Читать онлайн «Что такое государство Израиль?». Страница 41

«Еще одна ироническая гримаса истории: Европа знала времена, когда всякий, кто утверждал, что все евреи относятся к одному и тому же народу иностранного происхождения, немедленно квалифицировался как антисемит. Сегодня же тот, кто высказывает предположение, что люди, составляющие так называемую еврейскую диаспору (в отличие от современных израильтян-евреев), никогда не были и ныне не являются ни народом, ни нацией, моментально оказывается заклейменным как ненавистник Израиля»[419].

Палестина времен прибытия первых сионистов была страной, где на протяжении многих веков мусульмане, евреи и христиане жили по большей части мирно. И в самом деле, жители Палестины – как евреи, так и люди других конфессий, – самим своим существованием опровергали протестантский по происхождению тезис «земли без народа», столь близкий поселенцам-сионистам, провозгласившим себя «народом без земли». Но для сионистских идеологов Земля Израиля была пуста: живописные традиционные общины являлись для них не более чем деталью ландшафта. Сионисты игнорировали не только арабов – они почти не замечали традиционных евреев, чье сефардское большинство было частью местного арабоязычного общества. Сефардов османские власти признавали представителями всех евреев Святой земли, и их глава, Хахам Баши (Главный раввин), занимал видный пост в иерархии Османской Порты. Менее обеспеченные ашкеназы создали для своих нужд сеть взаимопомощи и благотворительных фондов, и эта система по сей день остается для них источником экономической помощи.

Многие палестинские раввины – как ашкеназы, так и сефарды, – говорили по-арабски и поддерживали добрососедские отношения с арабами и христианами, но были плохо знакомы с европейскими языками, а еще хуже – с западным понятием «национализм», столь важным для строителей сионизма и их британских покровителей. Поэтому к началу 1920-х годов возникла необходимость найти умелого защитника интересов евреев-антисионистов. Яков Де Хаан, известный журналист, адвокат и защитник интересов харедим[420], блестяще подходил на эту роль, но враждебная атмосфера, созданная сионистами вокруг старой общины, поставила под угрозу всю его деятельность.

Де Хаан родился в семье религиозных евреев в Голландии. Его отец преподавал основы иудаизма и служил кантором в синагоге в Заандаме. Сам Яков Де Хаан учился юриспруденции. На пороге Первой мировой войны он побывал в политических тюрьмах России, где выступил защитником нескольких социалистов-евреев. Де Хаана за его правозащитную деятельность можно назвать предтечей организации Amnesty International. Укрепившееся после войны еврейское самосознание привело Де Хаана к сионистскому движению и в 1919 году – к переезду в Иерусалим. Однако в Палестине он сблизился с харедим, объединившимся под началом раввина Зонненфельда. Де Хаан, став фактически «министром иностранных дел» движения Агудат Исраэль, сумел установить контакт с представителями влиятельных кругов Европы. Ему удалось связать харедим с двумя очень разными «мирами»: британскими властями и видными арабскими семьями.

По декларации Бальфура Лондон официально встал на поддержку сионизма, признавая притязания его вождей на представление интересов всех евреев Палестины. Усилия противников сионизма были направлены на то, чтобы британские власти и международные организации, например, Лига Наций, признали харедим независимым сообществом. Харедим настаивали на своем участии в разработке любого соглашения с британскими властями. Тем временем сионисты всерьез восприняли угрозу своему делу, исходившую от Якова Де Хаана: если бы он отправился в Лондон, то мог бы подорвать их позиции и в дальнейшем помешать им действовать в качестве представителей всех евреев в отношениях с британскими властями.

У Де Хаана были прекрасные связи на Западе, и он был готов воспользоваться ими в борьбе с сионизмом и с целью реализации собственных планов относительно традиционных общин в Палестине. Он должен был убедить своих собеседников в Лондоне, что религиозные евреи, с лидерами которых Де Хаан находился в тесном контакте, не представляют никакой угрозы для местного арабского населения. Он подчеркивал отсутствие у приверженцев еврейской традиции националистических амбиций, что представляло их в выгодном свете на фоне беспорядков, связанных с растущим межнациональным конфликтом в Палестине. Этого нюанса сторонние наблюдатели часто не замечали. В их сознании сионисты сливались с их злейшими врагами харедим – ведь обе группы называли себя евреями. Раввины-традиционалисты осуждали Запад, в особенности британские власти, за отождествление ими ортодоксальных евреев, поколениями живших в Святой земле, с пришельцами-сионистами.

