Читать онлайн «Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке». Страница 67

Первое, что следует отметить: Яков Джугашвили мог оказаться в плену в любой день начиная с 22 июня 1941 г. Немцы же назвали дату, по какой-то причине выгодную для них, и советская сторона почему-то не возразила.[86] Видимо, сообщение о признании Якова командиром Красной Армии требовало от советской стороны немедленной передачи немецкому командованию советской версии прохождения им воинской службы и участия в боевых действиях, что позволило бы избежать всевозможных несуразностей и противоречий, способных привести к открытию истинных обстоятельств его появления на территории Германии.

И надо же, такое совпадение – 20 июля, то есть на следующий же день после написания (или сфабрикования) записки Якова отцу, и в тот же день, когда берлинское радио передало сообщение о пленении сына Сталина, в штаб 20-й Армии из штаба Западного фронта поступило указание (некоторые исследователи судьбы Я. Джугашвили утверждают, что в виде шифрограммы, Я. Л. Сухотин же в упомянутой выше книге [119, с. 80] утверждает, что в виде написанной карандашом записки, которая якобы хранится в ЦА МО в Подольске в фонде документов Западного фронта): «20 июля 1941 г. Передайте немедленно Командарму 20 Курочкину: Жуков приказал немедленно выяснить и донести в штаб фронта – где находится командир батареи 14-ого гаубичного полка 14-ой танковой дивизии старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович. Маландин».[87]

И второе: по свидетельству и немецких (в 1941 г.), и отечественных (полвека спустя) источников, Яков Джугашвили оказался в плену без документов, подтверждающих его личность, и, более того, в гражданской одежде, а не в форме командира Красной Армии (свою форму и документы он якобы зарыл, когда понял, что оказался в окружении). Это было вдвойне опасно, ибо ставило его вне закона как перед противником, так и перед своими: немцы могли не считать его военнопленным, а свои – объявить его дезертиром. Ровно через месяц после пленения Якова, 16 августа 1941 г. его отец как нарком обороны подпишет приказ № 270, первый пункт которого гласит: «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава».[88]

Мужественное поведение Якова в плену, его отказ от сотрудничества с немцами и вступления во власовскую Русскую освободительную армию (РОА), сама гибель 14 апреля 1943 г. – все это делает маловероятным факт смены им военной формы на гражданскую одежду и уничтожения своих документов. Я предполагаю, что, скорее всего, он был задержан немцами в гражданской одежде еще утром 22 июня в вагоне поезда, который пересек советско-германскую границу 20–21 июня и двигался через Польшу или Германию к побережью Северного моря согласно договоренности высшего руководства Германии и СССР о совместной транспортной операции. Вариант задержания Якова в военной форме в воинском эшелоне с последующим переодеванием в гражданскую одежду менее вероятен, потому что тогда немцы начали бы пропагандистскую кампанию вокруг пленения сына Сталина гораздо раньше.

Если Якова задержали как гражданского специалиста, то возможно, что именно это стало одной из главных причин задержки почти на месяц решения об обмене посольств СССР и Германии после начала войны. Советская сторона настаивала на обмене «всех на всех» и, весьма вероятно, требовала включить в число подлежащих обмену специалистов и тех, кто ехал в первый день войны в поездах, двигавшихся по германской и советской территории, в том числе и Якова Джугашвили (который мог ехать под другим именем). Такую возможность подтверждает и подробное изучение паспорта Я. Джугашвили (об этом будет рассказано ниже), опубликованного его дочерью Галиной в книге «Внучка Сталина» [35].

Третий небезынтересный факт – отсутствие опубликованных фотографий и точных документальных свидетельств о военной службе Якова, в частности о его учебе в Артиллерийской академии им. Дзержинского. Сам факт учебы подается в различных публикациях как неоспоримый, но всегда по-разному. Например, сводная сестра Якова Светлана Аллилуева в книге «Двадцать писем другу» [3] утверждает: «Яша сделался профессиональным военным – в 1935 году Яша приехал в Москву и поступил в Военную Артиллерийскую Академию» [c. 149–150] («Московскую артиллерийскую академию имени Фрунзе») [c. 148] и «отправился на фронт уже 23 июня вместе со своей батареей, вместе со всем выпуском своей Академии» [c. 148]. Между тем Артиллерийская академия им. Дзержинского была переведена из Ленинграда в Москву лишь осенью 1938 г. Поэтому гораздо ближе к истине сведения уже упоминавшегося выше Артема Сергеева: «в 1938 году он поступил в артиллерийскую академию сразу то ли на 3, то ли на 4 курс…»

Отсутствие опубликованных фотографий Якова и его сокурсников в военной форме, отсутствие не только воспоминаний о нем его товарищей по учебе в академии и сослуживцев из воинской части, но даже просто упоминаний о нем – все это ставит под сомнение указанные в различных публикациях сроки и обстоятельства его обучения в Артиллерийской академии им. Дзержинского.

