Читать онлайн «В дальних водах и странах. т. 2». Страница 7

Но что более всего поражает нового человека в японском городе, так это замечательная тишина при многолюдном и бойком движении на улицах. Тут все движение исключительно пешеходное, даже дженерикши попадаются редко; вы не слышите ни грохота колес, ни стука подков о мостовую, ни вообще тех звуков, к которым так привыкло ваше ухо в городах европейских. Случается, проводят по улице караван вьючных лошадей, нагруженных рисом или товарными тюками, но и тогда не раздается их топот, потому что в Японии вместо подков надеваются на копыта мягкие соломенные башмаки. Изредка раздается только мерный сухой стук деревянных калош (сокки или гета) какой-нибудь торопливо пробирающейся горожанки; но так как громадное большинство обывателей ходит в сухую летнюю погоду в соломенных зори, то на улицах, где даже не раздается особенно громкого говора, слышен только какой-то легкий шелест и мягкий гомон, словно в пчелином улье, и это на первый раз производит с непривычки очень странное впечатление: все как будто не достает вам чего-то.

Затем еще замечательная черта: вы положительно не встречаете угрюмых, недовольных или уныло озабоченных лиц, без которых в Европе не найдется ни одной улицы. Здесь, напротив, в каждой туземной физиономии прежде всего бросается в глаза добродушно веселая улыбка внутреннего душевного мира, как будто все эти люди вполне довольны собою, своим положением и всем окружающим. При этом везде отменная вежливость и радушие. Встречаются, например, два знакомые между собою японца. Они тотчас же останавливаются и делают друг другу продолжительный и низкий поклон, который производится не иначе, как по известным этикетным правилам. Так, прежде чем поклониться, они слегка сгибают коленки, как бы полуприседая, и упираются в них ладонями, а затем уже, быстро втянув в себя струю воздуха, от чего получается короткий, как бы испуганный или удивленный присвист в виде звука "ихх!" начинают низко сгибать свои спины и головы. При этом, конечно, оба бормочут друг другу какие-то приветственные любезности, затем приподнимаются и тотчас же снова приседают в той же позе почтительного согбения, и так иногда проделывается это до трех раз и более, смотря по старшинству или значительности которого либо из них, причем младший или низший искоса, но зорко наблюдает, чтобы не подняться раньше старшего. Встретив такую курьезную сцену в первый раз, вы, может быть, не воздержитесь от невольной улыбке и помыслите: сколько, однако, времени тратят эти добряки на выражение своих приветственных церемоний! Но подумайте, не дает ли вам эта самая сцена весьма наглядное понятие о том, насколько развиты в японском обществе чувство взаимного уважения и вместе с тем патриархальная почтительность к старшим по возрасту ли, по положению или по личным заслугам на каком бы то ни было частном поприще? Самая общепринятость подобных форм вежливости, еще с незапамятных времен вошедшая как бы в плоть и кровь этого народа, есть один из важных устоев его прочно сложившейся общежительности и несомненно является чертою высокой, хотя и своеобразной цивилизации. Знакомые женщины при встрече между собою проделывают ту же церемонию, но — сколько я заметил — ограничиваются одним или много двумя поклонами.

Чрезвычайно странное впечатление производит также смешение принадлежностей европейского и местного костюма на туземцах. Национальный японский костюм состоит из киромоно или киримон — нечто вроде халата с широкими, как у рясы, рукавами, который бывает двух видов: верхний и нижний; у последнего рукава значительно уже и полы спускаются по щиколотку, а у первого падают немного ниже, чем по колено; женский же киримон нередко делается и длиннее, чем по щиколотку, образуя шлейф, подбитый для пышности ватой, и кроится он гораздо шире и полнее мужского. Сорочек ни тот, ни другой пол не носит, но их заменяет еще один, исподний, киримон из каких-нибудь легких тканей; у женщин он обыкновенно бывает из шелкового крепа светлых колеров вроде белого, бледно-голубого или светло-лилового, а более всего пунцовый; у мужчин же либо белый, либо светло-голубой с синими мушками. Верхний киримон, без которого неприлично показываться на улице, шьется обыкновенно из плотной бумажной материи темных цветов с сероватыми оттенками, преимущественно же бывают они серо-синие, благодаря чему вид уличной толпы в массе имеет в Японии всегда серовато-синюю окраску. Шелковые материи употребляются только на парадные киримоны, которые, однако же, никогда не изменяют скромному характеру темных цветов вроде сепии, индиго, темно-стального, табачно-зеленого и тому подобных, а совершенно черные считаются у мужчин даже наиболее соответствующими требованиям строгого изящества и вкуса, или тому, что у французов называется "комильфо" или "высший шик". Яркоцветные одежды носят только дети, преимущественно девочки, и очень молодые девушки до пятнадцатилетнего возраста; с выходом же замуж они тотчас облекаются в темное. Подпоясывается киримон у женщин широким длинным поясом, оби, из какой-нибудь узорчатой, толстой шелковой материи, где могут сочетаться как темные, так и светлые, даже яркие краски, хотя для повседневной носки предпочитаются все-таки темные. Эти оби нередко представляют собою чисто художественные произведения, когда по ним бывают затканы или вышиты разноцветными шелками и золотом изображения птиц, цветов, вееров, драконов и тому подобное. Существуют даже особые ткацкие фабрики, специально занятые изготовлением одних оби, от самых простых до самых роскошных, ценимых в двести и более иен, что для японских цен чуть не баснословная дороговизна. Оби вместе с пышною прической составляют главный предмет щегольства японских дам, которые носят этот пояс очень кокетливо, завязывая его сбоку или сзади пышным бантом, напоминающим бабочку с распущенными крыльями.

