Читать онлайн «Тюремная энциклопедия». Страница 7

Вперед в таком случае лучше не лезть (по возможности); последнему, у решетки, легче дышать. Были случаи: придавливали в жаркую погодку сердечников – во двор тюрьмы они мешками вываливались из автозака.

Иногда придавливают нарочно: какого-нибудь извращенца (особенно неумолима зековская братва, если преступление совершено в отношении ребенка). Часто менты сами помещают подобную сволочь не в отдельный «стакан», а в общую массу. «Задохнулся на этапе, сердце слабое, ничего не поделаешь». Тюрьма спишет, а суду – работы меньше; или зоне – забот…

Многие из подобных случаев – легенды, обросшие красочными подробностями, но родились-то они из реальных фактов…

Фургоны некоторых автозаков делятся надвое перегородкой вдоль – едут две группы заключенных. Это делается для того, чтобы обезопасить конвой от раскачки автозака. Раскачка (с последующим переворотом и падением автозака) – один из способов борьбы бесправного зека за свои малые права.

При погрузке в автозак используются служебные овчарки. Скажем, фургон уже полон, а остается еще человек десять. При помощи команды «Фас!», кулаков и прикладов «солдатиков» и эти десять вбиваются в плотную массу «пассажиров». Хорошо, если тюрьма находится в этом же городе: 20–30 минут езды в сдавленном состоянии выдержать все-таки можно. Но могут везти и далеко – например, в областной центр из района, километров сто…

Многое зависит от начальника конвоя и от самого личного состава.

В застойные времена зеков-россиян частенько сопровождали «русофобы» – прибалты или жители среднеазиатских республик. Если с азиатами еще можно было договориться, то прибалты, особенно литовцы, просто свирепствовали. Один из таких «солдатиков» аргументировал свою ненависть так: «Рюский, сволотшь, отнял у меня свободную Литву!» При этом его не смущал комсомольский значок на собственной гимнастерке и присутствие среди этапников двоих «антисоветчиков».

Да и со «своими», русскими, договориться было тоже нелегко. Известная поговорка «вологодский конвой шутить не любит» часто получала реальное воплощение в виде битья прикладами в самые неожиданные места.

Но все же как бы ни было велико расстояние от ИВС (КПЗ) до ворот СИЗО (тюрьмы), – это один из самых кратких периодов жизни подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или уже осужденного гражданина. Часто главный путь – от тюрьмы до зоны – длится месяцами тряски в «столыпинском» вагоне – например, по разнарядке из Питера в Амурскую область. Но это уже другая история, другая глава.

15 сентября 1994 года в Москве из автозака – автомобиля для перевозки заключенных – сбежало четверо подследственных. Дело близилось к полудню, когда на Рублевское шоссе выехал «ГАЗ-53». В боксированном салоне между зарешеченными камерами находился вооруженный пистолетом конвоир. Его напарник сидел в кабине водителя, не спуская глаз с сигнальной лампы. Внезапно она замигала. Завизжали тормоза, и младший лейтенант внутренней службы Махеев выскочил из кабины. Расстегнув кобуру, он открыл дверь автозака и увидел перед собой вороненый ствол Макарова. Один из зеков сумел выломать замок решетки и обезвредить конвоира. Тот лежал на грязном полу без сознания.

– Ключи! Ключи давай! Глухой или как?

Отобрав у шокированного охранника связку, зек перебросил ее своим корешам, а сам спрыгнул вниз и в считанные секунды обезоружил младшего лейтенанта. Затем подбежал к водителю, который уже начинал проявлять любопытство, выволок его из кабины и вместе с охранником загнал в камеру салона. Вновь щелкнули запоры, захлопнулась дверь. Заключенные ехали на следственный эксперимент из следственного изолятора. Как выяснилось позже, мысль о побеге возникла спонтанно. Бывший слесарь, а ныне профессиональный вор Григорьев заметил, что запоры на решетке доживают свой век. Перемигнувшись с братвой, которая парилась в соседних боксах и которая начала оттягивать внимание на себя (а попросту затеяла возню, напоминающую разборки), он разломал замок, вырвался в коридорчик и двумя-тремя ударами свалил охранника. Потом нажал аварийную кнопку вызова.

Получив на руки два пистолета, зеки бросились к припаркованной на обочине «Волге». Ее водитель испуганно заторопился, прыгнул за руль и повернул ключ. Однако беглецы уже были рядом. Шофера положили на асфальт у бордюра. «Волга» сорвалась с места и понеслась в сторону Кутузовского проспекта.

Пленники автозака подняли шум. Они кричали и били ногами по металлическим бокам «ГАЗа». Прохожие спешили пройти мимо, опасаясь, что из мрачного серого авто с единственным зарешеченным окном в любой миг могут вырваться стриженые субъекты. Дверь автозака открыл наряд милиции. Последний побег из автозака на дорогах Москвы случился четыре года назад. 12 июля 1990 года по аналогичному сценарию действовали шестеро подследственных.

Автозак (его также именуют и «черный ворон») пришел на службу тюремной системе еще в 20-е годы. До этого заключенных переправляли пешим этапом. Людными городскими улицами шла колонна, сопровождаемая усиленным конвоем. Это было зрелище. Организованная толпа зеков под лай собак и окрики перекрывала проезд, надолго загораживала тротуары, вызывала массу зевак. В середине 20-х автозаки, впрочем, как и обычные грузовики, для России еще были редкостью. Горьковский автозавод не мог угнаться за аппетитом ГУИТУ СССР (Главного управления исправительнотрудовых учреждений). Поначалу спецавтомобиль был пустым стальным загоном, в который зеков набивали, словно селедку в банки. Это имело свой резон. Когда ноги и руки зажаты соседними телами, и ты стоишь, помимо воли вытянувшись в струну или же скорчившись у стенки, возникает лишь мысль доехать в добром здравии. Зек, решив бежать, физически не сможет продвинуться к двери или попытаться раздолбить днище. Положение рук и ног изменялось лишь на дорожных ухабах.

Чуть позже появились скамейки вкруговую у стен. Конвой не имел права сопровождать подследственных (подсудимых или уже осужденных) внутри салона: их просто вталкивали внутрь и закрывали стальную (иногда бронированную) дверь. «Воронок» имел зловещий серый цвет и строгую внешнюю конфигурацию. После войны, когда страна вновь бодро зашагала под барабаны и трубы, его стали окрашивать в обыденные тона. На стальных стенах появлялись надписи «Мясо», «Хлеб», «Аварийная служба газа», «Пейте советское шампанское!» и тому подобное.

Автозак совершенствовался. В его задней части появился узкий стальной бок. Этот одноместный шкаф служил для особо отличившихся зеков, скажем, склонных к побегу. Бывало, в салоне ехал лишь один подследственный, запертый в камеру, под присмотром трех-четырех охранников, сидящих на лавках у стен. При малейшей попытке освободиться из-под стражи конвой имел право стрелять на поражение. Предупредительные выстрелы в спецавтомобилях запрещены.

Под конец автозак разгородили узкими камерами по обе стороны, оставив коридор для охранника. Существуют автомобили для особых перевозок. В одном из них – с бронированным днищем и стенами – возили на судебный процесс Вячеслава Иванькова. За неделю до первого заседания была получена информация, что Японца попытаются отбить в пути следования. В автозаке, где сидел закованный в наручники Иваньков, несли караульную службу три офицера, которые поддерживали постоянную связь с кабиной и эскортом сопровождения. В эскорте имелись автоматчики и две сторожевые собаки. Несмотря на эту предосторожность, вора в законе повезли отдельным маршрутом, который был получен перед самым выездом.

В 1982 году в окружной суд Бруклина бронированный автомобиль вез главного бухгалтера фирмы, через которую отмывались деньги американской мафии. Обвиняемый сидел в клетке, его руки были прикованы наручниками к решетке, охрана велась двумя полицейскими и двумя агентами ФБР. За автомобилем следовали две патрульные машины и три дорожных инспектора на мотоциклах. Вся эта процессия на огромной скорости неслась улицами, слегка притормаживая у светофоров. Во время переезда один из полицейских внезапно выхватил пистолет с глушителем и всадил по пуле в головы троих охранников. Затем отстегнул бухгалтера и заставил его переодеться в полицейский мундир. На запросы, которые по переговорному устройству шли в салон каждые пять минут, предатель-полицейский отвечал: «Олл райт». При подъезде к светофору они попытались вырваться из автомобиля, который открывался снаружи. Полицейский несколько раз выстрелил в замок, но он не поддался. Тогда он подал сигнал остановиться. Когда открылась бронированная дверь, сержант полиции и мафиози начали палить из пистолетов и уложили еще троих конвоиров. Однако автоматная очередь, выпущенная из машины сопровождения, смертельно ранила обоих. Автоматчик, который отвечал за жизнь подсудимого так же, как и прочие охранники, принял бухгалтера за полицейского.