Не очень понятны из многочисленных, но весьма противоречивых публикаций и обстоятельства его зачисления в академию – сначала на вечернее отделение (при этом неясно, где же он работал, когда ушел с завода имени Сталина[89]). Тем более что с вечерним и заочным обучением в Артакадемии дело обстояло так: «в конце 1938 – начале 1939 г. при академии было открыто заочное отделение (с факультетами – командным и вооружения), а в конце 1939 г. – вечернее отделение (с факультетами – командным, вооружения и боеприпасов)» [55, c. 420].

Неизвестно, в каком звании и когда Яков стал кадровым командиром Красной Армии, ибо в опубликованной «аттестации за 4-й курс с 15. 08. 39 по 15. 07. 40 слушателя 4 курса командного ф-та артакадемии лейтенанта Джугашвили Якова Иосифовича» указано: «в РККА – с 10.39, на должностях начсостава – с 12.39». Из этой записи неясно, в каком качестве он учился в академии до этого момента – вольнослушателем или слушателем вечернего отделения, продолжая где-то работать в качестве гражданского специалиста, или обычным слушателем, принятым сразу на 4 курс и надевшим форму лейтенанта. Непонятно также, почему в этой опубликованной аттестации [62, c. 47] (к сожалению, не полностью и без фотокопии подлинника) не указано его воинское звание. Двусмысленное словосочетание «на должностях начсостава» позволяет допустить, что оно относится не к его учебе, а к основной работе. Например, если он, продолжая оставаться гражданским лицом, работает военпредом на оборонном заводе или вольнонаемным преподавателем в военном учебном заведении.

Фактически существует единственный фотоснимок Якова в военной форме – старшего лейтенанта с тремя «кубарями» и «пушками» на петлицах. Дата, когда сделан снимок, отсутствует (в книге «Внучка вождя» указано, что 10 мая 1941 г.). Противоречивы данные об отправке на фронт воинской части, в которой служил Яков. В различных источниках называется несколько дат, начиная с 22 июня и кончая 26 июня (нет ни одной более поздней – очевидно, из-за того, что тогда трудно было бы объяснить дату на открытке, посланной им якобы из Вязьмы 26 июня) и т. п.

Причиной таких невнятностей и противоречий вполне могло быть сокрытие подлинного места службы или работы Якова перед войной, но не из опасения раскрыть военные тайны полувековой давности, а из-за того, что точная и полная информация может навести на мысль об истинных обстоятельствах пленения Якова немцами, возможно, именно 22 июня 1941 г. Например, если вдруг откроется, что последним местом его работы был специальный цех ЗИСа, выпускающий военную технику,[90] или Главное автобронетанковое управление РККА, то ответ на вопрос: «А как же он оказался в немецком плену?» звучал бы совершенно иначе. Или, например, если станет известно, что он и до войны ездил в Германию на приемку выполненных для СССР заказов, или что он выехал туда 20–21 июня 1941 г. в эшелоне, сопровождая разобранную боевую технику, сборкой которой должен был руководить в Германии.

А в-четвертых, вопрос: если Яков Джугашвили, сын советского вождя, все же находился в немецком плену, то почему до сих пор не продемонстрированы кинокадры допросов, тексты которых были многократно опубликованы? Ведь в июле-августе 1941 г. немецкие самолеты начали сбрасывать на участвующие в боях части Красной Армии сотни тысяч листовок с фотографиями Якова в плену, а также с факсимиле его записки отцу, якобы переданной по дипломатическим каналам.

В последние годы появилась версия, которую неоднократно высказывала и дочь Якова. Галина Яковлевна Джугашвили-Сталина заявила, что ее отец вообще не был в плену, а погиб в бою, а всю историю с его мнимым пленением придумали и разыграли немецкие спецслужбы и геббельсовская пропаганда (примечательно, что впервые она выступила с таким заявлением после того, как Джерри Дженнингс, помощник министра обороны США по делам военнопленных и пропавших без вести, передал ей 11 сентября 2003 г. голубую папку с копией дела Я. Джугашвили, захваченного в архивах РСХА в 1945 г.).[91]