Не все евреи относились к арабам одинаково. «Для правоверного иудея, если он, как мой муж, родился в Иерусалиме в начале века, сионистский взгляд на арабов – это просто заблуждение, – пишет Рут Блой. – Как говорил рав Амрам [лидер Нетурей Карта], арабов сделали вселенским врагом еврейского народа. Ничто не может быть дальше от истины. Евреи и арабы жили бок о бок, пока англичане, а вслед за ними и сионисты, преследуя собственные интересы, не посеяли семена вражды между ними»[421].

Раввины Старого ишува, стремясь обеспечить безопасность своих общин, налаживали контакты с арабскими лидерами, например с Хусейном, королем Хеджаза – независимого государства, существовавшего в период с 1916 по 1924 годы на территории современной Иордании и Саудовской Аравии. В феврале 1924 года раввин Зонненфельд, возглавлявший в то время движение Агудат Исраэль, вместе с Яковом Де Хааном подали королю петицию. В ней утверждались мирные намерения ортодоксальных евреев, а также высказывалось пожелание, чтобы в ходе любых переговоров по вопросу о будущем Палестины могли принимать участие и харедим. «Мы заверяем Его Величество, что еврейское население всегда стремится к братской гармонии в отношениях со своими соседями. Этой традиции мы собираемся придерживаться и в Святой земле и хотим сотрудничать со всеми ее обитателями для устройства и процветания страны в условиях благословения и мира между всеми этническими группами»[422].

На этой встрече также удалось укрепить налаженное Де Хааном сотрудничество с эмиром, а впоследствии королем Иордании Абдаллой, сыном короля Хусейна. В результате эмир подписал документ, в котором приветствовал евреев, переселявшихся в Палестину, но только с условием, чтобы те не стремились к созданию своих собственных политических структур, не говоря уже о создании отдельного государства. Письмо Абдаллы было зачитано на съезде движения Агудат Исраэль, состоявшемся в Вене в 1923 году. В этом документе огромного значения принималась идея массовой иммиграции и мирного поселения евреев в Земле Израиля, а отвергался лишь еврейский национализм, чуждый как традиционным евреям, так и не менее традиционному большинству арабов. Из антисионистских источников[423] известно, что это письмо пропало при ограблении дома Де Хаана, а год спустя он сам был убит агентом Хаганы. Таким образом была загублена попытка установить мир, основанный на равноправии всех обитателей Палестины. Сионисты добились того, чтобы этот документ не возымел никакого действия, но сам факт его существования доказывает, что мир между евреями и арабами был возможен.

Осуществлению этих планов помешала радикальная политика прибывавших в основном из России сионистов, шедшая вразрез с позицией местных евреев. Они видели в набожных евреях осколок прошлого, обреченный на исчезновение в водовороте новой сионистской действительности. Верные европейским идеям о существовании объективных законов истории, сионисты преследовали далеко идущие цели. Они подчинили себе еврейские структуры самоуправления, организованные британскими мандатными властями. Еврейское агентство, исполнительный орган сионистского движения, получило официальный статус; Гистадрут (профсоюз, основанный поселенцами из Восточной Европы) стал центром рабочего движения в Палестине. Гистадрут обеспечивал членов сионистского движения работой в своей сети предприятий и предоставлял им социальные услуги через систему поликлиник, клубов и тому подобных учреждений[424]. Непосредственную опасность лидеры Старого ишува видели в сионистах, а не в арабах[425], не сомневаясь в причинах насилия на Святой земле: в нем были виновны сионисты, которые умышленно провоцировали арабов.

Память о достаточно мирных отношениях с арабами еще жива среди антисионистов, критикующих политику с позиции силы, на которую власти, по их мнению, толкает приверженность сионистской идеологии. «Наша позиция далеко не нова. Это исконные воззрения Торы. Их разделяли все евреи, и лишь заигрывания последних лет с разными догмами безбожников привели к тому, что в некоторых кругах их забыли»[426]. Евреи всегда относились к Изгнанию из Святой земли как к Божественному наказанию и верили, что вернуться туда можно лишь духовным путем. Иудейство четко определило, как этого можно добиться: раскаянием, молитвой, изучением Торы и добрыми делами. С этой позиции действия сионистов исключительно контрпродуктивны. Антисионисты продолжают видеть в Израиле самую большую опасность для евреев, ведь государство, по их мнению, не приближает Избавление, а лишь сеет вокруг насилие.