Читать онлайн «Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение». Страница 7

Не все так по-доброму воспринимали Алексея. На него смотрели не как на больного ребенка, а как на наследника огромной державы и будущего властителя. Многие задавались вопросом: а какое будущее ожидает их страну, когда во главе ее окажется калека? Эти настроения отражены в воспоминаниях графини М. Клейнмихель: «Стали говорить, что ребенок слаб и недолговечен. Говорили, что у ребенка отсутствует покров кожи, отсутствие которого должно вызвать постоянные кровоизлияния, так что жизнь его могла угаснуть от самого незначительного недомогания… Благодаря тщательному уходу за ним, ребенок выжил, стал поправляться, хорошеть, был умен, но долго не мог ходить, и вид этого маленького существа, постоянно на руках у здоровенного казака, производил на народ удручающее впечатление… Этот маленький калека – в нем грядущее великой России?»71. Кроме этого монархистов заботила чрезмерная близость Распутина не только к императрице, но и к наследнику. М.В. Родзянко писал, что «не без основания, являлось опасение, что постоянная проповедь сектантства может оказать влияние на впечатлительную детскую душу… привьет его миросозерцанию вредный мистицизм и может сделать из него в будущем нервного и неуравновешенного человека»72.

Первый серьезный кризис в развитии болезни произошел в конце 1907 г., когда цесаревичу уже было три с половиной года73. Он в первый раз серьезно травмировал ногу. Как писал великий князь Александр Михайлович: «Трех лет от роду, играя в парке, цесаревич Алексей упал и получил ранение»74. По свидетельству великой княгини Ольги Александровны, именно во время этого кризиса Распутин впервые стабилизировал положение больного ребенка. По ее словам, «от докторов не было совершенно никакого проку. Перепуганные больше нас, они все время перешептывались. По-видимому, они просто не могли ничего сделать». Она пишет, что только после появления Распутина, ситуация изменилась, и «малыш был не только жив, но и здоров»75. А. Вырубова, коротко упомянув о кризисе 1907 г., ни словом не обмолвилась о вмешательстве Распутина, наоборот, она подчеркивала, что «когда осенью заболел наследник… Ничто не помогало ему, кроме ухода и забот его матери»76.

Во время первого серьезного кризиса в состоянии здоровья цесаревича в Александровский дворец Царского Села впервые пригласили иностранного специалиста. Это был профессор ортопедии Берлинского университета доктор Альберт Гофф77. Его приглашение стало, видимо, связано с первой и последней попыткой обратиться к опыту европейских специалистов. Поскольку больше их не приглашали, этот опыт оказался не особенно удачным. Впрочем, возможно, его консультации потребовались для квалифицированного заказа в Берлинском ортопедическом институте специальной кровати для больного цесаревича. Одно можно утверждать с уверенностью, что с 1907 г. для европейских медиков и политиков тайны заболевания русского цесаревича уже не существовало.

В марте 1908 г. очередная травма цесаревича стала поводом для переписки царя и императрицы Марии Федоровны. Алексей упал, ударился лбом, в результате чего на его лице появились страшные отеки. Императрица Мария Федоровна с беспокойством писала сыну из Лондона: «Я слышала, бедный маленький Алексей ударился лбом, и на лице появились такие отеки, что смотреть страшно, а глаза совсем закрылись»78. Для того чтобы последствия травмы прошли, потребовалось три недели. В ответ Николай писал матери в Лондон: «Ты спрашиваешь про маленького Алексея – слава Богу, шишка и синяки у него прошли без следа. Он весел и здоров, как и его сестры»79. Это были первые серьезные звонки, но далеко не последние.

Цесаревича Алексея несет на руках вахмистр Пилипенко. 1913 г.

Позже все они слились в некий тревожный фон, к которому царская семья привыкла и приспособилась, но не забывала о нем ни на минуту. Из документов мы узнаем об этих «незаметных» кризисах. О серьезности их говорит то, что хирург С.П. Федоров «в декабре (на рождество) 1908 г. был экстренно вызван из Москвы»80 к цесаревичу.

В августе 1912 г. в Москве состоялось празднование 100-летия Бородинской битвы. Император очень хотел показать народу здорового наследника и хотя бы частично развеять те слухи, которые были с ним связаны, но очередное недомогание сделало это невозможным. Во время всех церемоний его носил на руках его дядька – боцман А.Е. Деревенько. Московский губернатор, в то время В.Ф. Джунковский, заметил: «Больно было видеть наследника в таком положении»81.

Крещение родившегося ребенка являлось важной частью не только религиозной обрядности, но повседневной жизни. Понятия «крестный отец» или «крестная мать» в России никогда не были пустым звуком.

