Читать онлайн «Тайны английской разведки (1939–1945)». Страница 61

В Дублине сложилось исключительное положение: ирландцы хотели бы иметь у себя советником старшего офицера английских ВМС, но по политическим соображениям это было бы неблагоразумно. Роль такого советника выполнил английский военно-морской атташе. Во время войны власти Дублина без нажима со стороны Лондона создавали определенные трудности для работы германской миссии.

В военное время условия коренным образом изменились. Нейтральные страны привлекали шпионов, как крошки хлеба голубей, и нейтральные правительства поэтому стали намного внимательнее относиться к вопросам безопасности. Они находились под воздействием участвующих в войне сторон, которые требовали подавлять разведку и препятствовать деятельности другой стороны. (Вряд ли нужно говорить, что Германия в течение первых трех лет войны часто действовала более настойчиво по сравнению с нами, несмотря даже на то, что английская блокада являлась могучим оружием против индустриализированной страны.) В то же время в каждой из нейтральных стран имелись высокопоставленные лица, которые питали сильные симпатии к той или другой стороне. В Стокгольме чувство сострадания к норвежцам и датчанам, находившимся под гнетом фашистской оккупации, боролось с традиционным германским влиянием на военные, разведывательные и чиновничьи круги и с неослабевающим страхом по поводу того, что в конечном счете предпримет Россия. Как только появилась уверенность в том, что Англия и ее союзники в конечном счете победят, все симпатии, несмотря на строгий официальный нейтралитет, перешли на нашу сторону, к большой радости представителя начальника разведывательного управления ВМС в Стокгольме капитана 1 ранга Дэнхэма. Стокгольм стал наиболее важным источником информации для морской разведки.

В Мадриде дела обстояли по-другому. Перед войной и даже в период гражданской войны, несмотря на проведение морских операций и на эксперименты в области современных боевых действий, работой военно-морского атташе пренебрегали. Атташе руководил своим аппаратом из Парижа, и его визиты в Испанию были нерегулярны, вследствие чего аппарат работал плохо.

В августе 1939 года помощником военно-морского атташе в Испанию назначили капитана 3 ранга Алана Хиллгарта, и в течение короткого времени он подчинялся военно-морскому атташе в Лиссабоне, что раздражало испанское правительство даже больше, чем положение, при котором Мадрид считался аванпостом Парижа. Контакты необходимо было налаживать с самого начала, в то время как развитие отношений Испании к всепобеждающим нацистам было крайне важным для Англии. Ничто не смогло бы яснее иллюстрировать опасность пренебрежения контактами в мирное время. Хиллгарт охарактеризовал это так: «Там, где не было предшественника, не могло быть и позиции, опираясь на которую можно было бы начать работу». Он наверстал упущенное только тем, что сам устанавливал контакты с представителем испанского флота во время гражданской войны в Палме.

В Анкаре военно-морское представительство было сложным, но работало хорошо. Многолетняя надежда Англии на то, что Турция вступит в войну против стран оси, способствовала посылке туда военно-морской миссии с задачей разработать, насколько это было возможно при правительстве, строго придерживающемся нейтральных позиций, план будущего взаимодействия ВМС обеих стран.

Поэтому глава миссии адмирал Говард Келли находился в Анкаре с 1940 по 1944 год в качестве личного представителя командующего Средиземноморским флотом. Он не имел дипломатического статуса, что очень беспокоило английское посольство, но турки относились к нему, как к почетному гостю. Будучи в очень дружественных отношениях с маршалом Чакмаком, он часто добывал секретную информацию, которую не мог получить военно-морской атташе. Ясно, что при положении, когда адмирал имел доступ к делам военно-морского атташе, а последний о деятельности адмирала знал мало, взаимодействия между ними ожидать было трудно. Поэтому всегда существовала опасность, что совет, данный военно-морским атташе послу или начальнику разведывательного управления, мог отличаться от совета, данного адмиралом Келли, и это, несомненно, затрудняло работу офицеров разведки в Лондоне. Однако первому морскому лорду и адмиралу Каннингхэму нравилось такое положение, потому что оно давало возможность поддерживать личные связи на высоком уровне, и поэтому все оставалось без изменений.

