Читать онлайн «Тайны английской разведки (1939–1945)». Страница 10

Такое соединение прошлого и будущего приняло почти романтическую окраску, когда в начале войны начальник управления разведки ВМС перебрался в квартиру дома № 36 на улице Керзона, принадлежащего адмиралу Холлу. Считалось, что там он будет в значительно большей безопасности от начавшегося немецкого «блица», чем в квартире верхнего этажа в доме на улице Букингэйм-Гейт. «Хотя, — писал Годфри, — во вновь отстроенной цитадели мне предоставили койку шириной два с половиной фута, защищенную десятифутовым слоем цемента, заснуть в душной, пропитанной запахом непрерывно работающих кондиционеров атмосфере было нелегко». Имелись и другие причины, по которым Годфри предпочел квартиру на улице Керзона: пятнадцатиминутная прогулка через Грин-парк при следовании на службу и обратно, прямая телефонная связь и очаровательная Далей Райт — непревзойденная экономка и приготовительница отменных блюд, что играло не последнюю роль, ибо Годфри не относился к категории любителей клубов. Во всем здесь чувствовался «морской» порядок, как на «Рипалсе». Одна из примечательных черт Годфри заключалась в том, что он во всем был приверженцем стиля: любил хороший стол, культивировал неслужебную компанию, переходил к обсуждению трудных проблем только после десерта и был в такой же мере сердечным, великодушным и терпеливым человеком, в какой мог быть безучастным, раздражительным и требовательным командиром. Эти качества не могли не оказаться полезными на посту, который помимо других светских обязанностей требовал ношения визитки и цилиндра при посещении официальных дипломатических приемов.

Ничто не было бы так далеко от истины, чем предположение, что новый начальник управления разведки ВМС приступил к исполнению новых для него обязанностей, четко представляя себе, что и как он должен делать. Как раз наоборот, еще по службе в плановом управлении Годфри сознавал те трудности, с которыми ему придется столкнуться, пока не начнется война: государственное казначейство внимательно следило за расходованием каждого пенса; гражданские власти отказывались понять необходимость перемен или расширения служебных помещений; второй морской лорд решительно «придерживал» лучших офицеров для назначения на корабельные должности. Все это увенчивалось отсутствием четкости и решительности в политическом руководстве. Общая атмосфера в адмиралтействе все еще была лишь немногим лучше той, которую Годфри характеризовал в 1934 году, будучи заместителем начальника планового управления:

«Я сознавал определенную недостаточность в разработке планов, и мы пытались сделать все возможное для исправления положения путем создания условий, в которых мы смогли бы воспользоваться своей изобретательностью в будущем. Однако все эти импровизации оказывались неувязанными с политикой и общественным мнением в стране или с соответствующими персонами в кабинетах и премьер-министрами… Таким образом, мы, ведающие планированием, работали в весьма странной атмосфере, в которой прошлое, настоящее и будущее, факты, выводы и благожелательное мышление смешивались в одну кучу и сознание ясной цели затуманивалось.

К тому же наши премьер-министры были слишком миролюбивыми — пацифистами или пассивистами — и не могли даже думать о войне или об угрозе войны».

Тем не менее оглядываясь на эти заполненные разнообразными людьми и насыщенные событиями прошлые годы, Годфри чувствовал, что приступает к созданию чего-то нового, закладывает какой-то фундамент, и это чувство воодушевляло его. Увидеть и понять первостепенные нужды и недостатки; разработать планы и пути их удовлетворения и устранения; получить от своих высокообразованных помощников документ с четким изложением той или иной проблемы и обоснованной аргументацией необходимости ее решения; «протолкнуть» этот документ и проблему через упрямые гражданские инстанции и главный морской штаб; подобрать толковых руководителей для вновь задуманных дел, а потом, предоставив им свободу действий и возможность проявлять инициативу, потребовать доведения дела до победного конца — все это придавало Годфри энергию и мобилизовывало его.

Чтобы увидеть и оценить перспективы мира и войны перед вступлением в командование линейным крейсером «Рипалс» в 1936 году, Годфри провел три месяца в Германии и странах Восточной Европы, где встречался и говорил с самыми различными людьми, большей частью антифашистами или выдававшими себя за таковых. Он вынес из этой поездки два основных впечатления: одно — в Германии существуют люди с шорами на глазах, испытывающие страх, жалующиеся и недовольные, и другое — там есть люди, разделяющие убеждения в общности своих интересов с Великобританией, если Великобритания сделает то, что считают необходимым нацисты. «Те, с кем я встречался, — писал Годфри, — проявляли живейшую готовность говорить о политике Германии, но совсем не интересовались взглядами и мнением других народов и не имели никакого представления о влиянии нацизма за границей». А капитан 1 ранга Денш, начальник штаба командующего военно-морскими силами Германии адмирала Редера, заявил следующее: он «убежден, что Германия действительно стремится создать самую крупную армию в Европе, а Англия пусть имеет крупнейший военно-морской флот и что две эти страны будут править миром».