Крестильная рубашка Алексея

Процедура крещения ребенка – одна из отработанных придворных церемоний с четким, раз и навсегда определенным ритуалом. Естественно, на торжественную церемонию собиралось все наличное «семейство». Естественно, крещение обставлялось со всей возможной традиционной пышностью. Ребенка укладывали на подушку из золотой парчи и укрывали тяжелой золотой императорской мантией, подбитой горностаем. При этом крестильные рубашки потенциальных самодержцев, розовые у девочек и синие у мальчиков, бережно сохранялись. До нас дошла крестильная рубашка цесаревича Алексея, окрещенного в Петергофе летом 1904 г.

Примечательно, что важность события прекрасно осознавалась, и саму процедуру крещения старались зафиксировать. Причем не только в камер-фурьерских журналах, но и изобразительными средствами. До нас дошли акварели придворного художника Михая Зичи, на которых он запечатлел процедуру крещения будущего Николая II в мае 1868 г. В архиве хранится официальный фотоальбом, посвященный крещению первой дочери Николая II Ольги в 1895 г.

Крестили через две недели после родов. Как правило, там, где случалось рожать матерям. Процедура крещения начиналась с торжественного шествия в храм. Если крещение происходило в домовой церкви, то это было торжественное шествие по дворцовым залам. Если же церковь находилась вне жилой резиденции – использовались парадные кареты. Золоченые кареты образовывали торжественный поезд, который конвоировали гвардейцы. Поскольку Александр II родился в Москве, то и обряд крещения над ним совершался также в Москве, в церкви Чудова монастыря. Примечательно, что восприемница младенца вдовствующая императрица Мария Федоровна, следуя примеру матери Петра Великого, положила младенца на раку, где находились нетленные мощи Св. Алексия, митрополита Московского.

Родителей, конечно, волновало состояние здоровья младенца, как бы его не простудили и не уронили во время церемонии. Тем более, что по традиции мать ребенка не присутствовала на крещении. Спокойствие ребенка во время процедуры крещения воспринималось как благоприятный знак в его судьбе. Примечательно, что у высочайших родильниц периодически отмечались психозы, описанные сегодня в медицинской литературе. В мае 1857 г., когда крестили Сергея Александровича, императрица Мария Александровна поделилась со своей фрейлиной опасениями, что младенца «утопят или задушат во время крестин»82.

Матери получали подарки по случаю крещения своих детей. В апреле 1875 г. при крещении великой княжны Ксении Александровны ее мать, цесаревна Мария Федоровна, получила от Александра II две крупные жемчужины в серьгах83.

Во время процедуры крещения младенца на руках несла статс-дама, которую страховали «ассистенты». Некоторым из статс-дам удавалось принять участие в крещении двух императоров. В 1796 г. будущего Николая I на руках несла статс-дама Шарлотта Карловна Ливен, которую сопровождали обер-шталмейстер Л.А. Нарышкин[1] и граф Н.И. Салтыков84. Через 22 года, когда в Москве 5 мая 1818 г. крестили будущего Александра II, та же Шарлотта Ливен внесла в храм на своих руках будущего императора. Надо заметить, что статс-дамы в полной мере понимали свою ответственность. Поскольку они, как правило, были уже пожилыми женщинами, то, страхуясь, они прибегали к различным ухищрениям. Например, когда в 1904 г. крестили сына Николая II, статс-дама Голицына несла подушку из золотой материи, на которой лежал ребенок, прикрепив ее к своим плечам широкой золотой лентой. Кроме этого, к своим парадным туфлям она приказала приклеить каучуковые подошвы, чтобы не поскользнуться. При этом ее поддерживали под руки церемониймейстер А.С. Долгорукий и граф П.К. Бенкендорф85.

Немаловажной частью процедуры крещения был подбор крестных матерей и отцов. Как правило, этот вопрос решался не только с учетом дворцовых раскладов, но и высокой политики. Приглашение в крестные являлось знаком не только хороших личностных отношений, но и демонстрировало прочность политических отношений. В 1818 г. восприемниками будущего императора Александра II стали сам Александр I, вдовствующая императрица Мария Федоровна и дед по матери Фридрих-Вильгельм III, король Прусский. В 1857 г. восприемниками родившегося великого князя Сергея Александровича были старший брат цесаревич Николай Александрович, великая княгиня Екатерина Михайловна86, великий герцог Гессенский Людвиг III и вдовствующая королева Нидерландов Анна Павловна. В 1904 г. в число многих крестных матерей цесаревича Алексея входила его старшая сестра – 9-летняя Ольга. Поскольку Алексей – единственный сын российского монарха, то у него были «серьезные» крестные отцы – король Англии Георг V и германский император Вильгельм II, датский король Христиан IX и великий князь Алексей Александрович.