Читать онлайн «Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)». Страница 34

В мае 1945 года на приеме командующих войсками Красной армии Сталин произнес тост: "Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза". Сталин назвал русский народ "руководящей силой" страны – в этом выступлении вождя была заложена программа будущих действий, которую подхватили и начали разрабатывать партийные идеологи.

Появилось определение: "Русский народ является старшим братом в семье советских народов". На втором месте в этой иерархии оказались украинцы, белорусы и прочие народы, объединенные в союзные республики. Затем шли народы автономных республик и автономных областей, а последнее место предназначалось малым национальным меньшинствам без означенной государственности, чью русификацию внедряли ускоренными темпами. Не случайно новый гимн страны, в годы войны заменивший "Интернационал", начинался со слов: "Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь…"

Распределение национальностей по различным категориям таило в себе скрытую опасность, ибо не всякий представитель того или иного народа соглашался быть "младшим братом"; сепаратистские устремления возрастали, и по окончании войны началась борьба с "буржуазными националистами" Украины, Армении, Узбекистана, Киргизии, Молдавии, Бурят-Монголии. Им поставили в вину идеализацию прошлого, излишние напоминания о расцвете своих народов в прежние времена, чрезмерное восхваление исторических героев и намеки на насильственное присоединение к России.

В Москву поступали сведения о пробуждении национального движения народов СССР, грозившего целостности огромного государства, о настроениях советских граждан и возрастающей аполитичности молодежи, которая не желала принимать на веру партийные лозунги. Иностранный наблюдатель отметил: "Советские люди, с которыми мы встречались, всячески старались отгородить свою личную жизнь от политики... Собственного мнения у них чаще всего не было… проблемы политические и идеологические их совершенно не интересовали".

Органы НКВД сообщали об анонимных записях, сделанных на избирательных бюллетенях во время первых послевоенных выборов: "Недалек тот час, когда наш народ стряхнет с себя вашу паутину, сомнет и развеет вас…" – "Человек у вас работает даром, в особенности наше жалкое крестьянство…" – "Народ терпит, но скоро терпение лопнет, и тогда берегитесь…"

С Украины докладывали: "Резкие антисоветские настроения высказывает также демобилизовавшийся из армии поэт-переводчик… Зисман Марк Давидович: "Советский Союз – это изолгавшаяся страна, страна мрака и ужаса. В СССР все находятся в рабстве, господствует крепостное право, людям нашим живется хуже, чем бывшим крепостным. Коммунистическая партия – это партия шкурников"…"

В Кремле понимали сложившуюся ситуацию и сделали соответствующие выводы. Сталин, по свидетельству его соратников, "особенно много занимался идеологическими вопросами и придавал им первостепенное значение" в послевоенные годы. Многие его указания не попадали в какие-либо документы; Сталин сообщал их в личной беседе или по телефону для немедленного исполнения, и сразу же вводился в действие пропагандистский аппарат для воздействия на население страны.

На страницах газет появились разоблачительные статьи против "идеологически вредных" произведений писателей, поэтов и критиков: "Под знаком разложения и упадка", "Искажение исторической правды", "Раболепие и безыдейность" и им подобные. В газете "Эйникайт" осудили еврейских поэтов и писателей Ш. Галкина, М. Пинчевского, А. Суцкевера и Э. Фининберга – за аполитичность, безыдейность и "буржуазный национализм".

Так началась идеологическая борьба против распространения либеральных настроений, чтобы подавить проявления инакомыслия в советском обществе, особенно среди интеллигенции, которая надеялась на новую, более свободную жизнь и смягчение диктаторского режима. "После войны все ждали каких-то перемен. Надеялись, что Сталин, убедившись в верности и преданности народа-победителя, прекратит репрессии, но этого не произошло…"

3 

Во время войны с Германией Советский Союз входил в состав антигитлеровской коалиции, получал вооружение и продовольствие из США, Англии, Канады, однако в стране начиналось неприметное – с оглядкой на союзников – насаждение антизападных настроений. В 1943 году газета "Литература и искусство" уже предостерегала граждан СССР от "рабского преклонения перед всем заграничным", что являлось отличительным признаком "людей без почвы, без родины, без племени".

