Читать онлайн «Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательного совета США». Страница 18

Найденные, по предварительным оценкам, новые месторождения нефти на шельфе, возможно значительные, могут добавить дополнительную динамику в уже диверсифицированную экономику и упрочить быстрый экономический рост на пути, на который уже вступила Бразилия. Открытие нефти в бассейне Сантос, потенциалом в десятки миллионов баррелей, может сделать Бразилию после 2020 года одним из основных экспортеров нефти, когда эти месторождения начнут разрабатываться в полную силу. Оптимистические сценарии, которые предполагают легальный и регулируемый формат, привлекательный для иностранных инвестиций, прогнозируют увеличение доли нефтедобычи в размере 15 процентов от ВВП к 2025 году, но даже в этом случае нефть будет только дополнением к уже существующим источникам национального богатства.

«Открытие нефти в бассейне Сантос, потенциалом в десятки миллионов баррелей, может сделать Бразилию после 2020 года одним из основных экспортеров нефти…»

Прогресс в социальных вопросах, таких как снижение преступности и бедности, сможет, по всей вероятности, сыграть решающую роль в определении будущей роли Бразилии и ее лидерского статуса. Без успехов на пути достижения власти закона даже быстрый рост экономики будет тормозиться нестабильностью, вытекающей из распространяющихся преступности и коррупции. Для включения растущего населения в формальную экономику потребуются механизмы, способные гарантировать обретение Бразилией, с полным на то правом, статуса модернизирующейся мировой державы.

Благодаря многочисленному населению и большой территории таких растущих держав, как Индия и Китай, другие варианты и комбинации, внезапно возникающие на мировой арене в ближайшие одно-два десятилетия, кажутся маловероятными. Однако развивающиеся страны могут усилить свою роль в возрастающей пропорции в мировом экономическом развитии к 2025 году. Некоторые другие страны также могут придать динамизм своему развитию и относительно своего регионального окружения.

Индонезия, Турция и управляемый неклерикальными силами Иран – государства, которые являются большей частью исламскими, но не являются сердцевиной арабского мира и имеют все предпосылки для того, чтобы играть все возрастающую международную роль. Рост в условиях дружественного климата макроэкономической политики позволит их экономическим структурам достичь процветания. Но в случае Ирана для достижения этой цели требуется радикальная политическая реформа.

Процессы в Индонезии будут зависеть от того, насколько ей удастся повторить свои успехи в политических реформах в той степени, какая могла бы ускорить развитие экономики. В прошлом десятилетии индонезийцы трансформировали свою некогда авторитарную страну в демократию, превратив обширный архипелаг в место относительного спокойствия, где сильна поддержка относительно умеренных политических решений, где сепаратистские движения большей частью теряют свою силу, а террористов, не встречающих массовой поддержки, все чаще находят и подвергают арестам. Обильные природные ресурсы Индонезии и ее многочисленное население, потенциальные потребители (это четвертая в мире страна по численности населения), могут обеспечить экономический подъем, если избранные лидеры страны сделают шаги для улучшения инвестиционного климата, включая упрочение правовой системы, улучшение рамок регуляции экономики, проведение реформы финансового сектора, уменьшение субсидий для производства горючего и продовольствия и в целом снижение стоимости ведения бизнеса в стране.

Рассмотрим Иран – государство, богатое природным газом и другими ресурсами и стоящее высоко по уровню человеческого развития. Политические и экономические реформы в этой стране в дополнение к стабильному инвестиционному климату могли бы качественно изменить и взгляды на Иран со стороны окружающего мира, и взгляд на Иран самих иранцев. При таких условиях в Иране могло бы быстро настать экономическое возрождение, которое могло бы воплотиться в подспудно космополитическом, образованном и временами секулярном иранском среднем классе. Если дать ему такие возможности, этот сегмент населения мог бы расширить горизонты страны, особенно в сторону востока и прочь от многолетней вовлеченности в арабские конфликты на Ближнем Востоке.

Ускорившийся в последнее время экономический рост Турции, жизнеспособность турецкого среднего класса и геостратегическое местоположение дают основания для прогнозирования растущей региональной роли этой страны на Ближнем Востоке. Экономическая уязвимость – зависимость от внешних источников энергии – может усилить стремление Турции к тому, чтобы играть более важную международную роль, с учетом того, что турецкие власти пытаются развивать свои связи с поставщиками энергии, включая ближайших соседей – Россию и Иран, и повысить собственную роль как транзитного узла. В течение ближайших 15 лет наиболее вероятный курс Турции будет сочетать исламские и националистические устремления, которые могут стать образцом для подражания для других быстро модернизующихся стран на Ближнем Востоке.

В этом фантастическом сценарии новые державы приходят на смену Западу в качестве лидеров на мировой арене. Это не является ни неизбежным, ни единственно возможным результатом подъема новых государств. Исторически подъем новых держав, таких как Япония и Германия в конце XIX века, стал жестким вызовом существовавшей международной системе и окончился конфликтом мировых масштабов. Мы считаем более правдоподобной версией ту, при которой растущие державы попытаются сыграть более важную роль в сферах, затрагивающих их жизненные интересы, а не ту, при которой бросят прямой вызов международной системе, особенно с учетом того, что лидирующая роль будет становиться все более обременительной для стран Запада.

Подобная коалиция сил может стать соперником таких институтов, как НАТО, и предоставить другим странам альтернативу Западу. Мы не рассматриваем эти альтернативные коалиции как неотъемлемый элемент нового ландшафта. Действительно, с учетом их разнообразных интересов и конкуренции за ресурсы новые державы могут с такой же легкостью дистанцироваться друг от друга, как и сойтись вместе. Хотя новые державы будут заняты прежде всего внутренними проблемами и поддержкой своего экономического развития, они во все больших масштабах, как было изложено в этом разделе, будут обретать способность становиться глобальными игроками.

Предпосылки такого сценария:

Отставание в росте западных стран потребует от Соединенных Штатов и Европы принятия протекционистских мер против быстро растущих и усиливающих свое влияние государств.

Различные модели отношений государства с обществом смогут поддержать мощную (хотя и хрупкую) китайско-российскую коалицию.

Напряженность между основными акторами в многополярном мире высока, и страны стремятся к энергетической безопасности и увеличению сфер влияния. Особенно Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) ведет поиск надежных и зависимых клиентов в стратегических регионах, а Центральная Азия является ближним двором как России, так и Китая.

Шанхайская организация сотрудничества

Письмо главы ШОС Генеральному секретарю НАТО

15 июня 2015 года

Я получил информацию, что завтра мы встречаемся с целью начать стратегический диалог, но я хотел бы предварительно поделиться с Вами моими соображениями о ШОС и о том, какой путь мы прошли. 15–20 лет назад я и предположить не мог, что ШОС по отношению к НАТО станет равной, если не (сам себя хлопаю по плечу) более важной в некотором смысле организацией. Между нами, признаюсь, не достичь бы нам такого «величия», если бы не грубые ошибки Запада.

Думаю, справедливо отметить, что все началось с того, что вы вышли из Афганистана, не завершив своей миссии по умиротворению Талибана. Я знаю, что у вас не было особого выбора. Годы медленного роста или его отсутствия в США и на Западе сократили военные бюджеты. Американцы считали, что их силы на пределе, а европейцы не считали возможным оставаться там без сильного присутствия Соединенных Штатов. Ситуация в Афганистане угрожала дестабилизацией всего региона, и мы не могли праздно за этим наблюдать. Кроме Афганистана нас тревожили разведданные о том, что ряд «дружественных» правительств в Центральной Азии попали под сильное давление радикальных исламских движений, ведь мы продолжали ощущать зависимость от энергоресурсов Центральной Азии. Китайцам и индийцам очень не хотелось отвечать на этот вызов вместе с моей родиной – Россией, но у них не было лучшего выбора. Никто из нас не хотел, чтобы за решение проблемы отвечал кто-то другой: мы очень подозрительно относились друг к другу и, честно говоря, относимся до сих пор. Так называемая миротворческая операция ШОС действительно обозначила ШОС на карте и сдвинула нас с мертвой точки. До этого «сотрудничество» применительно к ШОС было просто термином, вводящим в заблуждение. Уместнее было бы название «Шанхайская организация взаимного недоверия». Китай не хотел обидеть США, поэтому не участвовал в антиамериканских инициативах России. Индия участвовала потому, что хотела присматривать за Китаем и Россией. Центральноазиатские страны думали, что им удастся использовать ШОС для того, чтобы ради собственных интересов стравливать соседние крупные державы. Ахмадинежад и Иран готовы были присоединиться к чему угодно, лишь бы это «что угодно» пахло антиамериканизмом.