Предстояло доказать на практике, что разведывательное управление ВМС в современной войне должно будет существенно отличаться от того, каким оно было в предыдущей войне. 5-й и 6-й отделы, только еще зарождавшиеся в 1914 году, к 1939 году превратились в обладающие большим опытом независимые организации, управляемые гражданскими властями. Управление специальных операций предстояло еще создать, но в 1939 году в умах людей, сидящих в Уайтхолле, уже формировалась идея — агентурно-диверсионную деятельность нельзя отдавать под контроль военного министерства или одного из видов вооруженных сил. Это означало, что свобода независимых действий разведывательного управления ВМС, в отличие от времен Холла, значительно ограничивалась. А между тем Холл в свое время не считал в каком-либо отношении неправильными такие акции, как переговоры о мире с Турцией, или организация захвата сэра Роджера Кейсмента. Точно так же если сравнить организацию операции «Минсмит»- (см. стр. 45–46) в 1942 году с операцией по введению противника в заблуждение, результаты которой, как говорят, создали предпосылки для боя у Фолклендских островов в 1915 году, то разница сразу же станет очевидной: последняя зародилась, разрабатывалась и осуществлялась только адмиралтейством, IB то время как первая планировалась и организовывалась группой, представляющей, по существу, все разведывательные ведомства Уайтхолла, хотя инициатива и в этом случае исходила от адмиралтейства.

Впрочем, ничто из этого не было очевидным в 1939 году, и Годфри, когда он принимал управление в феврале того же года, был чрезвычайно доволен тем, что в известной мере его деятельность будет направляться знаменитым предшественником — адмиралом Холлом. Вот что писал об этом сам Годфри:

«Ни перед кем другим я не нахожусь в таком долгу, как перед Реджинальдом Холлом, начальником разведывательного управления ВМС во время первой мировой войны. Он посетил меня 27 марта 1939 года и очень скромно предложил совершенно свободный доступ к своим обширным знаниям и суждениям в этой новой для меня области деятельности — разведке, о которой я имел в то время очень посредственное представление. Он понял, что мне необходимы связи, и сделал так, что вскоре я имел их в предостаточном количестве. Он устроил мне встречу с сэром Монтегью Норманом, с председателем банка Хэмбро и с двумя Ротшильдами, и все они тем или иным путем оказывали мне важную и плодотворную помощь и поддержку, особенно в вопросах подбора людей на должности по штату военного времени. Именно к таким людям обращался в свое время Холл за секретными фондами в тех случаях, когда намеревался проводить операции, о которых, по его мнению, Уайтхолл не должен был знать слишком много».

Для офицера разведки любого ранга и важности, мужчины или женщины, особые источники являются заботливо выращиваемой и ревностно охраняемой собственностью. Так же как ипохондрик хвастливо говорит «мой доктор» или как сутяжный человек хвастливо заявляет «мой адвокат», так и военный, военно-морской или военно-воздушный специалист разведки может гордо и таинственно говорить «мой источник». Однако фактически чаще всего бывает так, что некоторые из его самых лучших источников оказываются принадлежащими разведке вовсе не того вида вооруженных сил, к которому относится данный специалист. Агенты, работавшие в период между 1939–1945 годами, оказались в конечном итоге под контролем самостоятельных управлений, подотчетных министерству иностранных дел и союзных правительств, и никогда не принадлежали разведывательным управлениям ВМС или армии, а воздушная фоторазведка портов и баз оккупированной Европы в интересах ВМС Великобритании лишь временно находилась под контролем министерства ВВС. Допрос военнопленных, независимо от того, кем они являлись до пленения — членами экипажей немецких подводных лодок или самолетов, проводился на межведомственной основе, но охрана, питание и размещение были возложены на военное министерство. Тем не менее географический отдел разведывательного управления ВМС, обеспечивший информацией флот, проявлял к имевшимся у него источникам чуть ли не отеческую заботу, иногда даже с известным чувством ревности. Офицерам этого отдела хотелось верить, если не доказывалось обратное, что так или иначе, но их специфическая информация превосходит информацию любых других отделов.