Читать онлайн «Русский космос: Победы и поражения». Страница 33

Следующим этапом развития этого проекта стала заброска на ракетах истребителей-перехватчиков к районам пуска крылатых ракет стратегическими бомбардировщиками противника. Старт ракет-носителей можно было осуществлять уже после обнаружения соответствующих целей радиолокационными средствами ПВО дальнего действия – а подлетное время составляло в этом случае 15–25 минут.

Понятно, что способность быстро достичь любой, сколь угодно отдаленной точки Земли исключительно важна и в целом ряде гражданских операций – например, при спасательных миссиях или при необходимости быстрого получения информации о разного рода чрезвычайных ситуациях.

Значительные результаты были достигнуты и при разработке космического старта с борта самолета (предшествующий «Бурану» проект «Спираль», затем переросший в МАКС – «лебединую песню» главного разработчика «Бурана», великого Лозино-Лозинского). Завершающая отладка этой системы способна обеспечить не только качественное удешевление, но и поражающую воображение массовость вывода грузов на околоземную орбиту (правда, оборотной стороной этого достижения станет качественное затруднение космического движения: понадобится создавать единую систему согласования и регулирования траекторий космических аппаратов, в том числе и по завершении их функционирования).

Следы реализации масштабного проекта, на который работала, без преувеличения, вся страна (количество занятых на предприятиях, в той или иной степени участвовавших в проекте, превышало миллион человек), разбросаны по всему постсоветскому пространству. Среди наиболее знакомых обычным гражданам наших стран – неправдоподобно длинная посадочная полоса в аэропорту Симферополя: он был одним из мест, где должны были садиться возвращающиеся с орбиты «Бураны».

Но и помимо «Бурана» советские ученые и технологи добились целого ряда выдающихся успехов, оказавшихся трагически невостребованными бездарными либеральными лидерами наших стран.

Наиболее значимой практической реализацией таких разработок в настоящее время, вероятно, следует считать современную систему глобальной спутниковой и мобильной связи. Разработчики конкурировавших друг с другом систем, занятые в глобальных корпорациях развитых стран, первоначально исходили из необходимости развертывания геостационарных спутников связи в двух эшелонах: нижний обслуживал бы ту или иную ограниченную территорию, а верхний обеспечивал бы передачу сигнала на дальние и сверхдальние расстояния.

Российские специалисты – насколько можно судить по их воспоминаниям, случайно, не думая о том, какую колоссальную консалтинговую и интеллектуальную услугу они оказывают совершенно даром, – обратили внимание западных специалистов на избыточность такой системы и на достаточность спутников одного уровня, объединенных в орбитальную сеть, покрывающую всю поверхность Земли.

Случайный разговор, произошедший чуть ли не в кафе, с рисованием на салфетке простейшей схемы, подарил западным корпорациям миллиардную экономию… и ничего не дал российским ученым.

Огромные успехи были достигнуты советской, а затем и российской наукой в деле космической разведки земных недр. До сих пор кажущиеся невероятными достижения второй половины 80-х годов позволяют не только тщательно следить за любой активностью на поверхности планеты (эти системы с участием отечественных ученых и технологий были реализованы в США уже в 90-е годы), но и весьма эффективно находить полезные ископаемые по заданным свойствам.

Проводимые в 80-е годы эксперименты по локальному выжиганию озонового слоя – как со спутников, так и с Земли (при помощи формирования в атмосфере искусственных облаков плазмы), а также по использованию искусственно создаваемых в атмосфере плазмоидов – не только позволяют осуществлять локальное управление погодой, но и открывают возможности беспроводной переброски энергии на большие расстояния (как бы фантастично ни звучало это сегодня, через два десятилетия непрерывной комплексной деградации общества).

Значительно более доступными нашему примитивизированному сознанию являются результаты исследования свойств облаков плазмы, окружающей космические корабли в атмосфере Земли при посадке. Эти исследования открыли пути не только к новым способам установления радиосвязи, но и к созданию принципиально новых авиационных и ракетных систем, одним из качеств которых (помимо исключительно высокой скорости, причем не только в воздушной среде) явилась полная невидимость их для существующих радаров.

