Читать онлайн «Происхождение партократии». Страница 26

В том-то и суть спора, что под духовным водительством Ленина в самой фракции большевиков начало зарождаться новое политико-уголовное направление, над которым он скоро потеряет всякий контроль, находясь за границей.

Когда 15 августа 1906 года, по решению Польской Партии Социалистов, в ряде городов Польши (в Варшаве, Лодзи, Радоме и Плоцке) была совершена серия террористических актов и убиты десятки городовых и русских солдат, что вызвало протест ЦК РСДРП против действий польских социалистов, Ленин выступил по этому вопросу со специальной статьей «К событиям дня». В ней Ленин писал:

«Безусловно ошибается и глубоко ошибается ЦК нашей партии, заявляя: "само собой разумеется, что так называемые "партизанские" боевые выступления, по-прежнему отвергаются партией". Это неверно… Мы советуем всем многочисленным боевым группам нашей партии прекратить свою бездеятельность и предпринять ряд партизанских действий на точном основании решений съезда… с наименьшим "нарушением личной безопасности" мирных граждан и с наибольшим нарушением личной безопасности шпионов, активных черносотенцев, начальствующих лиц полиции, войска, флота и так далее, и тому подобное» (Ленин, Собр. соч., т. X, 3-е изд., стр. 45-47, последние слова выделены Лениным. – А. А.).

Между прочим, эти слова Ленина решительно опровергают содержащуюся во всех учебниках легенду, что Ленин и большевизм в отличие от народников и эсеров якобы выступали против индивидуального террора. Депутат Второй Государственной Думы от большевиков, в то время близкий соратник Ленина – Григорий Алексинский – сообщает историю возникновения «экспроприаторов»:

«В период времени 1906-1910 годов большевистская фракция управлялась малым комитетом, существование которого было скрыто не только от глаз полиции, но также и от членов партии. Этот малый комитет, в который входили Ленин, Красин и еще одно лицо, которое держится теперь в стороне от политики (написано в 1921 г., третьим лицом был А. Богданов. – А. А.), особенно занимался финансами партии. В постоянных поисках денежных ресурсов комитет избрал простое средство пополнения кассы. Это средство то самое, которое много позже употреблял Бонно… но Бонно оперировал лично, тогда как большевистская "троица" ограничивалась общим руководством… Грабили почтовые отделения, вокзальные кассы, поезда, устраивая предварительно крушения (Le Matin, 9 Septembre, 1921).

На пятом съезде партии (апрель-май 1907 г.), где фракция большевиков имела большинство делегатов, вновь обсуждался вопрос об «эксах». Докладчик ЦК Мартов доложил съезду:

«Так называемый партизанский террор и экспроприации разлились широкой рекой… Усиливая репрессии правительства, терроризируя буржуазное население и тем толкая его в сторону реакции, террор и экспроприации в то же время дезорганизовывали революционные элементы пролетариата и примыкающей к нему молодежи, внося зачастую крайнюю деморализацию в их ряды…»

(«Лондонский съезд РСДРП. Полный текст протоколов», 1909, стр. 71).

После революции большевистский историк Ем. Ярославский авторитетно засвидетельствовал по этому поводу:

«Отношение к экспроприациям в партии было различное. В то время, как большевики признавали частичную экспроприацию, меньшевики лицемерно заявляли, что они против экспроприации… Была опасность, что экспроприации могут выродиться и иногда вырождались в анархистские выступления и даже бандитизм, когда группа эксов тратила добытые экспроприацией средства на свои личные нужды…» (Ем. Ярославский, «Очерки по-истории ВКП (б)», Москва, 1938, стр. 194). По этим причинам пробольшевистский съезд, который принял все резолюции в духе Ленина, одну резолюцию принял и против Ленина: «о партизанских выступлениях». По данному вопросу съезд решил:

«В настоящий момент сравнительного затишья партизанские выступления неизбежно вырождаются в чисто анархистские приемы борьбы… Боевые дружины, существующие при партийных комитетах… неизбежно превращаются в замкнутые заговорщические кружки, деморализуясь, вносят дезорганизацию в ряды партии, – принимая все это во внимание, съезд признает… партизанские выступления нежелательны и съезд рекомендует идейную борьбу с ними» («КПСС в рез.», 1953, стр. 162). Разумеется, Ленин не посчитался и с этим решением своего собственного большевистского большинства V съезда. Сейчас же после съезда он приступил к подготовке новой «экспроприации», наиболее знаменитой из всех большевистских «экспроприации» до революции. Проведение данной «экспроприации» Ленин поручил неизвестному делегату V съезда, но весьма известному в Тифлисе «боевику» и «экспроприатору» – Коба-Сосо Джугашвили, который в результате выполнения этого ленинского задания, собственно, и стал Сталиным.

