Читать онлайн «Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007». Страница 57

Была когда-то эпоха, когда в режиме «местного времени», почти абсолютно изолированного от общего земного времени, жила вся наша страна. То было время и поле чудес. Например, там жили и прекрасно питались несколько тысяч поэтов, которые каждый день долбили свои пишущие машинки, и результаты этого долбежа издавались тиражами в десятки тысяч экземпляров, и все это отправлялось в книжные магазины и библиотеки, и даже читалось, и более того – были пародисты, которые сочиняли на эти стихи остроумные пародии, читали их с эстрады и тоже неплохо питались. Но и это еще не все. Были критики, которые разбирали эти пародии на эти стихи, и публиковали свои статьи в солидных журналах, и статьи эти тоже читали, и таким образом критикам тоже шло некоторое питание. То есть огромная масса людей жила как бы в раю, на нескольких витках взбивания воздуха, занимаясь чем-то совершенно удаленным от нужд низкой жизни. Потрясающе!

Я вспомнила об этом этапе развития «местного времени», недавно включив канал СТО. Я одно время там работала, когда руководство канала (Андрей Максимков, Виктория Корхина) с трогательной и обреченной серьезностью пыталось сделать оригинальное городское вещание. С живыми эфирами, с дискуссиями, с настоящими городскими новостями, с публицистикой и аналитикой. Нынче все эти чахлые росточки телевизионной гидропоники вырваны с корнем. Новое руководство канала СТО, в отличие от прежнего, знает толк в «местном времени». И вот вещание канала заполняется сериалами, три-четыре года назад прошедшими по «взрослым» эфирам и программами вроде «Женского взгляда» Оксаны Пушкиной пятилетней давности. У нас ведь в городе никаких проблем больше нет – ни с коммунальным хозяйством, ни с образованием и здравоохранением, ни с наукой, ни с культурой. Жителям Петербурга более не надо ничего знать, ни о чем волноваться. Пусть волнуются молодые чудаки в Интернете, пытаясь сговориться, как не допустить уничтожения исторического центра и поминая на каждом шагу недобрым словом пресловутую башню «Газпрома». Городское телевидение создало свой мир, где жителям города с их живыми голосами и вечными проблемами места нет. Сиди и изучай подробности проблематики и поэтики «Женского взгляда» или литературные ассоциации в сериале «Дальнобойщики». Можно даже научную работу написать. Прямая дорога в советский рай с его критикой на пародии! Чистое «местное время»!

Никакой идеализации 80-х-90-х годов в моем мировоззрении нет в помине. Я все эти годы жила вместе со всеми, никуда не отлучаясь больше чем на две недели и то изредка. Я здешняя, сама из местного времени. Все видела. Но что было то было – какое-никакое общее информационное поле в Петербурге было создано и работало. Сегодня это поле полностью разрушено и не работает. О настоящей жизни города ни из телевидения, ни из радио, ни из газет узнать невозможно – остались только фрагменты, маленькие полянки вроде журнала «Город». Как сказал поэт, «улица корчится безъязыкая» – только в нашем случае корчится многомиллионный безъязыкий мегаполис, у которого даже нет полноценного городского телевещания. В любом сибирском городе два-три местных канала, у нас – ни одного!

Задыхаются от отсутствия воздуха молодые таланты – актеры, режиссеры, музыканты – некому даже рассказать о них. В полном информационном вакууме живут ученые – а что у нас в городе с наукой вообще, кто знает? В полном молчании принимаются градостроительные решения, которые потом приводят к взрыву общественного негодования, но и эти взрывы еле слышны – нет информации! Мечемся, переписываемся по электронной почте, переспрашиваем друг друга – что происходит? Кто сказал? Куда идти?

Такие дела. Такое у нас сегодня «местное время». С густым затхлым запахом отстойной провинции.

апрель

«Раздавите гадину», – так знаменитый французский писатель Вольтер обычно заканчивал письма к друзьям, подразумевая под «гадиной» католическую церковь. Что ж, случилась во Франции революция, католическая церковь сильно потеснилась, уступив место революционному культу Чистого Разума. И никак нельзя сказать, чтоб французы зажили при таком положении дел умнее и благодатнее. Или другой пример: много веков спустя общественный трибун Валерия Новодворская слова не может вымолвить, чтоб не пригвоздить к позорному столбу ненавистных «коммуняк». Они тем временем давно не рулят, и посмотришь внимательно на эту небольшую группу пожилых людей предынфарктного возраста, которые что-то там себе наваривают насчет пропитания в бурях времени – и тоже уже непонятно, что было так волноваться-то.