Мужчины, кроме исподнего киримона, носят еще узкие, в обтяжку, панталоны, а простолюдины нередко довольствуются одной коротенькой синей распашонкой, у которой на спине и по нагрудным бортам отложного широкого воротника иногда бывают вытканы белою нитью по два с каждой стороны какие-то красивые литерные знаки, а на полах — белые поперечные полосы вроде басонных петлиц. Нижний мужской киримон подпоясывается иногда узким вроде шарфа матерчатым поясом, иногда же красиво плетенным шелковым шнуром, а верхний обыкновенно носится на тесемчатых завязках. Кроме того, фундаши, длинный набедренный пояс, как уже сказано, составляет первое основание каждой мужской одежды. Обувь, как мужская, так и женская состоит из сине— или бело-бумажных сшивных носков с отдельным большим пальцем, что придает ногам вид копытцев фантастического гнома; но такая кройка носка необходима, потому что в промежность большого пальца продевается мягкий шнур, поддерживающий на ступне соломенную или деревянную подошву, которая бывает двух видов: сокки и гета.

Женщины и дети остаются безусловно верны как своему национальному костюму, так и национальным прическам; но у мужчин, особенно у молодых, нередко встречается смешение японских принадлежностей с европейскими, и, не могу сказать, чтобы было особенно красиво, когда на каком-нибудь одном субъекте надеты киримоны и английская пробковая каска (а то еще цилиндр или вульгарный "котелок"), а на другом — жакет с крахмальною сорочкой и японские панталоны. То же самое и относительно обуви: сокки при европейских штанах и американские ботинки при голых икрах. Что до мужских куафюр, то традиционную национальную прическу, требующую продольного пробрития темени и укладки на нем крендельком проклеенной и стянутой в жгут косицы (менго), хотя еще и сохраняют, но уже очень немногие, преимущественно старики и простолюдины, среднее же сословие и чиновники носят волосы поевропейски и даже запускают не только усы, но и бороды. Для чиновников ношение европейского костюма на службе и на улице сделано даже обязательным.

У всех японцев черные, блестящие и густые, но совершенно прямые волосы, что для бороды на европейский глаз выходит не совсем красиво. Женщины всех сословий придают красоте своих волос очень большое значение и занимаются их уборкой самым тщательным образом, сообщая прическам эластическую упругость и необыкновенный блеск и лоск при помощи какой-то клейкой помады-фиксатуара. А самих причесок насчитывается что-то чуть не пятидесяти родов, из коих каждый имеет свое особое значение, и некоторые составляют даже принадлежность только придворных особ и дам благородного сословия; другие же, как например, куафюра с большими черепаховыми шпильками, являются исключительным отличием куртизанок японского полусвета со всеми его нисходящими градациями.

Веер составляет необходимую принадлежность как мужчин, так и женщин и даже детей всех общественных классов и положений. Во многих случаях он заменяет и зонтик, и шляпу; но большинство выходит на улицу всегда с большим зонтом из промасленной бумаги, который очень хорошо предохраняет и от дождя, и от жгучего солнца; щеголихи же употребляют парасоли значительно меньших размеров из проклеенной шелковой материи, по которой разрисованы акварелью цветы и даже целые ландшафты и сцены из японской жизни. Есть еще небольшие бумажные зонтики, раскрашенные очень ярко и пестро, но носят их исключительно дети.