Прежде чем приступить к изложению событий, связанных с выполнением задания Ленина, расскажем в изложении самого Сталина о его первом знакомстве с Лениным и о том впечатлении, которое произвел Ленин на Сталина. В речи о Ленине на вечере кремлевских курсантов через неделю после смерти Ленина Сталин сообщил, что его первая заочная встреча с Лениным произошла в 1903 году. Эта дата была избрана не случайно. В РСДРП было известно, что после раскола партии на меньшевиков и большевиков в 1903 году Сталин до конца 1904 года примыкал к грузинским меньшевикам. Если вы заглянете в его «Сочинения» (т. 1), то вы не найдете не только за 1903 год, но и за 1904 и 1905 годы ни одной статьи или документа, подписанного каким-нибудь псевдонимом Сталина, из которого была бы видна позиция Сталина по вопросу о расколе. Там приведены два «Письма из Кутаиси», помеченные сентябрем и октябрем 1904 года, в которых Сталин защищает Ленина против Мартова – и то через год! Но достоверность и этих писем приходится брать под сомнение, ибо, во-первых, к этим письмам сделано примечание: «публикуются впервые», во-вторых, они пущены в «научный оборот» таким известным «ученым», как Берия в его «К истории большевистских организаций в Закавказье». Советский журнал «Вопросы истории» так охарактеризовал «труд» Берия: «Культ Сталина вел к прямому извращению исторической правды», работа Берия была «построена на натяжках и прямых фальсификациях» («Вопросы истории», № 3, 1956, стр. 4).

Тем не менее, надо считать вероятным, что после осторожного оглядывания вокруг и терпеливого изучения ситуации в партии в течение целого года Сталин открыл в Ленине самого себя и присоединился к нему к концу 1905 и началу 1906 года. Если не говорить о сомнительных «документах» Берия, приписываемых Сталину, то первая статья в грузинской социал-демократической газете на грузинском языке, приписываемая Сталину, появилась 8 марта 1906 года. В ней Сталин защищает ленинскую тактику бойкота Думы против меньшевиков.

Теперь вернемся к впечатлению, которое произвел на Сталина Ленин. Сталин говорил на упомянутом вечере:

«Впервые я познакомился с Лениным в 1903 году… в порядке переписки… Знакомство с революционной деятельностью Ленина привело меня к убеждению, что мы имеем в лице Ленина человека необыкновенного… Когда я сравнивал его с остальными руководителями нашей партии, мне все время казалось, что соратники Ленина – Плеханов, Аксельрод, Мартов – стоят ниже целой головой, что Ленин в сравнении с ними не просто руководитель, а руководитель высшего типа, горный орёл, не знающий страха» (Демьян Бедный писал, что Сталин, как житель Кавказа, сравнивал Ленина с «горным орлом», но житель севера, вероятно, сравнил бы Ленина с «северным сиянием»).

Дальше Сталин говорит, что об этом своем впечатлении о Ленине он написал одному эмигранту, а последний показал письмо Ленину. Вот тогда Ленин написал Сталину письмо программного характера, в котором «каждая фраза не говорит, а стреляет». Сталин сообщает, что по привычке старого подпольщика он письмо Ленина «предал сожжению» (но до педантичности аккуратный в письменных делах Ленин тоже не сохранил копии столь важного письма).

Первая личная встреча Сталина с Лениным произошла в декабре 1905 года на конференции в Таммерфорсе. Второй и третий раз Сталин видел и слушал Ленина на IV и V съезде партии, где Сталин присутствовал как делегат с совещательным голосом от Тифлиса. На V съезде Сталин присутствует под кличкой «Иванович», но на Кавказе он известен под кличкой «Коба». (Сталин взял эту кличку из повести «Отцеубийство» грузинского классика князя Казбеги, главный герой которой – Коба – воплощает в себе не только бесстрашный личный героизм, но и беспримерную верность идеалам гуманизма и дружбы!)

Однако самая важная встреча, которая, в конечном счете, привела Сталина на верхний этаж партии, произошла у Сталина с Лениным в 1907 году в Берлине. Об этой встрече пишет коммунистический биограф Сталина Анри Барбюс в своей книге «Сталин». После беседы с Лениным Сталин уехал в Тифлис, но в том же году еще раз приезжал в Берлин, чтобы вновь встретиться с Лениным. Сам Сталин упомянул однажды в интервью с немецким писателем Людвигом, что он бывал в Берлине, однако в официальной биографии Сталина никогда не разрешалось писать о столь важнейшем факте его двух встреч с Лениным в Берлине, хотя сообщения об этих встречах Барбюс приводит со слов грузинских старых большевиков и с ведома Сталина. В чем же тогда дело? Если свидание Сталина с Лениным в Берлине накануне или сейчас же после V съезда (съезд закрылся 19 мая 1907 г.) можно считать фактом достоверным, то содержание беседы между ними навсегда осталось секретным. Это можно объяснить только тем, что предметом беседы был как раз вопрос об организации «экспроприации», которую запретил V съезд. Хорошо информированный Троцкий писал: