Читать онлайн «ПУТЬ ХУНВЕЙБИНА». Страница 32

- С чем? – удивился я.

- Как с чем?! С победой демократической коалиции над диктатором Хусейном.

- Да ты чего! Как с этим можно поздравлять? Тысячи людей погибли за месяц этой войны!

- Но Хусейн сам напросился, - в голосе парня раздались агрессивные нотки.

Но я тоже не мямлил. Я вспомнил кадры из выгоревшего бомбоубежище в Багдаде, их показывал какой-то французский телеканал: обожженные тела людей, черные, покрытые обуглившейся коркой трупики детей… В бомбоубежище попала какой-то специальная бомба, которая прожигает бетон, фосфорная, кажется, и выжигает потом все вокруг. После этого репортажа в Париже прошла самая крупная антивоенная демонстрация… А этот дурак поздравляет меня…

- Они, американцы, Запад, сами Хусейна вскормили, а когда он стал им не нужен, решили его убрать.

- Ты говоришь коммунистический вздор! Америка – страна будущего, расширение ее влияния выгодно всем цивилизованным людям.

- Да что ты знаешь об Америке, о Западе…

Это сейчас в России в моде антиамериканизм, принято считать американцев тупыми, жирными, а тогда – н-е-ет! Тогда обыватель поклонялся Америке, подражал американцам, точнее, тем образам, что он видел в американском кино. Недовольный «совком» обыватель жил мифом Америки и его представления о Штатах были самыми мифическими. У Славы Задерия, фронтмена группы «Нате!» была песенка: «Ах, уж эти девочки». «Есть девочки, как Америка, - блеял Слава, рисуя руками параметры 90-60-90. – Есть девочки, как наша страна»… И все понимали, что «девочки, как наша страна» - это самые страшные девочки в мире. Если бы Слава видел, как выглядят живые америкен герлс!

В то время я подрабатывал сторожем на фольгопрокатном заводе, моей сменщицей была простая рабочая девица с туповатым лицом – на ее пальто был приколот значок с президентом Бушем-старшим…

А на моем родном факультете истории и обществоведения института Герцена продолжали проводить лекции и семинары об обустройстве России. На одном из таких собраний, вел его профессор Виталий Иванович Старцев, активней всех выступал молодой человек, которого я постоянно встречал на факультете, но не знал, кто это такой: невысокого роста, длинные кудрявые волосы, немного суетливый. Когда мне дали слово, я постарался убедить собравшихся, что скорейший переход к рыночной экономике не принесет изобилия, наоборот, уровень жизни упадет, «и мы будет жить, как в Буркина-Фасо, ребята». Но тогда мало кто хотел слушать рассказы об ужасах капитализма. Кудрявый парень со мной спорил, но корректно, а не так, как было принято спорить с коммунистами – с иронической улыбочкой, прибегая к модным штампам. Мы познакомились с этим парнем. Это был Даниил Коцюбинский. Мы стали друзьями.

Ничего особенно интересного в тот период мы не делали, ничего нового: регулярные распространения газеты и листовок у проходных заводов и ВУЗах. Но наши листовки стали более конкретными. Так, в листовке для рабочих Кировского завода я по пунктам разобрал, кому выгодно акционирование предприятий:

«1. Партийные функционеры, которые, будучи привилегированной кастой, с помощью теневых манипуляций награбили огромные состояния. Вложив деньги в акции, они легализуют свое воровство и станут классом необуржуазии;

2. Государственные учреждения, которые ничего не сделали и не сделают для рабочих, которые не могут вывести страну из кризиса, но готовы получать барыши.

3. Дельцы теневой экономики, а попросту – респектабельные уголовники, которые, разворовывая общенародное достояние, смыкаются с администрацией заводов и фабрик. Акции принесут им легальный доход;

4. Мелкобуржуазные элементы, спекулянты, лавочники, которые наживаются на наших с вами трудностях. Акции – наиболее надежный для них способ вложить свои капиталы.

5. Иностранный капитал, которому ваш труд обойдется дешевле, чем труд западных рабочих, который хочет поставить нашу страну в экономическую зависимость.

Словом, владельцами акций сможет стать вся коррумпированная сволочь и ее иностранные покровители. Именно они будут иметь контрольный пакет акций и контроль над прибылью».

Чтобы развеять иллюзии рабочих, что акции обогатят их, я сообщил им, что «даже в такой богатой капиталистической стране, как Франция, одна акция на крупнейшем автозаводе «Рено» приносит рабочему в год 10 франков – стоимость одной пачки сигарет или чашки кофе».

Мы пытались показать рабочим и студентам то, как они могли бы действовать уже сейчас, чтобы переломить ситуацию в стране в свою пользу. Рабочим мы предлагали:

«Разгоните продажные холуйские СТК. Выберите из своих товарищей Рабочие комитеты, которые будут контролировать производство, работу администрации и распределение прибыли, а также в интересах производства сноситься с другими предприятиями, фабриками и заводами;

Для освобожденных работников комитетов, а также для администрации, включая директора, установите зарплату не выше среднего заработка рабочего;

Добивайтесь национализации иностранных денежных вкладов бюрократии;

Выгоните с завода комитеты КПСС;

Для борьбы с экономическим саботажем бюрократии сформируйте отряды рабочей милиции» (из листовки рабочим Кировского завода, мы ее распространяли 27 марта 1991 года).

Разве это – утопическая программа? Нет, конечно. Но для того чтобы ее реализовать, нужна была решимость рабочего класса, ее-то и не было – решимости, боевитости. А было – «Не надо нас агитировать!»

В те дни на нас вышли активисты Независимого студенческого комитета Технологического института. Большой успех для нас! Мы предложили студентам-технологам «выбрать из своих товарищей» студенческие комитеты факультетов, «которые возьмут под контроль учебный процесс и распределение фондов», и студенческие комитеты, «которые возьмут на себя контроль над администрацией общежитий и распределением жилых комнат», а также «выгнать комитеты КПСС и ВЛКСМ, а все их имущество передать студенческим коллективам». Листовки с этой программой мы раздали в Техноложке 2 апреля. Раздавали прямо в вестибюле института. И никто нас не прогонял, такое было время – демократия.

Тогда в Техноложке преподавала Нина Андреева, которая, как известно, не могла поступиться принципами. Именно благодаря ее выступлению в «Советской России» в массовом сознании сформировался негативный образ коммуниста - ретрограда, консерватора и оголтелого сталиниста, - который отпугивал от коммунизма обывателя, ждущего перемен. Я лично вручил Нине Андреевой нашу листовку, когда она вошла в институт. Она пробежала текст глазами и сказала: «Правильно! Давно пора молодежи активизироваться». Ребята из студенческого комитета Техноложки рассказывали нам потом, что Нина Андреева хвалила нашу листовку перед студентами, только вот не знаю, сыграло это нам на пользу или нет.

С Ниной Андреевой я познакомился осенью 1998 года: я работал в «Московском комсомольце», и меня попросили взять у нее интервью. Я позвонил ей, она пригласили меня к себе домой. Вначале она говорила со мной, как строгий директор школы с проштрафившимся учеником. Но я сумел расположить ее, и она растаяла, рассказала мне, как познакомилась с будущим мужем, как стала ученым-химиком, как общалась со студентами …

- У меня со студентами были достаточно демократические, нетрадиционные взаимоотношения, - рассказывала Нина Андреева. - Я не смотрела на студента как на своего подчиненного. Мы были равных. Разница между мной, преподавателем, и ими, студентами, была лишь в том, что я должна была по максимуму дать им не только знания своего предмета, я преподавала физическую химию, но и подготовить их к жизни. Я преподавала с 1972-го по 1991 год. Владимир Иванович (муж Нины Андреевой) тоже много работал со студентами по линии организации работы в студенческих общежитиях, организации досуга и т.д. Мы много внимания уделяли своим студентам. Как это проходило? Он был куратором группы, и я была куратором группы. Я была лучшим куратором института. Но в силу того, что у меня были довольно сложные взаимоотношения с руководством института и парткомом, меня не жаловали, и никаких регалий я не получила. Записывали лишь благодарности местного факультетского уровня. Практически каждое воскресенье в Петергофе находилась одна из студенческих групп. Либо Владимира Ивановича, либо моя. Мы здесь очень много гуляли. По паркам. Зимой можно было кататься с горки на дощечке, и вот приезжала молодежная компашка, человек 30-40, и мы вместе скатались с горы. И Владимир Иванович тоже любил кататься. Весной, осенью мы любили ходить в парки, которые расположены за железной дорогой. Прекраснейшие луговые парки! О них мало кто знает. (Те, кто живет в Ленинграде, ходят в официальные парки.) Здесь уникальнейшая система водосбора. Огромное количество прудов. Отсюда осуществляется подача воды на фонтаны. Планировка сделана лучшими мастерами паркового искусства XVIII-XIX веков. Гуляя, мы обсуждали абсолютно все, не было тем, закрытых для критики. Полное доверие, полная раскрепощенность, и взаимоуважение.