Читать онлайн «Древний Рим. Быт, религия, культура». Страница 29

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Ни один из способов заработать себе на жизнь, кратко описанных выше, не считался подходящим для римского юноши из хорошей семьи. Среди ученых профессий ни одна не вызывала у римлян уважения, за исключением адвокатов, потому что именно среди них они находили себе политиков, или, как они их называли, магистратов. То, что великий писатель, такой как Вергилий, удостоился почестей при жизни только как литератор, было исключением из правил, ведь другие, даже Цицерон, обязаны славой среди современников своему ораторскому искусству, а не книгам. Литератор, такой как Овидий или Марциал, видимо, был не в состоянии сильно повысить общественное положение своими произведениями, сколь ни популярны они могли быть при его жизни. Большинство архитекторов, лекарей, хирургов и зубных врачей так и не могло полностью избавиться от клейма бывших рабов или вольноотпущенников.

«Оратор – это хороший человек, умеющий говорить» – таково было определение адвоката, данное Катоном в середине II века до н. э. Обычай римлян обращаться к судебной системе был тогда уже хорошо развит, и большинству римских мальчиков из хороших семей полагалось знать, как защитить друга или клиента или как обвинить соперника или врага. Это был также лучший, если не единственный, путь на политическую арену, поскольку судебные разбирательства всегда проводились принародно на Форуме. Удачливые адвокаты вскоре становились известными и поэтому могли собрать много голосов, если выставляли свою кандидатуру на выборы, чтобы занять ежегодно освобождавшиеся политические посты. Быть избранным на одну из этих должностей предоставляло возможность заседать в Сенате, а возможно, и открывало путь на более высокий пост либо в самом Риме, либо в одной из римских провинций.

Поэтому в возрасте 17 лет, после того как молодой человек распрощался со своей окаймленной алой полосой туникой, чтобы сменить ее на простую белую мужскую тогу, праздничная толпа друзей поведет его формально представлять публике в качестве оратора на суде. Его семья постарается заполучить какого-нибудь знаменитого государственного чиновника, если возможно, консула или бывшего консула, чтобы тот оказал ему поддержку. Перед этой торжественной церемонией, а на самом деле и долго после этого, юноше полагалось впитать как можно больше сведений о судебной процедуре и римских законах. На протяжении эпохи республики был только один способ получить такое обучение; и он состоял в усердном присутствии на судах под руководством какого-нибудь более зрелого человека, который уже завоевал себе успех в роли обвинителя или защитника. Например, отец Цицерона имел в друзьях верховного понтифика того времени – Публия Муция Сцеволу и его двоюродного брата, авгура, у которых юный Марк смог научиться правилам и мастерству юридической профессии и тому, как следовало выступать перед присяжными и претором на Форуме.

К концу эпохи республики в судах усердно трудились многие выдающиеся римляне. Судебные разбирательства слушались перед судом, доходящим до 50 или 60 присяжных (judices), выбранных из списка приблизительно в 4000 представителей высшего класса, под председательством претора, одного из старших магистратов. Присяжные составляли суд присяжных, но они имели больше влияния, чем британские присяжные, которым лишь следовало прийти к беспристрастному решению по фактам иска, оставляя британскому судье излагать и толковать пункты закона. Римские присяжные не имели таких ограничений. Их более широкие полномочия оказывали очень сильное влияние на развитие системы римского права, потому что вердикты зависели от их решения. Холодной логики и авторитета от знания законов, которые, несомненно, были столь же ценными тогда, как сейчас, было недостаточно. Обвинитель или защитник стремился с помощью зачаровывающего ораторского таланта привлечь к себе симпатии и интерес присяжных. Театральный элемент, столь неуместный в британском суде, был характерной чертой римских судебных разбирательств.

Для того чтобы в совершенстве овладеть юридической наукой, юному римлянину приходилось знакомиться с римскими законами, законодательными формами и процедурами, приговорами и юридическими решениями преторских судов год за годом, наряду с учебниками и учеными трактатами специалистов по особым пунктам закона. Он также должен был считаться с древним римским обычаем, по которому римляне всегда были готовы на отсрочку[33]. Решения преторов были особенно важны, потому что они не только толковали, иллюстрировали и применяли существующее законодательство, как это делают судьи англосаксонского права; преторы были способны вносить незначительные поправки в сам закон. Под спудом всех этих знаний с ходом времени профессия юриста становилась все более формальной и специализированной и разделилась на две основные специальности. Вырос орган юридических консультантов (советчиков), обладающих обширными познаниями закона, но не имеющих желания или возможности противостоять судебной неразберихе. Клиенты и их защитники обычно обращались к ним за разъяснениями по запутанным пунктам закона, и советчики обычно ожидали вознаграждения за свои советы. Адвокаты, которые брались представлять и защищать дело в суде, однако, не могли требовать платы, и им не полагалось ее ожидать. Вознаграждение они получали косвенное, в форме «подарков» или, возможно, наследства. Присяжные и претор также не получали платы, но, чтобы присоединиться к их рядам, возникала жестокая конкуренция из-за влияния и положения в обществе, каких можно было таким образом достичь. Очень влиятельное положение присяжных объясняет, почему поднялся такой шум, когда Гай Гракх посадил дельцов на места присяжных при разбирательстве случаев, препятствующих их деятельности в провинциях.

