Читать онлайн «100 великих афер». Страница 6

В 1762 году английский священник доктор Уорнер в своем памфлете перечислял ряд серьезных ошибок, допущенных Макферсоном. Вождь или король, воспетый в эпосе под именем Фингала, был на самом деле Финн, ирландский герой. Уорнер заметил, что Макферсон, изменив имена действующих лиц и названия мест до неузнаваемости, внес в ирландскую историю полную неразбериху.

В 1766 году Чарлз О’Коннор в своих «Рассуждениях об истории Ирландии» отметил и то, что Макферсон не силен в географии: Мойлена оказалась в Ольстере вместо графства Кингс, а Тара (Темора) в Ольстере вместо Мита. На континенте критики начали сопоставлять отрывки из «Фингала» с отрывками из произведений Мильтона, Исайи и других авторов.

От Макферсона постоянно требовали оригиналы, с которых он делал переводы своих поэм; многие предлагали, чтобы он собрал все рукописи воедино, дабы их изучили специалисты, выяснили их подлинность и раз и навсегда покончили с разногласиями. Однако Макферсон хранил упорное молчание.

Один из самых рьяных критиков мистификатора доктор Сэмюэл Джонсон писал: «Макферсон выискивал имена, истории, фразы, более того, обрывки старых песен и сплел из всего этого свои собственные сочинения, и теперь всю эту мешанину он всему свету выдает за переводы древних поэм… Ни издатель, ни автор так и не смогли предъявить подлинник, да и никому другому это не удастся…».

Возмущенный Макферсон отправился к Бекету, своему издателю, и тот поместил в газетах следующее объявление: «Настоящим я удостоверяю, что оригиналы “Фингала” и других поэм Оссиана в 1762 году были на несколько месяцев выставлены в моей лавке на обозрение любопытствующим. Публика получила возможность ознакомиться с ними; более того: предложения опубликовать оригиналы поэм Оссиана были доведены до сведения читателей по всему Королевству, в газетах были помещены соответствующие объявления. Желающих, однако, оказалось немного, и я, убедившись, что для издания стихов достаточно средств собрать не удастся, вернул рукописи владельцу, в чьих руках они находятся и по сей день. Томас Бекет, Адельфи».

Макферсон послал официальный вызов Джонсону, на который тот охотно ответил, заявив, что противник его негодяй, шарлатан и мистификатор. После этого Джонсон купил массивную дубовую трость с набалдашником; палка была необходима ему для защиты: пусть только вздумают на него напасть. Ссора Джонсона с Макферсоном мгновенно была подхвачена газетами и журналами, поддерживающими ту сторону, в правоту которой они верили.

В начале 1770 годов Макферсон опубликовал ряд трудов по истории Англии, за три месяца перевел «Илиаду». От имени суда он осуществлял надзор за газетами, получая 600 фунтов в год. Макферсон был неплохо обеспечен, что позволило ему переехать в дом в Вестминстере, но при желании он мог удалиться в собственную виллу на Патни Коммон.

Макферсон по-прежнему утверждал, что поэмы Оссиана подлинны. Правда, он оказался перед дилеммой. Красотой и совершенством поэм, приписываемых Оссиану, восторгалась вся Европа – и было уже почти доказано, что это мистификация и автор ее сам Макферсон. Признай он поэмы своими, он встал бы в один ряд с лучшими поэтами современности, ведь автора поэм уже причислили к гениям. И все же он не мог признать их мистификациями и пожать лавры сочинителя, поскольку в этом случае его противники немедленно отпраздновали бы победу, а его главный враг доктор Джонсон просто светился бы от счастья. И Макферсон отделывался намеками: «Скажу без всякого тщеславия: по-моему, я способен писать сносные стихи, и уверяю моих противников, что не стал бы переводить то, чему не смог бы подражать». Мистификатор не раз умудрялся петь себе дифирамбы в анонимных письмах в газеты, подписанных псевдонимами, такими, например, как «Беспристрастный».

В 1785 году Босуэлл отметил, что интерес к спору иссяк. Сам Макферсон во время американской войны за независимость поступил на службу к лорду Порту и сочинял пропагандистские статьи. После этого Джеймс занял выгодную должность лондонского агента некоего набоба Аркотского. На новом посту он необыкновенно разбогател. В 1780 году Макферсон был избран членом парламента и сохранял за собой место в течение шестнадцати лет.

Последние годы жизни Макферсон провел на родине; он купил большой участок земли в Баденохе и построил дом на холме с видом на Спей. Джеймс вел праздную жизнь среди родных и близких. Умер Макферсон 17 февраля 1796 года в возрасте 59 лет. Согласно завещанию он был похоронен в Вестминстерском аббатстве.