Большинство описанных открытий после уничтожения Советского Союза остаются под спудом безграмотности и корысти, продолжающих разрушать нашу страну. Но это лишь малая часть огромного круга технологических новаций и даже целых направлений исследований, потерянных в архивах в результате разрухи 90-х годов и не востребованных коррупционными монополиями современной России, но остро необходимых как нашей стране, так и всему современному человечеству.

Их время придет, и они еще отодвинут надвигающийся на наш мир мрак средневекового варварства.

Важно, чтобы это не случилось слишком поздно.

Осуществлявшие сокращение финансирования космонавтики последние руководители советского государства не имели ничего против исследований космоса как таковых – они просто экономили деньги и ресурсы в условиях их жесточайшей нехватки, слепо подчиняясь неблагоприятным обстоятельствам (как ранее они столь же слепо подчинялись своему руководству и страху перед репрессиями) вместо выяснения и устранения причин их возникновения.

Именно в этом слепом подчинении неблагоприятным обстоятельствам, воспитанной репрессиями привычке к принятию любых правил игры вместо попытки их осознанного изменения и заключается, насколько можно судить, ключ к пониманию причин недееспособности поздней советской элиты.

Экономия же средств на космосе и военных исследованиях (в том числе значительной части исследований космоса) стала возможна благодаря прекращению холодной войны в результате геополитической капитуляции Советского Союза перед США. Собственно, потребность в такой экономии и стала одной из причин указанной капитуляции.

При этом военная (и в том числе космическая) элита, естественно, воспринималась реформаторским кланом (и в том числе непосредственно осуществлявшим преобразования окружением Горбачева) как смертельно опасный политический противник, подлежащий уничтожению. Экономия ресурсов именно за счет сфер ее деятельности носила, таким образом, характер попытки не только сбалансировать народное хозяйство путем сокращения финансирования наиболее расточительных сфер, но и подавить своих явных или потенциальных политических врагов.

Важную роль играл, помимо принципиального различия корпоративных культур и систем ценностей, и фактор возраста: военно-космическая элита состояла из людей еще сталинского поколения, которые уже просто по состоянию здоровья не могли быть столь гибки и энергичны, как их поднявшиеся в брежневское время противники из хозяйственных и идеологических групп.

После распада Советского Союза и прихода к власти демократов (а в ряде бывших республик в его составе – национал-демократов со свойственным им пещерным расистским мышлением) враждебное отношение к военно-промышленному комплексу и в целом ко всему, напоминавшему о мощи и величии Советского Союза, многократно усилилось.

С одной стороны, представители развитых стран стремились закрепить свою неожиданную победу и исключить возможность возрождения советской цивилизации как своего стратегического конкурента. При этом они действовали и руками полностью управляемых ими национал-демократов (лицам, считающим констатацию этого факта проявлением конспирологического подхода, стоит напомнить о том, что в России даже макроэкономическая политика вплоть до дефолта 1998 года осуществлялась по указаниям МВФ, поступавшим в лучшем случае в виде машинного перевода с английского).

С другой стороны, и сами национал-демократы справедливо воспринимали любой призрак восстановления Советского Союза как угрозу своей власти и смертельный упрек в своей беспомощности, коррумпированности и разрушительности. Стремясь защититься от этого упрека и тем самым укрепить свою заведомо недееспособную власть, они весьма эффективно и последовательно старались стереть память о своей бывшей родине из культуры доставшихся им народов или хотя бы максимально извратить все связанные с СССР исторические воспоминания.

Доходило до того, что оборонные и космические предприятия иногда не погибали сами собой из-за общей дестабилизации и распада хозяйственных связей, а сознательно и последовательно добивались национал-демократами – причем даже не как экономическая опора русского населения, враждебно воспринимавшегося ими в силу его большей образованности и культуры, но как символ «проклятого колониального прошлого».