К закату империи юристы, подобно многим другим жителям Рима, видимо, снизили свои моральные стандарты. Действительно, подкуп судей был известен и раньше: Цицерон имел случай объявить его признаком основательного загнивания общества того времени.

Если мы поверим Аммиану Марцеллину, который писал в конце IV века н. э., то он стал свидетелем глубокого кризиса и сетовал, что жадные и жестокие люди осаждают дома богатых с хитро составленными судебными исками. Действительно, что хорошего он мог сказать о подавляющем большинстве судей своего времени? Многие из них были настолько невежественны, что, если в компании ученых мужей упоминалось имя какого-нибудь древнего автора, они думали, что это название заморской рыбы или какого-нибудь блюда. Хуже того, ежедневно все больше и больше дверей открывалось на грабеж развращенным судьям и адвокатам, которые все одинаково продавали интересы бедных военачальников. Однако римское право к тому времени сформировалось и оказалось способным пережить такие большие пороки, как этот. Несмотря на разрушительное воздействие деспотизма императоров и периодические угрозы неминуемой гибели, римское право продолжало проявлять энергию и жизнеспособность, обеспечившие его выживание в большей части Европы в качестве основы того самого принципа господства закона, сохранившегося среди более прочных сводов законов республики и империи до далекого культурного обновления.

Плиний в I веке н. э. говорил, что римляне жили без лекарей 600 лет. Если бы не греки, они вполне могли бы никогда их и не иметь. Римляне старой школы в дни дедов Катона и Цицерона не доверяли грекам и презирали их. Совсем не имея никаких лекарей, они, определенно, не были склонны доверять выходцам из Греции. «Греки, убирайтесь домой!» – вот призыв, который давно вызывал отклик согласия в некоторых кругах республиканского Рима. Только своими заслугами греки медленно завоевывали признание, по крайней мере у образованных римлян. Сципион Эмилиан (Scipio Aemilianus) и Гай Гракх были среди выдающихся римлян II века до н. э., которые выступали инициаторами привнесения греческой культуры в Рим. Они подготовили почву для Цицерона, который в следующем столетии часто выражал глубокое восхищение греками и говорил, что он в большом долгу перед этой расой, цивилизация которой не только существовала, но и распространилась на других. Гораций писал: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила...»; Лукреций, один из самых глубокомысленных и философски настроенных латинских поэтов, обращаясь к Эпикуру, писал: «Ты из потемок... дерзнувший впервые воздвигнуть / Столь ослепительный свет, озаряющий жизни богатства / Греции слава и честь!» Из всех средиземноморских народов только римляне, как оказалось, желали и были способны оценить и впитать то, чему их могли научить греки.

Покуда доверие к травам и солям могло дополнить помощь жрецов и священников, они применялись через главу каждого семейства. Отец семейства, paterfamilias, был высшим жрецом, который собирал такие средства и хранил их в кладовке под милостивым покровительством домашних богов пенатов (penates). Некоторые порошки и снадобья, столь высоко ценимые, были редкими, необычными и вызывающими отвращение: гладиаторская кровь, помет и моча животных, человеческий жир, мозг младенца, тюлений сычуг и бесчисленные другие средства. Чем экзотичнее и омерзительнее были они, тем больше доверия они вызывали; «omne ignotum pro magnifico»[34], как подвел итог Тацит этого всеобщего заблуждения, присущего людям. Следовательно, у страдальцев была, по крайней мере, какая-то надежда вдобавок к мистическому наложению рук, ритуальному связыванию и развязыванию, бормотанию имен и заклинаний, уважению мистических чисел, омовению в святых источниках, ключах, ваннах, окроплению святой водой, проведению ночи в храме, принесению жертв, ритуальным дарам и толкованию снов – все это воздействовало на реакцию человека на болезнь. Среди множества отвратительных и более чем бесполезных снадобий и колдовского варева можно обнаружить некоторые крупицы здравого смысла. Катон сильно верил в капусту, которая как источник витамина C несомненно обладала достоинствами, ведь питание римлян было очень ограниченным в том, что касается витаминов, особенно в зимние месяцы.