Несмотря на утверждения и увещевания Босуэлла, яростные споры продолжались и после смерти Макферсона. Завершились они лишь в 1886–1887 годах, после появления в «Селтик мэгэзин» серии статей, написанных редактором журнала Александром Макбейном. По его мнению, историческая канва поэм убедительно показывает, что сочинитель их был совершенно несведущ в истории древних кельтов. Многие собственные имена – чистой воды выдумка, даже имя Фингал вызывает сомнения. Жизнь, описываемая в творениях Оссиана, полностью расходится со всем тем, что известно об обычаях и нравах кельтов. По книгам Макферсона разбросаны подлинные фрагменты из Оссиана, которые ему в самом деле удалось обнаружить, так что подделка не избежала прикосновения подлинника. Гэльские стихи, без сомнения, переведены с английского, а не наоборот, как того следовало ожидать.

После смерти Макферсона был обнаружен написанный его рукою английский вариант поэм, но никаких следов подлинника гэльской рукописи или гэльского варианта, записанного во время путешествия, найдено не было. Приверженцы Макферсона утверждали, что рукописи поэм утеряны или случайно погибли, когда он жил во Флориде…

В конце XVIII века Европа переживала очередное увлечение «автоматами» – так тогда называли механические устройства, копирующие некоторые действия людей и животных. Особенно широкую известность приобрел механический шахматист Фаркаша (Вольфганга) Кемпелена, венгерского изобретателя и механика, служившего при дворе австрийской императрицы Марии-Терезии. Кроме того, он построил чудесные фонтаны в парке Шенбрунн в Вене, составил проект грандиозного канала Дунай – Адриатическое море, изобрел паровой насос, пишущую машинку для слепых, говорящую куклу…

В 1769 году Кемпелен продемонстрировал механического шахматиста, облаченного в экзотический турецкий наряд. Автомат вызвал всеобщий восторг и изумление, так как побеждал даже сильных игроков. Шах королю «турок» объявлял троекратным кивком головы. Если противник грубо ошибался, «турок» немедленно прекращал игру и оставался без движения.

Кемпелен проехал с чудо-автоматом по нескольким городам, после чего размонтировал механического шахматиста. Однако после смерти Марии-Терезии ее сын и наследник, император Иосиф II, принимая в 1780 году в Вене великого князя Павла, сына Екатерины II, приказал вновь продемонстрировать чудо-автомат. Кемпелен быстро восстановил машину. При этом он не только усовершенствовал конструкцию, но и дополнил автомат говорящим приспособлением, подражающим звуку слова «шах»! Восхищенный Павел пригласил изобретателя в российскую столицу.

Механический шахматист

По дороге в Петербург механический шахматист сыграл несколько партий в Варшаве. Восторженная публика пыталась раскрыть секрет действия механизма. Чаще всего делались догадки о спрятанном внутри карлике, но они опровергались Кемпеленом; ходили также слухи, что механизмом управляет изобретатель на расстоянии. Все это подогревало интерес к механическому игроку.

Российской императрице, большой любительнице шахмат, не терпелось сразится с чудо-автоматом. В назначенный час двери распахнулись и в зал с поклоном вошел Кемпелен. Четверо слуг осторожно внесли его машину. «Турок» сидел, поджав ноги, перед ящиком размером 120 на 80 сантиметров, на котором лежала шахматная доска. Внутри помещалась сложная система колес и рычагов, а в выдвижном ящике – комплект шахматных фигур.

Перед началом сеанса Кемпелен раздел «турка», давая возможность зрителям убедиться, что это механическая кукла. Он открывал одну за другой дверцы ящика, показывая, что там только рычаги и колеса. Затем Кемпелен торжественно завел машину большим ключом, и та благодарно кивнула ему головой.

Придворные дамы ахнули от изумления. Кемпелен расставил на доске фигуры, нажал какую-то кнопку, и машина сделала первый ход: медленно деревянной рукой взяла пешку, переставила ее на две клетки вперед.

Говорить машина не умела, и поэтому ее действия комментировал Кемпелен. Партия развивалась довольно быстро, и уже после дюжины ходов с каждой стороны над Екатериной нависла угроза поражения.

Кемпелен не мог допустить позора императрицы. И вот он, как бы поправляя одежду «турка», коснулся его плеча. После этого кукла вдруг странно дернулась, заскрипела, взмахнула рукой и сбросила шахматные фигуры с доски на пол. «Ваше Величество, – с глубоким поклоном сказал изобретатель, – в виду мелкой поломки машины ваша партия не может быть доиграна».