Можно представить, в какой мере английское министерство иностранных дел опасалось поставить под угрозу Швецию или Испанию или любую другую нейтральную страну такой деятельностью в этих странах, против которой могли бы возражать страны оси. Риск был тройным. В худшем случае немецкие фашисты могли бы использовать деятельность управления специальных операций в качестве предлога для вторжения в Испанию (план вторжения немцев в Испанию существовал с 1940 года по 1943 год). Менее опасным, но достаточно серьезным было бы прекращение действия коммерческих и разведывательных соглашений со страной в ответ на подрывную или незаконную операцию. Кроме того, атташе или другой работник посольства мог быть объявлен персоной нон грата и, следовательно, терял личные связи, специальные знания, накопленный опыт.

Правительственные департаменты в Лондоне опасались не только этого. Если военно-морской атташе подозревался в сборе информации в самом правительстве или в службе разведки и безопасности, за ним, а может быть, и за всем персоналом посольства могла быть установлена слежка. Справедливости ради следует сказать, что некоторые английские послы имели достаточно крепкие нервы, чтобы не волноваться из-за этого, другие же относились с подозрением (как многие относятся и сейчас) ко всякой тайной деятельности, которая могла наложить темное пятно на деятельность посольства.

Военно-морские атташе иногда с ужасом обнаруживали, что некоторые английские дипломатические работники не имели подготовки по соблюдению мер конспирации или не понимали разницы между требованиями, предъявляемыми к ним в военное и в мирное время. Военно-морской атташе в Вашингтоне вынужден был пожаловаться на то, что сведения, переданные им одному секретарю посольства, без нужды были сообщены последним младшему сотруднику, который часто проводил время за пределами посольства.

Помощник военно-морского атташе в Стамбуле докладывал в Лондон:

«Ненадежность многочисленного персонала (старшего и младшего), прикомандированного к посольствам… отсутствие дисциплины даже среди профессиональных дипломатов является источником опасности. Кроме того, длительная разлука с семьей приводит сотрудников к такому состоянию, которым противник в Турции не упускает возможности пользоваться».

Очень необычным в этом отношении (возможно, потому, что он не был профессиональным дипломатом) был Самюэль Хор в Мадриде. Он понимал всю важность разведывательной деятельности своей дипломатической миссии и очень разумно поступил, поручив военно-морскому атташе следить за соблюдением мер конспирации в посольстве. Он действовал по принципу: «Я не хочу быть в курсе всех этих дел, с тем, чтобы в случае каких-либо неприятностей заявить, что я ничего не знаю об этом. Но я полагаю, что мои сотрудники будут осмотрительными, делая все, что они могут, чтобы выиграть войну».

Капитан 1 ранга Хиллгарт в заметках, которые он написал после войны для разведывательного управления ВМС, рекомендовал военно-морским атташе обращать особое внимание на сбор коммерческой информации и на поддержание связи с коммерческими сотрудниками посольства:

«Он лишь в редких случаях столкнется с трудностями из-за подозрительности и, наоборот, встретит готовность к сотрудничеству, из которого сможет извлечь большую пользу. Экономические и торговые дела непосредственно связаны с флотом и морем… Военно-морского атташе и сотрудников торгового представительства интересуют не только военные корабли, доки и снабжение ВМС, но и верфи (военно-морские и коммерческие), заводы, изготовляющие вооружение и обрабатывающие сталь, источники сырья, морские коммуникации, портовое оборудование и сотни других объектов».

Общим для всех трех ключевых нейтральных столиц Европы была готовность занимающих важное положение в разведывательном отношении, симпатизирующих Англии гражданских людей поставить полезную, а иногда и важную информацию. Сотрудники различных фирм в Норвегии, занимавшиеся морскими перевозками, а позже владельцы судов и капитаны в Швеции, посещавшие оккупированные Данию и Норвегию, а также Германию, были примерами такого рода людей. Через этих же людей осуществляли передачу и получение информации из оккупированной Польши и Прибалтийских государств. Помощник военно-морского атташе в Стамбуле считал, например, что сведения, полученные от гражданских лиц, были ценнее сведений, добываемых платными агентами. В Соединенных Штатах неофициальным контактам в то время как, впрочем, и сейчас, придавалось большое значение.