самом деле демонами и все, что прямо или косвенно их касалось, следовало искоренить навсегда. Ацтекский обычай приносить в жертву людей был существенным фактором, благодаря которому две противостоящие друг другу религии стали абсолютно непримиримы. И когда между испанцами и мексиканцами разразилась война, европейцы испытывали ожесточение, но не угрызения совести с того самого момента, как только беспомощные завоеватели увидели издалека смерть своих товарищей, чьи оскаленные черепа они обнаружили позднее выставленными на цомпантли.

Безусловно, нам трудно прийти к правильному пониманию того, что означало принесение в жертву человека для ацтека в XVI веке, но можно заметить, что в каждой культуре есть свое собственное разграничение между жестоким и не жестоким. В апогее своего развития римляне проливали больше крови в своих цирках и для развлечения, чем когда-либо проливали ацтеки перед своими идолами. Испанцы, искренне потрясенные жестокостью местных жрецов, тем не менее устраивали бойни, сжигали, калечили и пытали с совершенно чистой совестью. Мы содрогаемся от рассказов о кровавых ритуалах древнего Мехико, но в наши дни мы видели своими собственными глазами, как цивилизованные народы принимаются систематически истреблять миллионы человеческих существ и занимаются совершенствованием вооружений, способных за одну секунду уничтожить в сотни раз больше жертв, чем когда-либо принесли в жертву ацтеки.