В августе 1946 года ЦК партии принял постановление "О журналах "Звезда" и "Ленинград", раскритиковав произведения писателей, проникнутые "духом низкопоклонства по отношению ко всему иностранному". В Ленинграде собрали "партийный и писательский актив", перед которым выступил секретарь ЦК А. Жданов. "Докладчик подошел к трибуне… помолчал и стал говорить, – вспоминал очевидец. – Через несколько минут установилась невероятная тишина. Зал онемел и окаменел. Его всё более замораживало и за три часа он превратился в твердую белую глыбу. Доклад ошеломил. Люди расходились молча".

Жданов разгромил в своей речи "поэзию взбесившейся барыньки" А. Ахматовой, "мечущейся между будуаром и молельной", чьи произведения пропитаны "духом пессимизма и упадничества". "Не то монахиня, не то блудница, а вернее блудница и монахиня, у которой блуд перемешан с молитвой… Какое она имеет отношение к нам, советским людям?.. Что поучительного могут дать произведения Ахматовой нашей молодежи? Ничего, кроме вреда".

Жданов обвинил и писателя М. Зощенко – "бессовестного литературного хулигана", "пошляка и несоветского писателя", выворачивающего "наизнанку свою пошлую и низкую душонку", а его рассказ "Приключения обезьяны" назвал насмешкой и глумлением над советским человеком. "Только подонки литературы могут создавать подобные "произведения"… Пусть он перестраивается, а не хочет перестраиваться – пусть убирается из советской литературы".

Досталось и А. Хазину за пародийное стихотворение "Возвращение Онегина" – о приключениях Евгения Онегина на улицах современного Ленинграда.

"Дурной, порочный, гнилой замысел у этой клеветнической пародии!.. – заявил Жданов. – Как можно пускать хазиных на страницы ленинградских журналов?.." Доклад Жданова напечатали в газетах, выпустили отдельной брошюрой; зарубежные компартии опубликовали брошюру на разных языках, в Палестине она увидела свет в переводе на иврит.

"Литературная газета" разъяснила читателям: "Путь Зощенко был давно ясен… Отвратительное содержание и жалкая форма… Ахматова никогда не считалась крупной поэтессой, она всегда была поэтессой маленькой…" Их исключили из Союза писателей, лишили продовольственных карточек; они голодали и по ночам ожидали ареста; их книги изымали из магазинов и библиотек, запретили изучение в школах тех разделов учебника, где "дается неправильная характеристика Зощенко и Ахматовой".

А. Фадеев, председатель Союза писателей СССР: "Сколько ни перечитываешь постановление ЦК партии и доклад тов. Жданова о журналах "Звезда" и "Ленинград", – не перестаешь поражаться тому, насколько метко был нанесен удар аполитичности и безыдейности".

Ф. Раневская, актриса (из воспоминаний об А. Ахматовой):

"Примчалась к ней после "Постановления"… Она лежала с закрытыми глазами… Губы то синели, то белели. Внезапно лицо становилось багрово-красным и тут же белело. Я подумала о том, что ее "подготовили" к инфаркту. Их потом было три, в разное время…

Через много дней она вдруг сказала: "Зачем великой моей стране, изгнавшей Гитлера со всей его техникой, понадобилось пройти всеми танками по грудной клетке одной больной старухи?"…"

4 

В августе 1946 года вышло очередное постановление ЦК партии "О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению" – против "слабых и безыдейных" пьес советских драматургов и "низкопробной" драматургии Запада, "открыто проповедующей буржуазные взгляды и мораль". Так началось развернутое наступление на "преклонение и низкопоклонство перед буржуазной культурой… находящейся в состоянии маразма и растления", бичевание тех, кто "оглушен звоном доллара и глух к победному шествию социализма".

Газета "Эйникайт" не могла оставаться в стороне, и если прежде на ее страницах призывали к единению евреев всего мира для борьбы с фашизмом, то теперь заговорили иначе: "всеобъемлющее еврейское единство" хорошо лишь в том случае, если оно "основано на положительном отношении к Советскому Союзу".

Издевательства над Зощенко и Ахматовой, бичевание "безыдейных" пьес не были основной целью партийных руководителей. Начиналась "холодная война", "обострение международной напряженности", противостояние двух лагерей, а с ними и борьба идеологическая. Подавлялся любой намек на отступление от официальных установок; допускался единственно возможный, утвержденный в верхах образ мыслей, а потому всякий инакомыслящий становился "клеветником", "двурушником", "врагом народа".