Во все времена были беспокойные люди, пытавшиеся выявить, отловить и прихлопнуть «гадину», мешающую людям жить светло и радостно. Но такое впечатление, что «гадина» куда изворотливее и хитрее! Вильнув хвостом, она преспокойно надевает новую личину, и гневные обличения знай свистят себе мимо.

В наши дни на роль «гадины» довольно много претендентов. Одни считают, что это терроризм, другие – что глобализм, третьи уверенно числят «гадиной» пропагандистскую машину общества потребления, чьи методы работы и схемы обольщения получили общее название – «гламур». Так ли это?

К явлению гламура наша страна была отлично подготовлена десятилетиями унизительного дефицита во всех сферах потребления. Как писал Сергей Довлатов, «раздобыв югославский полиэтиленовый мешочек, женщина надолго избавлялась от тяжелых комплексов. С пачкой жевательной резинки можно было явиться на именины. Способность доставать заграничные вещи приравнивалась к ясновидению и медиумизму…»

Дефицит вел к удивительной житейской изворотливости и прогрессу интеллекта. Попробуйте, к примеру, только взглянуть на выкройки из журнала «Бурда моден» двадцатилетней давности – и вы зарыдаете горькими слезами, ибо постичь это нагромождение путаных цветных линий и трехзначных цифр немыслимо. А люди шили и носили! Брови выщипывали рейсфедером (это чертежный инструмент) – и преотлично выходило. Гигиена была на чудовищно низком уровне (и была таковой у всех, за исключением десятка тысяч гордых советских гомосексуалистов-интеллектуалов, которые своей безукоризненной чистотой протестовали против 121-й статьи)…

И вот, значит, к нам приходит заграничный волшебник Гламур со своими сундуками, набитыми товарами и услугами, и расстилает прекрасные глянцевые поляны. И наш человек преображается в массовом порядке, и его уже почти не отличить по внешности (ах, если бы не эта вечная хмурь в глазах!) от его европейского или американского собрата. И если бы Гламур ограничился улучшением внешнего вида нашего человека, привив ему вкус к гигиене и разумному выбору хороших и красивых вещей, то он бы заслужил почетное звание доброго волшебника.

Однако правила жизни – вот что стал диктовать тот, кто притворился для начала добрым волшебником. Как вести себя, что читать, как строить отношения, к чему стремиться. И эти правила ничуть не менее круты, чем моральный кодекс строителя коммунизма.

Да и вообще – между гламуром и коммунизмом есть нечто общее. Гламур, как и коммунизм – это вековая мечта человечества, только при коммунизме денег не должно было быть ни у кого, а при гламуре деньги должны быть у всех (иные варианты жизни не рассматриваются). В коммунистическом лозунге «от каждого по способностям, каждому по потребностям» гламур отсекает первую часть, и его лозунг – «каждому по потребностям». Коммунизм – это утопия, мираж, который жил только за счет коммунистической пропаганды, и гламур – это мираж, живущий только в иллюзионном мире гламурной пропаганды.

Никакого гламура как реальности нет – как нет и не было никакого коммунизма. Есть смертные, тленные, в основном больные и, как правило, несчастные люди. Подавляющее большинство из них некрасиво. Они мечтают о другом мире, где они были бы красивыми, вечно цветущими и бессмертными. Гламур создает иллюзию существования такого мира, но не бескорыстно, а для навязывания потребителю товаров и услуг. Отсюда идет тотальная, удушающая безвкусица гламура и его врожденная, мертвенная пошлость. Гламур выдирает из жизни самые явные, бросающиеся в глаза, вопиющие признаки и свойства красоты, да еще их преувеличивает и выпячивает. Без всяких усилий наш глаз отличит простую фотографию красивой женщины от фотографии гламурной. Простая фотография будет решать простые человеческие задачи – показать красоту красивой женщины, настроение и мастерство фотографа, состояние времени года и дня жизни. В гламурной фотографии всегда есть агрессия, вызов, особая, чрезмерная эффектность, точно это не просто так фотография, а козырь в неведомой игре, удар, наступление, выигранная битва. Красота красивой женщины будет доведена до предела, до отвращения, до тошноты – короче, отгламурена.